— Вам понравилось танцевать, аппата Серафима? — Эльзис, похоже, был искренне заинтересован в ответе. Сима и Эрик устроились рядом на подиуме перед троном. Стоят люди, общаются… Так это выглядело со стороны. Да, собственно, так и было. Просто к их группе никто и приблизится не смел, а в зале народ мельтешил, как конфетти под вентилятором. Сбивались и распадались кучки беседующих, собирались новые. Иногда общий гул перекрывал дружный смех. Но Оля все равно чувствовала давление направленного на них внимания. Ироничное хмыканье Серафимы отвлекло ее от неприятных ощущений.
— Милость пустоты с вами, ваше величество! — Сима отвлеклась от созерцания толпы. — Разве может нравится этот похоронный марш неуклюжих гусят?
— Гусят? — Эльзис с надеждой уставился на Ольгу. Ментальная форточка все еще функционировала, и Оле вдруг захотелось похулиганить. Подкинуть величеству картинку из детства было дельцем на пару вдохов. Грозная гусыня-мать степенно вышагивала по ценру пыльной грунтовой дороги, а за ней, поспешая, ковылял выводок нелепых серых и белых птенцов — недоростков с вытянутыми шеями и крылышками, потешно растопыренными для равновесия.
Братья мимолетно переглянулись, явно обмениваясь информацией. Их любезные дежурные улыбки приобрели толику искренности — видение от Ольги мало того, что было забавным и было пропитано ее неподдельным весельем, так еще сопровождалось, видимо, тем самым похоронным маршем, который мысленно напевала землянка с надрывной печалью и гипертрофированным пафосом: «а ТУ стооо четыыыре сааамый быыыстрый сааамааалёоот…»
— Наш церемониальный танец видится вам настолько неуклюжим?
Оля слегка подавилась воздухом и спешно свернула образ гусиного семейства. Кажется, Эльзис обиделся. За державу, не иначе.
— Простите, ваши величества, — Оля поклонилась обоим братьям по очереди. — Не обижайтесь на нас. Вы же слышали нашу музыку, — Оля откровенно намекала на тот вечер у любимого всеми озера, когда горел костер, а ввысь, лаская горы, летели любимые мелодии в исполнении лучших оркестров. Наши танцы отличаются от ваших так же разительно, как и музыка.
— Надо признать, — подхватила извинительную речь Серафима, — что лет пятьсот назад и у нас танцевали что-то подобное.
Интервал в половину тысячелетия явно произвел на королей впечатление. Даже при их искусственном долгожительстве пять веков — это срок.
— А сейчас? — подтолкнул Эрик дальнейшие объяснения.
— А сейчас церемониальных танцев практически не осталось. Разве что вальс, — глаза Симы мечтательно затуманились. Конечно, вальс! Школьный вальс, свадебный вальс… Церемониальные танцы при кукольных монарших дворах Европы наших землянок не интересовали. Им-то зачем эта бесполезная информация?
— И вы, драгоценная аппата, можете нам его продемонстрировать? — провокационные обертоны в ворковании Эльзиса не заметил бы только дурак с тугоухостью. Серафима дурой не была и заворковала в ответ:
— Разумеется, мой король, — плавный, почти балетный реверанс, лебединые руки, склоненная к плечу прелестная головка, скромно опущенный взор и нахальный, развесёлый взгляд из-под ресниц, — если вы сможете обеспечить мне музыкальное сопровождение и партнера. Это парный танец.
— И танцевать его, судя по вашему довольному личику, драгоценная, могут только земляне, — Эльзис даже руки на груди сложил, ясно давая понять, что просто так от своей затеи не отступит. — Кого желаете в партнеры? Павла или Жеха?
— Кстати, а где Жех? — тут же спохватилась Ольга и получила от Эрика ехидную улыбку.
— С коллегой общается в соседней гостиной, — Эрик с удовольствием пронаблюдал, как Олин ротик сложился в идеальное «О», а в глазах плеснулось недоумение. Величество номер два совершенно не величественно хихикнул. — Туэ Руон давно просил меня о встрече с вами, аррата. Как туэ с туэ. Я решил, что разумнее познакомить его с Жехом.
— Туэ Руон… Он кастелян Западного?
— Только формально. В его ведении благоустройство нгурулов, в том числе производство кормов.
Оля уже оправилась от удивления и кивнула. Что уж тут не понять? Элементарно. Она для простого туэ и в качестве наездницы была не по чину. А уж в новом статусе какого-то там главы клана — совсем звезда. Статус там или еще какая чушь. Поговорить о любимом хуторе с заинтересованным человеком она бы не отказалась, и Эрик это знал. Но баба же… Не факт, что от беседы был бы толк. Поэтому да, Жех — правильный выбор. А в делах хутора он получше Ольги разбирается.
— Так Жех или Павел? — вернулся к теме танцев заупрямившийся Эльзис. Не дал соскочить с темы танцев, паразит такой. А шанс был неплох. Оля и Сима переглянулись и хором ответили: — Жех!
Умеет ли Паха вальсировать — это был вопрос на миллион. Семёныч почти наверняка умеет, у человека комсомольская юность позади.
Семёныч умел. И даже почти не удивился, когда ему объяснили задачу. Шалапутная Симка на этот прием собиралась, как на последнюю битву и заразила этим настроем всех своих. Землян они презирать будут! Ха! Облезнут и клоками обрастут! Потому и с платьями так выложилась, и Жеха вынудила упаковаться в торжественное. Парчовый камзол с цветочным орнаментом старый партиец отказался надевать с матюгами. Взяли в оборот старшую служанку, та покочевряжилась и даже сложила пальцы в аналоге местного кукиша. Но все же соблаговолила показать, где хранят старую одежду. Почти добровольно. Сима пригрозила наглой дуре пальцы вырвать, большой палец с мизинцем поменять местами и таким порядком этот самый кукиш сложить заново. Служанка как-то сразу поверила, что рослая громкая землянка на это способна. А заступиться-то некому! Госпожа Анахель исчезла! Хозяин матушкиных слуг не жалует и всяко примет сторону гостей.
Зачем хранили старую одежду не только молодого господина, то бишь Раима, но и его отца — непонятно. Хотя, что непонятного? Ткани дóроги! Сима аж присвистнула от такого изобилия фактур и расцветок. Осталось подобрать что-то, что будет выглядеть необычно, статусно и не вызовет у Семёныча отторжения.
Жех смирился с произволом вредной Серафимы и надел, что дали. Потому как спешка. Не в цветочек одёжка и ладно. А дали короткий жилет из кожи, похожей на змеиную. Объемный в плечах, сшитый по фигуре, строгий, чуть длиннее талии. Серебристая отделка из витого шнура была лаконичной и не вызывала отторжения в душе нормального русского мужика. Рубашка белоснежного шелка, а сверху антрацитово-черная чешуйчатая роскошь. И штаны с широкими лампасами из той же кожи. В итоге Семеныч сам себе понравился, как увидел отражение в зеркале. Эдакая помесь тореадора и пирата. Длинные распущенные волосы вписались в образ, добавляя эдакой лихой небрежности. Любимые сапоги-растоптыши на толстой подошве под руками бытовика-кудесника Шепри приобрели небывалый лоск и глянец. Вот как из нрекдольских вещей Симке удалось сочинить очень земной прикид? То-то, мастер красоты.
Вальс, говорите? Левая рука расслабленно легла на поясницу, а открытая ладонь правой потянулась к Серафиме в классическом танцевальном приглашении. И столько уверенного достоинства было в этом не характерном для крестьянина жесте, что ротик Оли снова округлился. На этот раз в восхищении.
А Сима слегка стушевалась.
— Дядь Жень, только музыки нет.
— И не надо, — Семёныч принял загорелую крепкую ручку в свою ладонь, помог боевой подруге спуститься с тронного подиума и встал в позицию, не выпуская ее руки. Левая рука чуть ниже лопаток партнерши едва касается зеленого платья. Светловолосая головка повернулась чуть в сторону, сильное тело чуть прогнулось в спине, тонкий шелк встрепенулся заманчивой рябью. Вторая ручка изящной пташкой порхнула за мужское плечо. Жех чуть качнулся, давая знак, и сделал первый шаг…
— Синенький скромный платочек, — тихонько, как колыбельную, напевал приятный баритон, — падал с опущенных плеч…
Глаза Серафимы подозрительно увлажнились — немудреная, но такая родная мелодия запела в крови, и женщина отдалась танцу. И пусть Жех не профессионал, вел он вполне уверенно. Неважно, что статью и ростом природа его обделила. Кто смотрит на партнера, когда в струях весеннего шелка над полом кружит такая женщина! Раз, два, три… Поворот, поворот. Раз, два, три… Придворные расступаются, освобождая стихийный танцпол. Перешептываются, пытаются кривить надменные лица, но глаз от пары землян оторвать не могут. Едва слышное пение Семёныча неожиданно стало вполне различимым, это кто-то из королей активировал акустическую магию. И почти сразу же невидимые музыканты подхватили новую мелодию. Сначала робко и не уверенно, а потом все больше входя во вкус.
Раз, два, три… Круг, еще круг.
На пути танцующей пары внезапно образовалось препятствие. Пашка изобразил щелчок каблуками, резко кивнул, обозначив лихой поклон, и требовательно протянул руку Серафиме.
— Госпожа соблаговолит подарить мне тур вальса? С вашего позволения, учитель.
— Изволь, ученик, — спокойно согласился Жех Семёныч, передавая Павлу ручку Серафимы.
И-и-и… раз, два, три…
Что слышали все прочие — неизвестно, а в душе Симы пела незабвенная Клавдия Шульженко
За них, родных,
Любимых, желанных таких…
Высоченный, широкоплечий, по юношески гибкий Пашка изумительно оттенял нестандартную для Нрекдола прелесть Серафимы. Она уже не выглядела неуместно яркой и чрезмерно рослой. Просто красота, просто гармония двух необычных людей. Землян. Павел вел широко и мощно. А как иначе, с таким-то ростом. И Сима тут же подладилась, дав волю тренированному телу. Спинка выгнулась сильнее, сильные ноги едва касались пола, шелка вихрились, то и дело на краткий миг обнажая лодыжки, оплетенные шнурами от сандалий. Да, Пашка вальсировать умел.
— Откуда? — одними губами спросила названая тетушка.
— Батя заставил научиться перед выпускным. В бальную студию гонял и сам тренировал. Офицер должен уметь, — так же тихо ответил юный наездник и приподнял партнершу за талию. Бывшая акробатка и тут не сплоховала — крыльями раскинулись обнаженные руки, а ножки подогнулись, изящно скрестились, изумляя публику профессионально оттянутыми носочками, благо сандалии позволяли.