Поезд приходит почти сразу, и нам даже удается сесть вместе. Это чудо. Так говорит сосед из «Несгибаемой Кимми Шмидт»[38]: «Это чудо». Правда, я чувствую, что меня сейчас стошнит, а это наверняка запрещено. Запрещено блевать в метро. И на Оливию тоже.
Я делаю вдох, потом выдох, потом вдох и так далее, пока тошнота не проходит.
Еще пара станций, и все.
Я прокручиваю события вечера в голове, пытаясь понять, что это все значило, вожу рукой под ключицей. Вся эта кожа… Патти называет это «декольте». Оно считается сексуальным, хотя со мной у меня это слово ничуть не ассоциируется. Сексуальная… Но сегодня я чувствовала себя сексуальной. И, кажется, Хипстер Уилл все-таки флиртовал. Со мной.
Когда поезд отходит от Род-Айленд-авеню, Оливия упирается подбородком в коленки. Для метро эта поза кажется странной, тем более что в моей подруге почти два метра роста. Она поворачивается ко мне и улыбается:
– Так значит, Уилл тебе написал?
– Э-э… Типа того.
– Как это «типа того»?
Я закрываю глаза и откидываюсь назад:
– Не знаю. Мне кажется, Кэсс с Миной его заставили.
Оливия хихикает.
– Да нет, серьезно, – говорю я. – Наверняка Кэсси подбила Мину достать его этой затеей.
– Значит, Кэсси заставила Мину заставить Уилла тебе написать?
– Именно.
Оливия слегка улыбается:
– Кажется, ты все усложняешь.
Все-таки она кое-чего не понимает. Я не пытаюсь ничего усложнять. Я хочу стать менее осторожной. Но при этом нужно всегда оставаться вратарем своего сердца.
И если мне откажут, я хочу знать об этом заранее.
13
Я просыпаюсь от жужжания мобильника: четыре сообщения от Эбби.
Ты пьяная вчера писала Саймону на мой телефон?!
И я не сквиб!!!!
(Что такое сквиб??)
Ты что, правда напилась?
Двигаться не могу. Смотрю на светильник. Никогда этого не замечала, но на нем толстый слой пыли. И лампочка перегорела. Надо как-нибудь поменять. Например, когда выйду из ступора.
Но валяться нельзя. Сегодня же Четвертое июля. В нашем районе это ого-го какой праздник. Даже парад будет – с головами животных из папье-маше, клоунами и целыми инсталляциями, посвященными компостированию. Так тут принято – строить платформы на колесах, украшенные во славу гниющих отходов.
Кэсси скрипит надо мной кроватью.
– О, привет, – говорит она сонно. – Проснулась?
– Вроде.
Она смеется:
– Да я тоже. Уффф. Вчерашний вечерок… Это было, конечно, нечто.
Боюсь спрашивать, что она имеет в виду. Наверное, что-то случилось после того, как мы с Оливией ушли. Может, Пьяная Кэсси в одночасье превратилась в Бухую Кэсси, а может, и в Кэсси Бухую-В-Щи.
Даже представлять себе не хочу, что Бухая-В-Щи Кэсси могла наговорить обо мне Уиллу (на последней стадии опьянения Кэсс особо не церемонится).
Я зажмуриваюсь и стараюсь думать о чем-то нейтральном. О чем угодно. Например, о том, что надену на праздник: светлое джинсовое платье-рубашку и синие леггинсы с белыми звездочками. Плевать, пусть косятся (мол, кто носит леггинсы в июле), но натереть себе бедра я не хочу. И потом, это очень патриотичные леггинсы.
Тут кровать начинает скрипеть, потому что Кэсси ворочается, и я снова начинаю загоняться. Чувствую себя магнитом с двумя минусами – то есть части меня не могут сойтись вместе. Если Кэсси что-то сказала Уиллу, я хочу знать. И одновременно не хочу. Вообще.
– Слушай, я пригласила Мину на парад, салют и все такое, – внезапно заявляет Кэсси.
– А, ладно.
– Ты как, не злишься?
Я медленно сажусь.
– А что, должна?
– Ну… Не знаю. – Она зевает. – Мы же раньше всегда ходили вдвоем.
Это правда: обычно мы тусовались на празднике только с ней. И да, в обычных обстоятельствах мысль о том, что с нами будет Мина, меня бы немного расстроила. Но сейчас у меня на уме лишь любовная драма, так что эта новость почти не задевает.
И вдруг я понимаю, что это, должно быть, главная причина, по которой Кэсси хочет, чтобы у меня появился парень.
Вскоре она спрыгивает с верхнего яруса и залезает ко мне под одеяло.
– Вчера вы с Уиллом были такие милые.
– Э-э… Допустим.
Я обхватываю руками коленки.
– Ну правда. Говорю тебе, он вовсю с тобой флиртовал. Когда ты ушла, Мина так на него наехала.
– Что она ему сказала? – выпаливаю я.
Кэсси молча улыбается, и я начинаю немного паниковать.
– Кэсси! Что она сказала?
– Господи. Да не волнуйся ты!
– Чего ты лыбишься?
– Потому что он тебе нравится, и, блин, это мило. Влюбленность номер двадцать семь, а?
– Не влюблена я в Уилла.
Кэсси смеется.
– Понятно.
– Погоди. Ты сказала ему, что я влюблена?
– Молли. Нет. Успокойся уже.
– Хорошо.
Какое-то время она молчит.
– Ладно, давай начистоту, – говорит она наконец. – Вся эта история с бойфрендом… Ты правда этого хочешь?
– Не знаю. Наверное.
Кэсси закатывает глаза.
– Значит, да. И это замечательно, сечешь? Вполне естественное желание.
Я закусываю губу.
– Но в определенный момент придется пойти на риск. Смекаешь?
Ага. Я знаю, что она права. То есть умом-то я это осознаю, но остальные части тела ничего понимать не хотят. Это напоминает попытку задержать дыхание. Инстинкт самосохранения заставит меня открыть рот и снять с носа прищепку.
– Смекаю, – отвечаю я.
– Допустим, Уилл знает, что он тебя заинтересовал. Что плохого может случиться? Он тебе откажет? И что? Ты пойдешь дальше – к влюбленности номер двадцать восемь.
Пойдешь дальше. И что.
Но ведь то, что парень знает, что он тебе нравится, – это настоящий кошмар. Как будто он в опрятном костюме, а ты стоишь перед ним совсем голая. Как будто теперь твое сердце находится снаружи, и если он захочет, то в любой миг сможет взять его в кулак и раздавить.
Впрочем, он может ответить взаимностью.
Я не хочу быть третьей лишней, так что иду на вечеринку в честь парада неподалеку от «Дэнс Эксчейндж»[39] с мамами. И Ксавом. И бабулей. Мероприятие устраивают знакомые Надин из детской группы, так что тут в буквальном смысле тусовка младенчиков.
Мне семнадцать лет, и так выглядит моя светская жизнь.
Ксавье сразу же принимается лезть в чужие коляски, а мамы с бабушкой пьют лимонад на крыльце у дома. Все взрослые очень расслаблены. Повсюду кормящие сиськи, полуголые ребятишки с аквапалками[40] и пеленки. Я узнаю́ пару взрослых – кажется, они помнят, что я сестра Ксавье, но не в курсе, какая именно. Думаю, им все равно. В основном их интересует, в какой колледж я хочу поступить.
Может, носить с собой флаеры из учебных заведений, рассортированные по личному предпочтению? А может – может, – всем этим случайным людям стоит задуматься, с какой стати им вообще эта информация?..
Тут мой взгляд перехватывает Надин.
– Эй, – говорит она, – все хорошо?
– А что?
– У тебя такое лицо… Будто ты сердишься.
– Потому что сержусь.
– Так, а теперь улыбаешься. Все испортила!
Она права: настроения у меня нет, я сержусь и вообще не в себе. Наверное, это похмелье. А может, все из-за головной боли от разговора с Кэсси. Так или иначе, на тусовке мне сейчас не место. Но тут я замечаю, что по тротуару идет Рид.
Рид Уэртейм. Из всех мест на свете он оказался именно здесь. Он удивлен так же, как и я. Я перехожу дорогу, чтобы поздороваться.
– Ты что здесь делаешь?
– Живу. – Он указывает на небольшое синее бунгало.
– Да ну, – ухмыляюсь я.
Он улыбается в ответ, а потом мы с минуту стоим молча. Мое сердце постепенно набирает скорость. Это даже приятно.
– Так а ты что здесь делаешь? – спрашивает Рид.
– Ну, э-э…
Я смотрю на дом, где проходит вечеринка. Естественно, Патти, Надин и бабуля наблюдают за мной. СРОЧНО в НОМЕР: МОЛЛИ РАЗГОВАРИВАЕТ с НАСТОЯЩИМ МАЛЬЧИКОМ! ОСТАВАЙТЕСЬ с НАМИ и СЛЕДИТЕ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ. У мам хотя бы хватает совести отвернуться, когда я встречаюсь с ними взглядом. А вот бабуля показывает большой палец.
– Не хочешь прогуляться? – быстро говорю я.
– О, конечно! – Рид широко улыбается и немного краснеет. – Но минут через… сорок пять я должен быть в магазине. А сейчас просто пообедать зашел.
– Тогда не буду тебя отвлекать…
– Да это не важно. Я лучше с тобой прогуляюсь. Правда.
Ой-ой. Сердце рвется из груди. С чего бы?
Мы подходим к «Мейпл»[41]. У меня отсох язык. Дело, впрочем, не в языке. В мозгах. Типа:
Я: Привет, мозг. Давай скажем что-нибудь прикольное!
Мозг: ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ.
Я: Ладно, не прикольное… Связное хотя бы.
Мозг: ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ.
Я: НУ ЖЕ, МОЗГ, ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ.
Мозг: *белый шум*
Блин. Блин. Блин.
– Ну так что там с тестом? – наконец спрашивает Рид.
– А! – посмеиваюсь я. – Вообще-то я тебе чуть-чуть оставила.
– Правда? – Его глаза за линзами очков загораются.
– Правда! Получилось здорово. – Ну наконец-то. Наконец-то! Ключ к мозгам нашелся, и я – снова я. – По мне так намного вкуснее обычного теста. Консистенция другая. Но это хорошо. Тебе понравится.
– Не сомневаюсь.
– Если хочешь, можешь забрать прямо сейчас. Оно у меня дома.
То есть в двух кварталах отсюда. Я живу в двух кварталах от Рида.
Откровенно говоря, ситуация волнующая. Я приведу домой парня. Ради теста для печенья. То есть по чисто платонической причине. И все же. Парень. У меня дома.
– Знаешь, я только что понял, – говорит Рид, следуя за мной через черный ход, – иногда я гуляю у твоего дома с кошкой.
Я улыбаюсь:
– С кошкой? На поводке, что ли?