– Мне кажется, переживать нам не о чем. Помнишь, как они сидели в кресле? – спрашиваю я.
– Ага. – Уилл краснеет.
– Ой. Блин. Прости.
– Нет, все нормально. – Он слабо улыбается. – Я просто хочу, чтобы она была счастлива.
– Ага.
Он молчит, а потом смотрит мне в глаза.
– Молли, прости, пожалуйста. Я чувствую себя мудаком. И прекрасно понимаю, почему ты решила…
– Боже мой. Не волнуйся. Все нормально.
– Но мне не по себе. Сам знаю, я люблю пофлиртовать, тут легко ошибиться.
Я пялюсь на свою обувь.
– Прости, правда. Ты мне очень нравишься, Молли-Голли. И я очень хочу быть твоим другом.
– Да. Конечно.
В кармане жужжит телефон. Сообщение. Но я стараюсь о нем не думать.
– Может, тебя обнять? Это не будет странно?
Я сглатываю.
– Да нет.
Уилл ухмыляется и обвивает меня руками. Объятия длятся так долго, что я уже начинаю думать, не значит ли это что-то еще. Впрочем, теперь я хорошо знаю, что это не значит ровным счетом ничего.
– Тебе пора домой, – говорю я. – Правда. Я в порядке.
– Уверена?
Он снова меня обнимает, на этот раз по-быстрому, и идет к метро. С минуту я просто стою. Одна, посреди беседки.
Но вообще – это считается. Определенно. Мне официально отказали.
И это на удивление… нормально. Неловко, конечно. Но мир не перевернулся.
Мне даже хочется обсудить это с Кэсси.
Я достаю из кармана телефон и вдруг вспоминаю про его жужжание. Пропущенное сообщение.
Может, это Рид?
Нет, оказывается, Эбби. Она просто так прислала мне эмодзи – увеличительное стекло. Мы часто так делаем – отправляем друг другу эмодзи, которыми редко пользуются. Просто чтобы в их существовании появился хоть какой-то смысл.
Я отвечаю уже на ходу: эмодзи с лыжным подъемником.
Дискета.
Трепещущий на ветру лист.
Наверное, я в порядке.
Но как только я захожу домой, я слышу голос Кэсси. Голос Мины. И голос Оливии. Они сидят за обеденным столом, устланным газетами. Ксавье еще не спит – он на коленях у Оливии и держит кисточку.
Когда я захожу в комнату, Кэсси отворачивается. Само собой. Она игнорирует меня со вчерашнего дня.
– О, привет, – говорит Мина. – Я слышала, ты гуляла с Уиллом! Как все прошло?
– Хорошо. Отлично.
Боже. Наверное, Уилл ей все рассказал. Про беседку, про неудавшийся поцелуй, про отказ.
– По-моему, это прекрасно. – Она улыбается. – Хочешь покажу кое-что классное?
Потом берет что-то со стола и передает мне.
– Слон? – спрашиваю я.
О, ну надо же. «Слона не утаишь» – так ведь, кажется, говорят?
Мина радостно кивает.
– Мы раскрашиваем фигурки животных для украшения на стол. Оливия нашла целый блог об этом.
– А.
– Ага, сначала покрываем белым, а потом разрисовываем, – поясняет Оливия. – Вообще-то меня вдохновила твоя тарелочка. А Ксав нам помогает. Правда, дружок?
Я молча на нее смотрю. Сердце гулко стучит.
– Я думала, ты ненавидишь поделки, – говорю я Кэсси.
– Ой, точно, – отвечает она. – А я и забыла, что ты все про меня знаешь.
– Кэсси.
– Может, позовем Патти с Надин? Расскажешь им, как я ненавижу поделки?
Мина с Оливией переглядываются. Я чувствую, как горят щеки.
– Кэсс, прости меня, ладно?
– Может, оставить вас на минутку? – тихонько спрашивает Мина.
Кэсси сдержанно улыбается.
– Нет, мы всё.
Я сглатываю.
– Я пойду наверх. Захватить Ксавье?
– О, не волнуйся, я его подержу, – улыбается Оливия. – Да, Ксэйвор Ксэв?
Улыбка Оливии.
Внезапно меня переполняет гнев. Я понимаю, что нечестно сваливать все на Оливию. Потому что я злюсь и на Кэсси – за то, что она мне сейчас устроила. И на Уилла – за то, что внушил мне, будто я ему нравлюсь. И на Рида – сама не знаю, за что.
За то, что так сильно в себя влюбил. И не влюбился в ответ.
Но думаю я только об Оливии. О том, что она посмела назвать Ксава так, как называем его только мы. О том, что он сидит у нее на коленях и рисует, хотя обычно делает это со мной. О том, что она мастерит украшения на свадьбу моих родителей, даже не спросив, как я к этому отнесусь. Даже не подумав о том, что у меня вообще-то было другое видение праздника.
Самое тупое в этом то, что мне безумно нравятся фигурки животных, и к банкам они подойдут идеально. Но тем не менее мне ужасно хочется швырнуть маленького разукрашенного слоника Оливии в рожу. И плевать, что ее только что бросили. Плевать, что так поступают только сучки.
Поднявшись к себе, я пишу Риду.
Ну что, как погуляли с Оливией?
Хорошо!
Отлично. – С точкой.
Даже несмотря на то, что в этом контексте точка – то же самое, что сказать ПОШЕЛ НА ХЕР.
Три точки. Он сомневается.
Спрашивает:
Все в порядке?
Ага.
Ну ладно, хорошо.
У меня сжимается горло. Я пялюсь в экран.
Три точки. Появляются и исчезают. Потом снова появляются – как будто он решает, писать ли что-то еще.
Затем пишет:
Как провела день?
Офигенно. – Видимо, я стерва, или идиотка, или все сразу, потому что я добавляю: Гуляла с Уиллом.
Ага, Оливия мне сказала.
Сердце замирает. Значит, они переписывались.
Похоже, что у вас с Оливией все неплохо складывается, – набираю я.
И, прежде чем отправить, секунду смотрю на экран. На мгновение время будто останавливается.
И вдруг он мне звонит.
– Привет. – Я сижу на краю кровати, и меня трясет. Даже обувь не сняла.
– Молли?
– Ага.
– Может, поговорим? – предлагает он очень тихо.
Я сглатываю.
– Окей.
В груди все сжимается. Не понимаю, почему мне так страшно?..
– Ты злишься, потому что я проводил Оливию?
– Нет, – быстро отвечаю я. – С чего бы мне злиться?
– Не знаю.
Мы молчим.
– Просто мне так кажется, – наконец выдает он.
– Ну, ты не прав. – Я зажмуриваюсь. – Так что, вы уже замутили или как? – я стараюсь говорить беззаботно.
– Э-э. Нет. Она пошла к тебе. А я – к себе, играть в «Варкрафт».
– Но она тебе нравится.
– А тебе нравится Уилл? – парирует он.
– Значит, она тебе нравится. – Все мое тело точно сковывает лед.
– Я этого не говорил.
– Но и не отрицал.
С секунду Рид молчит.
– Ты тоже.
Теперь молчим мы оба. В горле комом стоит тошнота. Мне дурно. Кажется, сейчас меня и правда стошнит.
– Это нечестно, – замечает он.
Просто дыши.
– Что нечестно?
– Ты гуляешь с Уиллом, но злишься, что я гуляю с Оливией? Не понимаю. – В его голосе слышится надрыв.
– Я не злюсь.
– Окей, тогда почему мы это обсуждаем?
И, не успев взять себя в руки, я начинаю плакать. Тихонько. И даже не пытаюсь вытереть слезы. Пускай текут. Какая же я все-таки размазня.
– Молли?
Я снова делаю глубокий вдох.
– Просто… Я не понимаю, с чего вдруг. Ты же только с ней познакомился.
Молчание.
– Ты плачешь? – у него дрожит голос.
– Нет.
Он тихо шмыгает носом, и мое сердце принимается неистово колотиться.
– Я с ней не встречаюсь. Между нами ничего нет. – Я слышу, как он сглатывает. – Но я не понимаю, почему тебя это волнует.
– Да мне плевать.
– Окей, – говорит он и замолкает.
– То есть нет, не плевать.
– Проехали.
– Просто я…
– Мне пора.
– Рид.
Он кладет трубку. Внутри меня словно прорывает плотину. Я падаю на постель и начинаю рыдать. И рыдаю, пока не начинаю задыхаться.
22
Я просыпаюсь и вижу кучу сообщений. От Оливии, представьте себе. Совершенно нормальные, дружелюбные и искренние эсэмэски. Мне даже как-то совестно.
Так, небольшой вопрос
В общем, Кэсс предлагает сделать пару золотых зверушек, но я хочу посоветоваться с тобой, прежде чем покупать золотую краску.
Как хочешь, так и делай, – отвечаю я.
Боже. Как же мерзко и гадко. У меня никогда не было сложностей с Оливией. Может, это благодаря нейтрализующему присутствию Мистера-Брекетовая-Улыбка по имени Эван Шульмейстер?
Ненавижу гребаного Шульмейстера.
Круто! Наверное, тогда куплю немного на пробу, посмотрим, как будет смотреться. Ура! – отвечает Оливия.
Меня так трясет при мысли о работе, что я даже из постели выбираюсь с трудом. Еще одна смена с Ридом. Даже не знаю, что сказать ему при встрече. Может, для подобных случаев есть определенные правила. Другие девушки всегда знают, как вести себя в таких обстоятельствах. Что сказать парню после того, как ты неловко и слезливо обвинила его в том, что ему нравится другая?
Мне должно быть все равно, кто ему нравится.
Когда я открываю дверь, звенит колокольчик, и Арье машет мне из-за кассы. Еще рано, но по магазину уже ходит пара мамаш с младенцами в слингах. Поначалу я нигде не вижу Рида, и мне хочется заплакать от облегчения.
Но тут дверь в подсобку приоткрывается, и в проеме показывается огромный журнальный столик, сделанный из большого пня. Его несет Рид.
– Привет, – говорю я.
– Привет.
С минуту мы стоим молча и не смотрим друг на друга. Из-за уха у него торчит прядь волос. Лучше закрыть глаза. Ни мозг, ни сердце никак не найдут себе места.
– Мы можем…
– Молли, все в порядке.
– Ага, ладно.
– Прости. – Он сглатывает – и я смотрю, как двигается его кадык. Скрещиваю руки на груди.
Наконец Рид переводит на меня взгляд и произносит:
– Не хочу здесь об этом говорить.
– Ладно, – повторяю я. Мне трудно дышать.
Потом Арье подзывает его к кассе, и мы не разговариваем до конца рабочего дня.
Он меня не провожает. Наши смены заканчиваются одновременно, но в последнюю секунду Рид исчезает в подсобке.
Я иду домой задворками; на душе тяжело, все как в тумане. В кармане жужжит телефон, но я не сразу понимаю, что он звонит. Я как будто дрейфую: совершенно не замечаю погоду, не чувствую собственного тела и своих же монотонных шагов.