– Мне ведь не нужно вам напоминать, что это неприемлемо, – говорит Патти и качает головой. – Мы дали вам полную свободу.
– И доверяли вам, – добавляет Надин.
– Простите, – произносит Кэсси почти шепотом. – Это моя вина.
Может, это несправедливо, но я ничего не отрицаю. Потому что да – это и правда ее вина. Она всех пригласила. Из-за нее нас посадят под домашний арест до конца жизни. И из-за нее Оливия с Ридом в эту самую минуту флиртуют в фейсбуке. Наверно.
Несомненно.
Плакать я не буду.
– Молли, тебя мы тоже хотим услышать, – строго говорит Патти.
– И что я должна сказать? – у меня щиплет в глазах, и я быстро мотаю головой. – Хотите посадить нас под домашний арест – сажайте.
– Что-что? – переспрашивает Надин.
– Просто скажите, что делать, и я сделаю. Отдать телефон? Пожалуйста. – У меня надламывается голос. – Мне по барабану.
– Знаешь что? Нет. Так дело не пойдет. Хотите пить, как взрослые? Хорошо. Только потом придется сесть с нами и по-взрослому все обсудить.
– Ага, ну вот я и сижу, – замечаю я и скрещиваю руки на груди.
– Молли, – шепчет мне Кэсси. Я резко отворачиваюсь.
Патти придвигает стул поближе.
– Молли, что случилось? Поговори с нами.
Мысли проносятся в голове с бешеной скоростью. Совладать с ними я не в состоянии.
– Да я просто не могу понять, с хрена ли мы вообще это обсуждаем? – я слегка спотыкаюсь на ругательстве. – Через год мы будем в колледже. Через пять месяцев нам будет по восемнадцать.
– И что, это значит, вам можно втихую напиваться? – Надин не повышает голоса, но говорит почти угрожающе. – Я так не думаю.
– Да какая разница? – огрызаюсь я. – Какое это вообще имеет значение?
Кажется, будто рядом упала наковальня. Все замирают. И смотрят на меня.
– Кхм-кхм. – Надин встает. – Да что на тебя такое сегодня нашло?
Но я зашла так далеко, что уже не могу остановиться.
– На меня? Да ничего. Ничего на меня не нашло. И ничего у меня не происходит. Поговорите лучше с Кэсси. Может, она расскажет вам, на что похож оргазм.
У Кэсси отвисает челюсть.
– Ты издеваешься, что ли?
– Молли, так нельзя… – начинает Надин, но я ее перебиваю.
– Да плевать. С меня хватит. – Я резко встаю, протискиваюсь мимо Надин к дверям и спускаюсь по лестнице.
Из кухни выходит Мина; она держит за руки Ксавье, который пытается шагать.
– О, привет, – говорит она.
Я бурчу в ответ что-то невнятное и даже не обнимаю Ксава. Просто выскакиваю на улицу – и плевать на моросящий дождь, плевать на то, что я в пижаме. Я усаживаюсь на ступеньках и достаю телефон. Звоню Эбби.
Она отвечает после первого же гудка.
– Смешно – я как раз о тебе говорила!
У меня екает сердце. Если она обсуждала меня, значит, она не одна. А следовательно, истерить я буду при Нике, Саймоне или еще ком-то из миллиона других ее друзей. Прекрасно.
– Молли?
– Привет, – выдавливаю я.
– У тебя все хорошо? Что случилось? Так, подожди. Сейчас, я только… – Я представляю, как она с извиняющейся улыбкой просит Ника выйти из комнаты. – Все, я поднимаюсь наверх. Так что происходит?
Я очень хочу рассказать ей о том, как Риду понравилась Оливия, но не могу. Полнейшая глупость… Это же Эбби! Смеяться надо мной она не будет. Впрочем, кто знает. Лично я уже ни в чем не уверена. Может, Кэсси уже доложила ей про Рида. И слова Мины ей передала. Что секс с ним просто невозможно представить. А значит, и со мной тоже. Секс ботанов – что может быть смешнее. Жиробас на жиробасе. Гик на гике. Вуа-вуа-вуа. Но никто не видит, какой он милый. Кроме меня.
И гребаной Оливии.
Рид трахает Оливию.
Мне хочется по-настоящему кричать.
– Молли, поговори со мной. У тебя все хорошо? – спрашивает она снова.
– Все нормально.
– Неправда. Что такое?
Мне нужно отдышаться. Дать легким успокоиться.
– Просто я… – глубокий вдох. – Я вывела Кэсси из себя. И мам тоже.
– Ясно. – Я слышу, что она улыбается. – И это всё?
– Не смешно.
– Нет… Ох, Молли. Я и не думала над тобой смеяться. Просто… Знаешь, как часто я бешу Айзека? Или родителей? Серьезно, папа злится на меня буквально каждый день. Родители – они такие.
– Мои нет.
– Потому что ты никогда не лажаешь.
– Издеваешься?
Она смеется.
– Ну так что случилось?
И я ей рассказываю. Честно говоря, мне становится легче. Наверное, ситуация все-таки веселенькая. В смысле я на самом деле оставила Кэсси объяснять, что такое оргазм. Нашим мамам.
– Значит, Хипстер Уилл все запорол?
– Конкретно запорол.
Эбби хихикает.
– Теперь Моллины поцелуи ему не грозят.
– Никогда.
Как будто Моллины поцелуи прямо нарасхват. Как будто у моей двери парни выстраиваются в очередь. «Выстраиваются в очередь» – ненавижу это выражение. Бабушка часто его употребляет. Как будто это главная цель в жизни – иметь вереницу отчаявшихся поклонников, которые больше всего на свете хотят с тобой встречаться, переспать или еще чего. Типа что, я должна собирать парней, как покемонов?..
Мне это не нужно. Я не хочу разбивать сердца. Я просто хочу Рида.
Об этом даже подумать страшно.
Я хочу Рида. И, может, я свихнулась, но мне показалось, что я тоже ему нравлюсь. Тогда, под дождем, он так на меня смотрел… Он садился ко мне поближе… И этот его взгляд, когда я говорила с Уиллом…
Я была так уверена.
Я была так неосторожна.
И теперь я знаю, каково это – быть отвергнутой. Это как попасть в настоящий дерьмоворот.
21
– О, привет! Значит, ты не под домашним арестом, – говорит Рид, когда я прихожу на работу.
– Пока нет. Не знаю, короче. – Я сажусь рядом с ним на пол в детском отделе. Повсюду разбросаны крошечные туфельки. – Что тут случилось?
– Малышовый апокалипсис.
– Ой-ой.
– Это место обладает действенным противозачаточным эффектом.
Слабо улыбнувшись, я усаживаюсь рядом и принимаюсь складывать обувные коробки.
– Нет, правда, – произносит Рид спустя мгновение. – Все хорошо? Мина сказала Оливии, что ты расстроена.
– Ты общался с Оливией?
– Она мне написала.
У меня скручивает желудок.
– Ясно.
У меня появляется примерно пятьдесят миллиардов вопросов, вроде: А когда вы с Оливией обменялись номерами? Она тебе нравится? И особенно этот: Она нравится тебе больше, чем я?
– Привет, ребята.
Я поднимаю взгляд. Это Дебора.
– Мои грузчики свободны? Мы только что продали книжный шкаф. – Она победно вскидывает кулак.
– Сейчас все сделаем. – Рид вскакивает, подает руку, и я за нее хватаюсь.
Но прежде чем меня отпустить, он легонько сжимает мою ладонь. И на мгновение Оливии не существует.
Пока я не замечаю ее возле кассы. Ее волосы с синими прядками красиво взъерошены. На ней футболка и джинсы, а в руках, по всей видимости, чехол для фотоаппарата.
– Это ты купила шкаф? – спрашиваю я.
Она смеется.
– О нет. Я пришла за рамкой. Ну и поздороваться.
– Привет, – говорит Рид с улыбкой.
– Покупательница пошла подогнать машину, – сообщает Дебора, положив руку Риду на плечо.
Мы тащим книжный шкаф в полном молчании, и я чувствую, как Рид вопросительно на меня смотрит. Но говорить не хочу. Сейчас я своему голосу не доверяю.
Поверить не могу, что Оливия здесь. Здесь – но не из-за меня.
– Ну что, нашла себе рамку? – интересуется Рид, когда мы возвращаемся внутрь.
– Да! Как тебе?
Само собой, она выбрала мою самую любимую рамку в магазине. Деревянную, вручную покрашенную бледно-синей краской и разрисованную цветочками. Чего и следовало ожидать от Оливии.
– Это для твоих мам, – говорит она. – Ты уже в курсе, что я буду фотографом на свадьбе? Кстати, я сейчас к вам, хочу поделать пробные снимки. Захватила свою камеру. – Она похлопывает по чехлу фотоаппарата, висящему на груди.
– Камеру? Тюремную? – спрашивает Рид и изображает, что держится за решетку.
– Фотокамеру.
– А, ясненько, – говорит он. – Слушай, я вот что подумал. У меня есть друг Дуглас, он помешан на технике, а сейчас заинтересовался камерами и фотографией. Я тут подумал, может, расскажешь ему, что к чему?
ДА ВЫ ЧТО, СЕРЬЕЗНО?! СЕЙЧАС ВСЕ, ЧТО ЛИ, В ФОТОГРАФЫ ЗАПИСАЛИСЬ?!
– Без проблем, – соглашается Оливия.
– Кстати, Уилл тоже фотографирует, да и Мина учится. – Я сдержанно улыбаюсь. – Так что у Дугласа есть масса вариантов.
– О, круто, – кивает Рид. – Но, Оливия, если тебе эта идея по душе, то мы можем, к примеру, как-нибудь погулять вчетвером. – Он бросает на меня взгляд. – А то, кажется, Молли не верит, что Дуглас на самом деле существует.
– Что правда, то правда. – Я не могу сдержать улыбку.
– Я всеми руками за.
– Ну супер! Тогда я ему напишу. – Рид смотрит на Оливию. – И кстати, через минуту я заканчиваю. Хочешь, провожу тебя к Молли?
– О-о-о, было бы здорово.
Господибожемой. Всё, началось – и прямо на моих глазах!
Видимо, ничего не поделать. Оливии даже не приходится прилагать усилий. Наверное, как и большинству девушек.
Я должна улыбнуться. Должна вести себя нормально. Должна растаять, как свечка, и исчезнуть.
Стоит им уйти, как я достаю телефон. На танцующих девчонок-пчеленок Уилла я так и не ответила. Я даже не собиралась ему писать. Но я буквально (ну, не буквально, а почти буквально) взорвусь, если весь вечер просижу дома и буду представлять Рида с Оливией.
Как они целуются. Держатся за руки. И познают оргазмы.
Какие планы? – пишу я и сразу же стираю. Не знаю, как это делается. Что писать, чтобы это не походило на приглашение в постель?
Клянусь, это не приглашение в постель.
Привет, Уилл! Это Молли. – Жму «отправить».
Я знаю одно: ответа ждать не нужно. Нужно закрыть приложение, заблокировать телефон, положить его в карман сумки, застегнуть на замок и навсегда о нем забыть. Потому что для меня сообщения от парней – это как Санта-Клаус или Базз Лайтер