— Борисыч, так ты английский знаешь?
— Ага. Как в том анекдоте: «ду ю спик инглиш? Дýю, дýю. Но не очень.». Какой английский, Оль? Музыкальная школа по классу гитары, художественная школа, спецшкола с физ-мат уклоном, комсомол, спорт.
Ну да, архитектору и в сопромате шарить нужно, и рисовать. Да не просто карикатурки марать, а именно рисовать! Грамотно и чтоб цепляло. Комсомол, конечно, хорошего рисовальщика мимо себя не пропустит — даёшь настенную агитацию. От таких мозговых нагрузок любой пацан побежит мяч гонять или штангу тягать. Главное, чтоб на законных основаниях в секцию под тренерское крыло.
— Так как же ты Демиса пел? — изумилась Серафима. — Как по мне, так идеально, без акцента.
— У меня от мамы слух абсолютный. И память музыкальная. А Демис Руссос у нас в доме постоянно звучал. Греческие корни, чего уж. Так и выучил до последней нотки. Весь доступный в СССР репертуар.
— А сюда как попал? Да еще с гитарой? — Аркадий улыбнулся неуёмному женскому любопытству. Он расскажет, ему не жалко. Даже приятно. В кои-то веки кто-то так искренне интересуется его делами. А потом придёт черед историям этих красоток. Он всё выспросит. Подробненько. И про ту жизнь. И про эту. И не от праздного любопытства, а потому что девчата ему нравились. Не за красоту — это без разницы. Нравились внимательные, добрые глаза на чуть курносых славянских личиках. Местные больше на саксонцев похожи. Лица костистые, бледные, топором рубленые. А тут чисто славяночки: коротконосые, широкоглазые, скуластенькие. Ему, рисовальщику, это в глаза сразу бросилось.
— Нашему бюро заказали типовой санаторий к горной местности привязать. Недалеко от Адлера. Если бы командировка предполагалась комфортной, так не видать нам морюшка в бархатный сезон. Мастодонты бы поехали. А по горам пусть молодые скачут. Двоих хватит. Ну мы и поскакали. Жён с собой взяли. Как обойтись без ночных посиделок? С костерком и местным винцом. Да под гитару. За спиной горы, впереди тёплое море, матрац надувной от остывающей гальки защищает. Жена под боком. Лепота. Если честно, я не знаю, что там случилось. Очнулся уже здесь. Ни моря, ни жены, ни коллеги. Лежу брёвнышком. Ни рукой, ни ногой, ни голос подать. Только глазами вожу. Что под взгляд попало — безликое такое. То ли больничная палата. То ли очень скромная чистенькая гостиница. И незнакомый дядька в зеленом мундире надо мной пассы делает. Дядька довольно быстро закруглился и весь расклад мне выдал. Переломы, в том числе и позвоночника, залечили. Ушибы — это мелочи, попутно ликвидировали. Про гастрит с панкреатитом и близорукость на три минуса можно забыть лет на пятьдесят, а потом опять к целителю. А больше в той жизни у меня проблем со здоровьем и не было. Не успел еще нажить. Дальше дядька пальцами крутанул, и стало мне спокойно-спокойно. Подвижность к телу возвращаться начала помаленьку. Только голос не вернулся. Медикус, наверно, не хотел на вопросы отвечать. Сам минимум информации выдал. Гитару показал. Целёхонькую. Она у меня в руках была, когда все случилось. Одежду всю в грязи показал. Видимо, сель небольшой сошел, а наш бивак точнёхонько у него на пути оказался. И до сих пор я гадаю: как там оказался ходок? Иногда даже думаю, что он специально на нас сель спустил.
Женщины переглянулись. Им было очень легко допустить подобный расклад. Про нечистоплотность тех, кто таскает иномирян, каждая по собственному опыту знала.
— Мой принимающий куратор хоть и всячески демонстрировал презрение, но отработал честно. Ликбез по местному укладу провел достойно. Помог барахло на первое время прикупить — тоже часть адаптации. Омоложение предложил. Я отказался. Куда мне омолаживаться в тридцать три года при идеальном здоровье. Так и живу, не жалуюсь. Куратор заявил, что право на одно омоложение остается за мной, выдал какую-то штучку вроде жетона в гардероб, только маленькую, и посоветовал обратиться к медикусу, чтоб скрыл эту штуку в теле. Иначе отнимут. Правда, честно сказал, что при острой нужде это право продать можно и дорого. Потом выпнул в самостоятельную жизнь.
Сима и Ольга переглянулись. Растерянно. А Пашка? Как у него с омоложением? С его-то рабским прошлым?
А потом синхронно прищурились и фыркнули. Пофиг. Для Пашки они три омоложения из своих мужчин выдерут. Допускается только два? Одно в подарок. Точка!
Про свои дальнейшие мытарства Аркадий рассказывать не хотел. Зачем? Основное эти женщины знают: на своей шкуре испробовали, а частности не имеют значения.
— Аркаш, а почему пение? Почему не архитектура?
— Хороший вопрос, Оленька. Я было прибился к строительной артели. Построили мы пару домиков по моим проектам. Удачно вышло. А потом оказалось, что артельный, паскуда, гонорар за мои идеи себе в карман клал. Ну и я тоже… клал. Эскизы спалил, бросил недоделанный третий проект и ушел. А пел я всё время. Для себя. Люди послушать подтягивались, им нравилось. Слов не понимали, да и ладно. Музыка-то гениальная. Что оперная, что старая эстрадная. Это всякий чувствует. Местные песенки тоже пел, если попросят. На гитару они неплохо ложатся. Три блатных аккорда еще никого не подводили. Потом в трактиры зазывать начали. Так и кочую.
— Аркаш, а построй мне дачу! — Ольга даже дыхание затаила. Решиться ли?
— На шести сотках? — нервно хихикнул поющий архитектор.
— Из шести спален. В горах, — не моргнув глазом, заявила предполагаемая заказчица.
А Сима добавила:
— Это гостевых. Еще шесть основных, — Оля подняла бровь: дескать, губа не треснет, подруга любимая? — Чего ты мне рожи корчишь? — фыркнула непримиримая Серафима. — Вам спальня, — загибала она пальцы. — Нам с Эриком. Пашке. Семёнычу. Эльзису. Еще кто-нибудь нарисуется из постоянных. Да хоть Аркадию, если приживётся. Ещё чтоб пару детских пристроить возможность была.
Оля на Пашкин манер почесала затылок. Мда, короля в просто гостевую спаленку не сунешь, даже если он будет раз в квартал наведываться. Да и ладно. Пусть будет.
— Библиотеку хочу! С камином и стеклянным потолком. И кухню огроменную, — пылко продолжила фантазировать Ольга. — И зону обеденную рядышком, чтоб с плиты сразу на стол, как дома. А ещё бассейн и сауну при нём.
— Бассейн сразу олимпийский планируй, чтоб с Тырькой не конкурировать, — хохотнула Серафима. — А ещё хоздвор с оранжереей и коптильней. Лужайку, чтоб позагорать.
— Чтоб позагорать, нам наши мальчики пляжик сделают. Или садик на крыше. А ро…
Оля так увлеклась полётом мечтаний, что не сразу уловила сложнейшую гамму чувств, исходящую от Аркадия. Вообще-то она его не слушала, как не слушала в быту никого из своих, уважая их право на личное. Но поток эмоций был такой мощи, что она поневоле уловила. И примолкла на полуслове, оборвав фразу «розы с Земли притащим»… Шок? Надежда? Неверие. Опять надежда. И страстное желание всё вот это создать. И страх, что слова окажутся только словами. И что эти женщины, такие свои, такие всё-всё понимающие, окажутся грёзой осатаневшего от одиночества человека. Ну не выглядели эти две юные красотки настолько всемогущими, чтобы воплотить подобный проект! Дача? Да это целое поместье! Возможно ли? А как хотелось! Как бы, помогите боги всех миров, как бы хотелось! А ещё хотелось, чтобы эти феи взяли его к себе. Белокурая ведь не шутила про комнату для него, Аркадия? Ведь не шутила!
— Аркадий Борисыч! Я тебе обещаю, что ты всё построишь, если захочешь! Вообще всё. Ты местную архитектуру видел? Всплакнул? А теперь представь возможности нашей архитектуры и местных магов. Я тебя с таким бытовиком познакомлю! Любое жилье и проветрит, и обогреет, и уборку наладит! И пяток одаренных ребят подгоню, чтоб с кладкой и каменщиками не заморачиваться. Они стены прям из земли вырастят, где укажешь. Монолитные. Бесплатно. Главное, чтоб им не скучно было…
— … И кормили, — вставила Серафима свои пять копеек. — Но это мы обеспечим.
— Да я как-то забывать начал, — робко возразил зодчий в отставке, явно страстно надеясь, что его уговорят.
— А ты на первых парах мне домик построй, — Серафима никому не собиралась позволить соскочить с такой роскошной перспективы. — Для разминки. Не в горах, в городе. У меня двое сирот под опекой. Так их хибара скоро развалится.
— Два домика! — теперь уже встряла Ольга со своими копейками. — Одинаковых. Один Митьке с сестрой и тебе на прожитьё, а второй сдавать. Все копеечка сиротам. Не получится у тебя теперь при детях сидеть, Сим. Ты же сама понимаешь. Тем более, что их в учение отдавать надо. Но место, чтобы тебе в случае чего голову приклонить, должно быть обязательно! Тут ты сто пудов права! — Ольга нахмурилась, а потом решительно выкинула из головы туманные Симушкины перспективы. Лучше о приятном. — От клиентов у тебя, Аркашенька, отбоя не будет. Гарантирую!
— Точно! — подключилась к уговорам Серафима. — Юрна с Шепри, это наша третья подруга с мужем, наверняка разохотятся на свой угол. Шепри падок на все необычное, а Юри — на красивое и удобное. Семёнычу, кстати, домик тоже не помешает. Его клятвам всего полтора года осталось. Захочет он дальше на хуторе жить или его в город потянет, кто знает? А дом ему по-любому нужен. Свой.
— Так что у тебя, Аркадий, года три, считай, расписаны.
— Столько проектов за три года? Оль⁈ — и бездна неверия в грустных растерянных глазах.
— А я тебе калькулятор подарю. Настоящий. Инженерный. На фотоэлементах, — Ольга улыбалась и улыбочка была такая… с подначечкой. На слабо не брала, но ковырюшечку в самолюбии ковырнула.
— Да не пугайся ты, Адик, — Серафима погладила музыкальные пальцы с мозолями от струн. — Про магов мы не шутили. Пяток — это самое маленькое. Если им интересно будет, они горы своротят. А если не в ту сторону воротить начнут, то Семёныч их быстро в разум приведёт. В шеренгу построит и заставит пыль с ушей стряхивать, на счёт раз-два.
— А Семёныч, это кто? Тоже наш?
— О-о! Тебе понравится! Еще какой наш! Нашистей некуда! Кстати, тебе земляков встречать больше не доводилось?