– Дорогу я знаю.
– Да иди ты!
– Уже.
– Вот и иди!
– Вот и иду!
– Ребят, у вас попкорна не найдется? Тут такая заварушка намечается, не хочу ничего пропустить, – встрял Джон. Его явно забавляла ситуация, за что я готов был его закопать в этом самом попкорне.
Со стороны, наверно, наш «театр» выглядел весьма интересно: плюшевый медведь, сидящий на кровати и ругающийся с бугорком под пледом. Представив это, я немного расслабился.
– Лия… Ты пойдешь со мной?
– Куда?
– Туда, куда меня послала.
– Вот еще! Иди сам!
– А я хочу с тобой. Ты же «моя» заноза, – уже примирительно сказал я.
– А ты противный неотесанный мужлан!
– Хорошая из нас парочка получится.
– Ты что там себе придумал?! Нет никакой парочки.
– Зачем тогда собиралась меня спасать?
– Чтобы не умереть в обществе Джона от его занудства.
– А-а-а, ну, тогда все ясно.
– Я бы от твоего яда скорее умер, – вернул шпильку солдат.
– Да урастьюд ис твайу нэсамай, как вы оба достали! (Прим.авт. «Растуды ж твою незаймай)
– Это тоже по-русски? – давясь смехом, спросил я.
– Учить не буду! – злобно сказала зайка.
– А ты еще много такого знаешь?
– Больше не знаю.
– Ну, слава Богу! А то мой мозг больше не выдержит русского языка.
– У тебя в голове наполнитель, – зайка была на пределе.
– А у тебя ухо кривое! – вырвалось у меня, и это стало последней каплей…
Лия всхлипнула и разрыдалась в голос. Ну, вот кто меня за язык тянул?! Просила ведь она меня отстать. Нет, полез со своими объяснениями. Объяснился, дебил?
Каждый ее всхлип бил меня, словно плеть. Кто из нас двоих взрослый серьезный мужчина? Судя по ситуации, никто.
– Лия… Лия, ну прости. Я не хотел. Красивые у тебя уши. И сама ты красивая. Честно! Прости, дурака! Я ж не со зла. Это все потому, что ты мне небезразлична. Эй, Лия. Слышишь? Нравишься ты мне! Как женщина! Походу… я… того… влюбился.
– Опачки! – Джон, зараза, убью его когда-нибудь!
Всхлипывания, доносящиеся из-под пледа стали утихать и, спустя минуту, повисла пауза.
– Ты влюбился в занозу в собственной заднице? – поддразнила меня зайка. Вот как она это делает?
– Нет.
– Нет?! Забираешь свои слова обратно?
– Нет. Я влюбился в плюшевую занозу в своей собственной заднице, умеющую ругаться по-русски и никогда не дослушивающую до конца.
– Тяжело тебе, наверно.
– Мне хорошо.
– Дурак!
– Заслужил.
– Дебил!
– И это тоже.
– Козел!
– Ну, скорее медведь…
– Ненавижу!
– Врешь.
– Вру.
– Ну, вот и хорошо. Мир?
– Мир.
– Фу-у-у, ребят! Ну что за банальщина? Где интрига, где напряжение, где неожиданный финал?
– Том?
– А?
– Ты мне поможешь спрятать труп Джона при следующем полнолунии?
– Я даже сам его убью!
– Ну и отличненько.
Секунда, две, три… Аха-ха-ха-ха!
* * *
После детского сада Ричард вернулся не один, а со своим другом Полом. Выпросив разрешение у мамы поиграть в детской, мальчишки ворвались в комнату, едва не сорвав двери с петель.
Оба уселись на пол и начали спокойно перебирать все игрушки, лежавшие в ящике. Часть они откладывали в одну сторону, а часть – в другую. Закончив сортировку, большую кучу дети сложили обратно, а из меньшей принялись строить будущий полигон для игр: какие-то башни, укрепления, железную дорогу, и «логова чудовищ».
– Подожди… – сказал Ричард другу, озираясь по сторонам и что-то ища. – Где же он? Я же вчера с ним играл.
– Кто?
– Да мой любимый солдатик потерялся.
– А, тот?
– Ну, да. Он у меня один.
– Может, без него?
– Не, без него нельзя. Я хотел поставить его в бою против дракона.
– Ну, давай Бамблби поставим.
– Ты чего? Бамблби – робот! Роботы с драконами не дерутся.
– И что теперь делать?
– Искать солдатика. Он где-то тут.
– Ну, давай тогда вместе поищем.
Я нутром ощутил, как Джон съежился под подушкой, ожидая своей участи. Битва с драконом обычно заканчивалась плачевно, и, вопреки задумке «режиссера», отнюдь не для дракона. Мне вспомнились слова Джона о том, что когда-то в драконе тоже жила душа девушки. Даже представить сложно, какой урок одна должна была вынести из постоянных схваток с солдатом и прочими «правыми» силами. Стать храбрее? Освоить азы нападения первой? Не бояться первого шага? Научиться побеждать или наоборот, терпеть поражения? Как бы там ни было, она справилась! Даже не зная ее, я уважал эту девушку. Потому что на собственной шкуре испытал, как это сложно – быть безвольной игрушкой в руках ребенка, не забывая при этом «перевоспитываться».
– О, вот он! – Ричард в победном жесте выкинул руку, сжимая в кулаке солдатика.
– Ура! Давай играть, – подпрыгнул Пол.
– Давай. Ты играешь за дракона.
– Хорошо. Арррр! – дракон взлетел в воздух и, сделав вираж, спикировал на Джона. – А давай мой дракон будет огнедышащим?
– Давай.
– Ахххххх! – чудовище выдохнуло пламя.
Солдатик увернулся, подпрыгнул и пнул дракона в бок. Тот дернулся, после чего вновь накинулся на солдата, пытаясь сбить его с ног. Джон ловко поднырнул под противника, прыгнув ему на крыло. Раздался хруст. Настоящий такой хруст, с которым если не ломается, то уж точно трескается пластик.
– Ой!
– Ничего! Папа склеит.
– Ну, ладно.
– Хххха! – новый вихрь пламени ударил в замешкавшегося Джона. – Я тебя поджог, – уточнил мальчик.
– А-а-а, я горю-ю-ю-ю! Спаси-и-и-ите! – Ричард размахивал игрушкой взад-вперед, делая вид, что та бегает. Затем он бросил ее почти за себя, – Плюх! Там море, – пояснил Ричард другу. – Ах, ты, драконяка! Иди сюда, сразимся!
– Виу-у-у! – крылатая тварь бросилась на солдата, идя в «лобовую» атаку. Игрушки столкнулись в воображаемом небе, послышался нехороший звук… и стало тихо.
– Упс…
– Бли-и-ин, Пол! Меня папа убьет! Он и так в последний раз не хотел ему ногу клеить.
Когда я догадался, что произошло, меня насквозь прошибло ознобом. Джону снова досталось. И на этот раз вряд ли Ричарду удастся уговорить папу не выкидывать переломанного солдатика, у которого все конечности держатся только благодаря клею.
– Джон? – позвал я. Джон, что случилось?
– Я проиграл, – шипя от боли, ответил он.
– Ты еще шутить умудряешься? Что на этот раз?
– Рука.
– Сильно? – я все еще надеялся, что прохрустел дракон, и Джона задело лишь немного.
– Ну, если учесть, что она куда-то отлетела, то да, сильно.
Мне поплохело от одной только мысли о том, что должен был сейчас чувствовать товарищ. А если его теперь выкинут? Что дальше? Неужели небожители не предусмотрели выход из такой ситуации? Может, такие души переподселяют к тому же «хозяину» в другую игрушку? Ну, или может, там предусмотрено УДО?
– Так, давай положим на стол солдатика и дракона, а когда папа придет с работы, попрошу его сделать.
Когда игрушки положили на стол, я смог рассмотреть Джона, лежащего на спине без руки по локоть, и дракона, рядом с которым лежала выломанная часть крыла.
– Погоди, а рука где?
– Наверно, там, – Ричард указал пальцем в сторону поля боя. – Сейчас поищу.
Мальчишки ползали минут десять, перепроверяя снова и снова все места, куда могла завалиться отломанная деталь. Но тщетно. И вот, когда надежда найти руку почти угасла, а в глазах «хозяина» читалось осознание дальнейшей участи любимой игрушки, Пол рванул с места. Уйдя под стол в каком-то невообразимом подкате, он вылез из-под него, показывая совсем сникшему другу найденную часть солдатика.
– Вот, нашел! У стенки была.
– Ура! Осталось только папу уговорить.
– Если не получится, я попрошу.
– Да тебя он и слушать не станет. Он не любит, когда я игрушки ломаю.
– Мой тоже не любит. Иногда даже в угол ставит.
– Не, я в углу не стою. Но ругаться папа будет.
– Но мы же играли!
– Ага, ты это моему папе скажи.
– И скажу.
– Да не надо, я сам.
– Ладно, я, наверно, домой пойду. Поздно уже. Расскажешь завтра, что было?
– Расскажу.
– Пока.
– Пойдем, я провожу тебя, – положив руку Джона на стол, мальчики вздохнули, пожали плечами, и вышли из комнаты.
– Что теперь будет, Том? – дрожащим голосом спросила Лия, наполовину выглядывающая из-под откинутого пледа.
– Я не знаю, – честно признался я.
– Ничего хорошего, – донесся глухой голос Джона. Он был лишен всяких красок и эмоций. Это был голос робота. Или обреченного человека, не имеющего возможности ничего изменить и покорно ждущего своей судьбы.
– Джон, прости меня за все! Я не…
– Так, вот давай только без прощаний! – прервал я начавшую было зайку. – Еще ничего не ясно. Никто никого не выкинул, не доломал…
– И не склеил, – все тем же бесцветным голосом добавил солдат.
– Это вопрос времени. Вот увидишь, Ричард убедит отца склеить тебя снова!
– С трудом верится.
– Это все, что у нас сейчас есть – вера. Выше нос и верим в Ричарда! А еще… молимся.
* * *
– …Папочка, ну прошу тебя, сделай! Я обещаю убирать игрушки и хорошо себя вести! Это последний-припоследний раз!
– Я же сказал, нет. Сколько можно его клеить?! В нем клея больше, чем пластмассы уже. Все, в мусор!
– Ну, па-а-ап! – разрыдался малыш.
Спустя несколько секунд, на плач сына явилась Джессика.
– Что тут случилось?
– Папа не хочет делать игрушки.
– Билл?
– Да сколько можно их делать? Он минимум раз в неделю что-то ломает, – папа указал обеими руками на мальчика.
– Ты для того и отец, чтобы их делать. Тебе что, сложно? Ну, давай я сделаю!
– Не надо. Этого солдатика давно пора выкинуть. Мы что, самые нищие? Не можем позволить себе купить сыну нового? Ходит, позорится с этим «клееным», – он потряс Джоном в воздухе.
– Но, пап! Это мой любимый солдатик! Я не хочу другого. Я хочу этого-о-о-о, – вновь заголосил притихший было малыш.