Я печально качаю головой:
– Даже не знаю, что сказать.
Секундомер пиликает, и я демонстрирую бекон с кленовым сиропом – Рид его не заметил.
– Да, забавная штука, – говорит он.
– Ага. Сфоткаю для сестры.
Он смеется:
– А мне пришлешь?
– Э-э-э. Легко. Если дашь номер.
Чувствую, как к щекам приливает тепло. Надеюсь, он не подумал, что я Прошу Его Номер. Не думаю, что я Прошу Его Номер. Просто прошу его номер.
– А, точно!
Я отправляю Риду фотку и вношу его в свои контакты. Тогда он тоже достает мобильник, чтобы сохранить у себя мой телефон.
Забавно. Не удивлюсь, если он хотел обменяться номерами, – потому что мог запросто сфотографировать упаковку сам.
На мгновение я почти теряю дар речи.
Но меня тут же спасает Аврил Лавин. Неожиданно и очень громко начинает играть Sk8er Boi, и я с облегчением выдыхаю.
– Двадцать очков, – говорю я с ухмылкой.
– Но как?! Где ты научилась так играть?
Я пожимаю плечами и развожу руками. Как то самое эмодзи[30].
– Просто я ясновидящая.
Боже, мы обменялись номерами телефонов. Нет, не то чтобы прямо обменялись… Вовсе нет. Не понимаю, почему я еле дышу. Просто легкие – предатели. Как и желудок. И сердцебиение туда же.
На обратном пути мы попадаем в пробку. Все еще светло, мы с Ридом молчим. В супермаркете мы постоянно прикалывались, поддевали друг друга и в шутку соревновались (я его просто разгромила: пятьдесят – ноль). Но в машине я робею. Кажется, Рид тоже.
– Значит, у тебя есть сестра?
– Ага, – киваю я. – Близнец.
– Серьезно?
Он удивлен. Неужели я не рассказывала ему про Кэсси? Наверное, на работе мы всегда болтаем на случайные темы. О том, что нам нравится, а не о том, кто мы такие.
– Мы двуяйцевые близнецы, – добавляю я. Как правило, об этом спрашивают в первую очередь.
– И какая она?
– Кэсси? – я задумываюсь. – Не знаю. Бесстрашная.
– Не думаю, что можно быть по-настоящему бесстрашным, – говорит Рид.
Затем он включает поворотник, хотя нам нужно проехать по этой улице еще целый квартал. Пробка настолько плотная, что мы почти не движемся вперед. Поворотник тикает как метроном.
– Да, наверное, – соглашаюсь я и улыбаюсь.
Я же помню, какое у Кэсси было лицо, когда она сообщила мне, что Мина – пансексуалка. То есть она знала, что у нее есть шанс, но не была уверена. Вероятно, чуть-чуть боялась. Но, очевидно, бояться было нечего.
А потом я вспоминаю про статус в фейсбуке: теперь это уже воспринимается не как предательство, а как дурацкая шутка. Правда забавно. Думаю, Риду это тоже покажется смешным. Нужно срочно пошутить.
– Хочешь, я расскажу кое-что странное? – спрашиваю я.
– Конечно.
– Ну, не такое странное, как Толкин.
– Толкин вообще не странный, – говорит он. – Пожалуй, это самый стандартный автор фэнтези из всех.
Забавно, впрочем, и то, как сильно я хочу рассказать ему о Кэсси. Не только о фейсбуке и всяких смешных историях, но и об остальном тоже. О том, как наши отношения едва заметно изменились. Мне почему-то кажется, что Рид меня поймет, хотя никаких причин так думать у меня нет. Две минуты назад он даже не знал, что у меня есть сестра.
– Ну, то есть если захочешь почитать странное фэнтези, – продолжает он, – дай знать, потому что…
– Ой, нет, – говорю я и смущенно улыбаюсь. – В общем, Кэсси начала свои первые серьезные отношения с девушкой. Угадай, как я об этом узнала.
– Как?
На слове девушка Рид и бровью не повел. Мне это нравится. Меньшего от парня из Такома-парка – а тем более от сына Деборы и Арье – я и не ожидала.
– Из статуса в фейсбуке.
– Ой. – Рид хмурится.
– Ага.
Молчит.
– А как она должна была тебе сказать? – наконец спрашивает он.
– Уж точно не в статусе фейсбука.
Мне вдруг становится очень неприятно. Не знаю, какой ответ меня бы устроил. Не знаю даже, почему меня волнует его реакция. Но что-то не так. С чего я взяла, что это будет мило? Или забавно? Это неловко. И немножко грустно. Я быстро отворачиваюсь к окну.
– Молли? – говорит он спустя какое-то время.
– Что?
Мы останавливаемся на светофоре, и я чувствую на себе его взгляд, чувствую, как он размышляет о том, нужно ли что-то сказать. А я пялюсь на свои запястья, увешанные фенечками. Я научила Эбби плести их весной перед ее отъездом, и мы до сих пор их носим. От мысли об Эбби мне становится еще грустнее.
Она в Джорджии. А у Кэсси теперь подружка. Всё и вся движется со скоростью миллион миль в час.
– Ты не должна была узнать об этом из статуса в фейсбуке, – наконец произносит Рид.
Я пожимаю плечами.
– Меня бы это тоже расстроило, – добавляет он.
И – ой. Ком встает в горле. Вот еще один факт обо мне. Если кто-то видит, что мне грустно, или спрашивает, что случилось, или просит не плакать, мое тело слышит команду: ПЛАЧЬ. Даже если мне не особенно грустно. Наверное, во мне всегда есть маленькие капельки печали, которые ждут, когда их заметят и позовут. Может быть, они есть у всех.
– Да все в порядке, – говорю я с вымученной улыбкой. – Естественно, я за нее очень рада.
– А, ну хорошо.
Он растерян. Лучше бы я ничего не рассказывала. Теперь он решит, что я стерва. И плохой человек. И вообще сволочь, с какой стороны ни глянь.
Не понимаю, почему рядом с ним я не могу просто заткнуться?
11
В среду я просыпаюсь в тревожных чувствах еще до рассвета. Мысли мечутся без остановки.
Вот Рид. Со своими сияющими белыми кроссовками. И на удивление низкими стандартами в отношении глазури. А вот Кэсси. И Мина. И статус в фейсбуке. И тесто для печенья. И тот факт, что Мина заявится в гости, когда приедет бабуля, и неизбежный цирк.
Я пытаюсь себя загипнотизировать, глядя на потолочный вентилятор, но это не помогает, так что я беру телефон и начинаю скроллить свадебные блоги. Но сосредоточиться не получается. Наконец я принимаю таблетку, спускаюсь на кухню и достаю все необходимое. Кто бы мог подумать, что я буду стоять в пять утра и раскладывать тесто без яиц по маленьким баночкам.
Позднее, когда я ставлю последнюю баночку в холодильник, сверху доносится лепет Ксавье. Вообще-то мне нравится доставать его из кроватки. Я проскальзываю в его комнату, а он замечает меня, хватается за бортик и начинает забавно приплясывать. Детский тверк.
– Привет, дружище.
Я беру Ксава на руки. Он касается моего лица и, улыбаясь, лопочет:
– Момомомомомо.
– Точно!
Ксавье – самый милый мальчуган во Вселенной. Огромные карие глаза, пухлые щечки и очень нежная коричневая кожа, а между передними зубами – маленькая щербинка. В общем, он идеальный. Меня всегда греет мысль, что у нас с ним общая ДНК, пускай и с донорской стороны. Может быть, на небесах наши общие предки тоже попивают амброзию и наблюдают за нами.
– Эй, малыш, – шепчу я, уткнувшись в его шейку, а он морщится и хохочет.
Я пристраиваю его на своем бедре и бережно несу вниз. Решаю посадить его посреди гостиной, где он обычно играет. Пусть мамы поспят.
Но через пару минут спускается Надин – зевая и улыбаясь одновременно:
– Вы только посмотрите на этих двоих.
– Мы тебя разбудили?
– Ну что ты, Момо. Нет. Это все сиськи.
Сейчас Надин говорит о сиськах так, словно это разумные существа. Они постоянно ее будят, вылезают из лифчика для кормления или требуют «дойки» – как коровы на ферме. В общем, разводят свою сисечную деятельность.
Я передаю ей малыша. Надин приподнимает пижамную кофту, и Ксав сразу же присасывается.
– До меня тут дошел слух, – произносит она, сидя на диване.
– Про Кэсси?
Она ухмыляется.
– Откуда?
– По маминым каналам.
Имеется в виду мама Оливии. Оливия рассказывает своей матери все. А та рассказывает все нашим мамам. Очень надежная система.
Я падаю в кресло с игрушкой Ксавье. Это одна из тех развивающих штук с песенками про зверушек. Как же бесит этот бодренький мужской голос.
– Боже, так и просится в камин, – замечает Надин.
– Так давай сожжем.
– Ага, но ты же сама знаешь. На ее место придет другая. Да, Ксэйвор Ксэв? – добавляет она. А он выплевывает сосок и улыбается ей. – Эй, эй, разольешь! Засовывай давай обратно.
– Я сделала тесто для печенья, – сообщаю я.
– Сегодняшний десерт?
Я киваю.
– Значит, над этим вы тут работали?
Снова киваю.
– Момо, надо же иногда спать.
– Не могу.
Она склоняет голову.
– Ну-у-у, бедняжка.
– Да все в порядке, – быстро отвечаю я.
– Ты сегодня работаешь?
Я качаю головой.
– Так, ладно… Ой, вибрирует. – Она приподнимается и с минуту елозит рукой под задницей. – Кажется, я села на твой телефон. – Наконец Надин его нащупывает и передает мне. – Кто это тебе написывает в семь утра? Поглядите-ка на нее. Мисс Популярность.
– Эбби, наверное.
Но когда я смотрю на экран, в груди что-то екает.
Два сообщения от Рида.
Помочь с тестом?
Под помощью имею в виду дегустацию
Ксавье все еще сосет грудь, но при этом машет рукой, пытаясь забрать у меня мобильный.
– Неплохая попытка, – говорю я ему.
Надин фыркает.
– Мальчик захотел себе айфон.
Теперь я чувствую себя сучкой, потому что хочу, чтобы Надин с Ксавье ушли и я могла ответить Риду в одиночестве. Забавно. Кэсси вот переписывается с девочками и за столом, и в гостиной, и в машине – всюду. Честно, она даже оргию сумеет спланировать у нас на виду. На диване между Надин и Патти. Потому что пока они явно не смотрят ей в телефон, ей плевать.
Но я не могу писать парню при мамах. Не могу и все. Даже Риду.
– Значит, сегодня вечером у нас и Мина, и бабуля. – Надин зевает. – Как это, блин, так вышло?
Я смеюсь.
– Не знаю. Наверное, Мина сама предложила.