Плюсы неразделенной любви — страница 14 из 40

Я печально качаю головой:

– Даже не знаю, что сказать.

Секундомер пиликает, и я демонстрирую бекон с кленовым сиропом – Рид его не заметил.

– Да, забавная штука, – говорит он.

– Ага. Сфоткаю для сестры.

Он смеется:

– А мне пришлешь?

– Э-э-э. Легко. Если дашь номер.

Чувствую, как к щекам приливает тепло. Надеюсь, он не подумал, что я Прошу Его Номер. Не думаю, что я Прошу Его Номер. Просто прошу его номер.

– А, точно!

Я отправляю Риду фотку и вношу его в свои контакты. Тогда он тоже достает мобильник, чтобы сохранить у себя мой телефон.

Забавно. Не удивлюсь, если он хотел обменяться номерами, – потому что мог запросто сфотографировать упаковку сам.

На мгновение я почти теряю дар речи.

Но меня тут же спасает Аврил Лавин. Неожиданно и очень громко начинает играть Sk8er Boi, и я с облегчением выдыхаю.

– Двадцать очков, – говорю я с ухмылкой.

– Но как?! Где ты научилась так играть?

Я пожимаю плечами и развожу руками. Как то самое эмодзи[30].

– Просто я ясновидящая.

Боже, мы обменялись номерами телефонов. Нет, не то чтобы прямо обменялись… Вовсе нет. Не понимаю, почему я еле дышу. Просто легкие – предатели. Как и желудок. И сердцебиение туда же.

На обратном пути мы попадаем в пробку. Все еще светло, мы с Ридом молчим. В супермаркете мы постоянно прикалывались, поддевали друг друга и в шутку соревновались (я его просто разгромила: пятьдесят – ноль). Но в машине я робею. Кажется, Рид тоже.

– Значит, у тебя есть сестра?

– Ага, – киваю я. – Близнец.

– Серьезно?

Он удивлен. Неужели я не рассказывала ему про Кэсси? Наверное, на работе мы всегда болтаем на случайные темы. О том, что нам нравится, а не о том, кто мы такие.

– Мы двуяйцевые близнецы, – добавляю я. Как правило, об этом спрашивают в первую очередь.

– И какая она?

– Кэсси? – я задумываюсь. – Не знаю. Бесстрашная.

– Не думаю, что можно быть по-настоящему бесстрашным, – говорит Рид.

Затем он включает поворотник, хотя нам нужно проехать по этой улице еще целый квартал. Пробка настолько плотная, что мы почти не движемся вперед. Поворотник тикает как метроном.

– Да, наверное, – соглашаюсь я и улыбаюсь.

Я же помню, какое у Кэсси было лицо, когда она сообщила мне, что Мина – пансексуалка. То есть она знала, что у нее есть шанс, но не была уверена. Вероятно, чуть-чуть боялась. Но, очевидно, бояться было нечего.

А потом я вспоминаю про статус в фейсбуке: теперь это уже воспринимается не как предательство, а как дурацкая шутка. Правда забавно. Думаю, Риду это тоже покажется смешным. Нужно срочно пошутить.

– Хочешь, я расскажу кое-что странное? – спрашиваю я.

– Конечно.

– Ну, не такое странное, как Толкин.

– Толкин вообще не странный, – говорит он. – Пожалуй, это самый стандартный автор фэнтези из всех.

Забавно, впрочем, и то, как сильно я хочу рассказать ему о Кэсси. Не только о фейсбуке и всяких смешных историях, но и об остальном тоже. О том, как наши отношения едва заметно изменились. Мне почему-то кажется, что Рид меня поймет, хотя никаких причин так думать у меня нет. Две минуты назад он даже не знал, что у меня есть сестра.

– Ну, то есть если захочешь почитать странное фэнтези, – продолжает он, – дай знать, потому что…

– Ой, нет, – говорю я и смущенно улыбаюсь. – В общем, Кэсси начала свои первые серьезные отношения с девушкой. Угадай, как я об этом узнала.

– Как?

На слове девушка Рид и бровью не повел. Мне это нравится. Меньшего от парня из Такома-парка – а тем более от сына Деборы и Арье – я и не ожидала.

– Из статуса в фейсбуке.

– Ой. – Рид хмурится.

– Ага.

Молчит.

– А как она должна была тебе сказать? – наконец спрашивает он.

– Уж точно не в статусе фейсбука.

Мне вдруг становится очень неприятно. Не знаю, какой ответ меня бы устроил. Не знаю даже, почему меня волнует его реакция. Но что-то не так. С чего я взяла, что это будет мило? Или забавно? Это неловко. И немножко грустно. Я быстро отворачиваюсь к окну.

– Молли? – говорит он спустя какое-то время.

– Что?

Мы останавливаемся на светофоре, и я чувствую на себе его взгляд, чувствую, как он размышляет о том, нужно ли что-то сказать. А я пялюсь на свои запястья, увешанные фенечками. Я научила Эбби плести их весной перед ее отъездом, и мы до сих пор их носим. От мысли об Эбби мне становится еще грустнее.

Она в Джорджии. А у Кэсси теперь подружка. Всё и вся движется со скоростью миллион миль в час.

– Ты не должна была узнать об этом из статуса в фейсбуке, – наконец произносит Рид.

Я пожимаю плечами.

– Меня бы это тоже расстроило, – добавляет он.

И – ой. Ком встает в горле. Вот еще один факт обо мне. Если кто-то видит, что мне грустно, или спрашивает, что случилось, или просит не плакать, мое тело слышит команду: ПЛАЧЬ. Даже если мне не особенно грустно. Наверное, во мне всегда есть маленькие капельки печали, которые ждут, когда их заметят и позовут. Может быть, они есть у всех.

– Да все в порядке, – говорю я с вымученной улыбкой. – Естественно, я за нее очень рада.

– А, ну хорошо.

Он растерян. Лучше бы я ничего не рассказывала. Теперь он решит, что я стерва. И плохой человек. И вообще сволочь, с какой стороны ни глянь.

Не понимаю, почему рядом с ним я не могу просто заткнуться?

11

В среду я просыпаюсь в тревожных чувствах еще до рассвета. Мысли мечутся без остановки.

Вот Рид. Со своими сияющими белыми кроссовками. И на удивление низкими стандартами в отношении глазури. А вот Кэсси. И Мина. И статус в фейсбуке. И тесто для печенья. И тот факт, что Мина заявится в гости, когда приедет бабуля, и неизбежный цирк.

Я пытаюсь себя загипнотизировать, глядя на потолочный вентилятор, но это не помогает, так что я беру телефон и начинаю скроллить свадебные блоги. Но сосредоточиться не получается. Наконец я принимаю таблетку, спускаюсь на кухню и достаю все необходимое. Кто бы мог подумать, что я буду стоять в пять утра и раскладывать тесто без яиц по маленьким баночкам.

Позднее, когда я ставлю последнюю баночку в холодильник, сверху доносится лепет Ксавье. Вообще-то мне нравится доставать его из кроватки. Я проскальзываю в его комнату, а он замечает меня, хватается за бортик и начинает забавно приплясывать. Детский тверк.

– Привет, дружище.

Я беру Ксава на руки. Он касается моего лица и, улыбаясь, лопочет:

– Момомомомомо.

– Точно!

Ксавье – самый милый мальчуган во Вселенной. Огромные карие глаза, пухлые щечки и очень нежная коричневая кожа, а между передними зубами – маленькая щербинка. В общем, он идеальный. Меня всегда греет мысль, что у нас с ним общая ДНК, пускай и с донорской стороны. Может быть, на небесах наши общие предки тоже попивают амброзию и наблюдают за нами.

– Эй, малыш, – шепчу я, уткнувшись в его шейку, а он морщится и хохочет.

Я пристраиваю его на своем бедре и бережно несу вниз. Решаю посадить его посреди гостиной, где он обычно играет. Пусть мамы поспят.

Но через пару минут спускается Надин – зевая и улыбаясь одновременно:

– Вы только посмотрите на этих двоих.

– Мы тебя разбудили?

– Ну что ты, Момо. Нет. Это все сиськи.

Сейчас Надин говорит о сиськах так, словно это разумные существа. Они постоянно ее будят, вылезают из лифчика для кормления или требуют «дойки» – как коровы на ферме. В общем, разводят свою сисечную деятельность.

Я передаю ей малыша. Надин приподнимает пижамную кофту, и Ксав сразу же присасывается.

– До меня тут дошел слух, – произносит она, сидя на диване.

– Про Кэсси?

Она ухмыляется.

– Откуда?

– По маминым каналам.

Имеется в виду мама Оливии. Оливия рассказывает своей матери все. А та рассказывает все нашим мамам. Очень надежная система.

Я падаю в кресло с игрушкой Ксавье. Это одна из тех развивающих штук с песенками про зверушек. Как же бесит этот бодренький мужской голос.

– Боже, так и просится в камин, – замечает Надин.

– Так давай сожжем.

– Ага, но ты же сама знаешь. На ее место придет другая. Да, Ксэйвор Ксэв? – добавляет она. А он выплевывает сосок и улыбается ей. – Эй, эй, разольешь! Засовывай давай обратно.

– Я сделала тесто для печенья, – сообщаю я.

– Сегодняшний десерт?

Я киваю.

– Значит, над этим вы тут работали?

Снова киваю.

– Момо, надо же иногда спать.

– Не могу.

Она склоняет голову.

– Ну-у-у, бедняжка.

– Да все в порядке, – быстро отвечаю я.

– Ты сегодня работаешь?

Я качаю головой.

– Так, ладно… Ой, вибрирует. – Она приподнимается и с минуту елозит рукой под задницей. – Кажется, я села на твой телефон. – Наконец Надин его нащупывает и передает мне. – Кто это тебе написывает в семь утра? Поглядите-ка на нее. Мисс Популярность.

– Эбби, наверное.

Но когда я смотрю на экран, в груди что-то екает.

Два сообщения от Рида.

Помочь с тестом?

Под помощью имею в виду дегустацию

Ксавье все еще сосет грудь, но при этом машет рукой, пытаясь забрать у меня мобильный.

– Неплохая попытка, – говорю я ему.

Надин фыркает.

– Мальчик захотел себе айфон.

Теперь я чувствую себя сучкой, потому что хочу, чтобы Надин с Ксавье ушли и я могла ответить Риду в одиночестве. Забавно. Кэсси вот переписывается с девочками и за столом, и в гостиной, и в машине – всюду. Честно, она даже оргию сумеет спланировать у нас на виду. На диване между Надин и Патти. Потому что пока они явно не смотрят ей в телефон, ей плевать.

Но я не могу писать парню при мамах. Не могу и все. Даже Риду.

– Значит, сегодня вечером у нас и Мина, и бабуля. – Надин зевает. – Как это, блин, так вышло?

Я смеюсь.

– Не знаю. Наверное, Мина сама предложила.