– Ну, ты меня смущаешь!
– Как? Почему?
– Не знаю! – хихикает она. – Ох. Ладно, сейчас. Проверю, не дежурит ли папа в коридоре.
– Хорошая мысль, – замечаю я.
Когда дело доходит до парней, дядя Альберт ведет себя неадекватно. Однажды он увидел, как Эбби держалась с кем-то за руку, и приговорил ее к недельному домашнему аресту.
– Все норм, – возвращается она через пару секунд.
– Чисто?
– Ага. – Я слышу, как она вздыхает. – Итак…
И вот что странно: в душу закрадывается какое-то неприятное чувство; меня как будто тошнит. Не понимаю почему. В ее бойфренда я не влюблена. Да я с ним даже не знакома. И о тревожном ожидании тоже речи не идет. Я ведь понимаю, что скажет Эбби.
Она скажет, что переспала с Ником.
– Я переспала с Ником, – говорит она почти шепотом.
– Я так и знала!
Эбби смеется.
– Боже! Так неловко об этом говорить.
Представляю, как она падает на кровать и закрывает лицо руками. Эбби, как и Кэсси, никогда не краснеет, хотя по ее темно-коричневой коже это не так-то просто определить. Стыд, неловкость и самодовольство Эбби выражает иначе: в такие моменты у нее невольно поднимается уголок рта.
Вот и сейчас – я слышу, как у нее меняется голос – краешек губ ползет вверх.
– И как это было? – спрашиваю я.
– Это было… Ну, знаешь. Хорошо.
Ничего я не знаю. И вообще не в теме. Даже понятия не имею, какой задать вопрос.
– Лучше, чем с Дарреллом?
– Ага, – отвечает она после небольшой паузы. – Сто процентов.
– Ну так отлично!
– Ты же не думаешь, что я шлюха?
– Что? Нет!
– Мы встречаемся только пять месяцев. Довольно быстро все…
– Нет, – говорю я, – совсем нет.
– Да знаю. Но… В общем, я знакома с одной девочкой. Абсолютно отвратительной. Слышала бы ты, как она рассказывает про свой обмен веществ – а он у нее сверхскоростной, и все, конечно, должны быть в курсе. Зачем я вообще ее слушаю… Короче. Недавно она сказала, что если ты встречаешься с кем-то в школе, то секса у вас не должно быть как минимум год. Не могу выбросить это из головы. Понимаешь?
– Эбби… Мне жаль.
– Да все в порядке. Ну знаешь, слово «шлюха» она не говорила, но подразумевала. А я подумала: класс. Я шлюха, значит.
У нее слегка надламывается голос, а я не знаю, что сказать. Я в этом не специалист.
Есть одна вещь, которую я никогда бы не произнесла вслух: часть меня верит, что если тебя называют шлюхой, то это такой тайный комплимент. Это значит, что у тебя бывает секс. Что люди тебя хотят. В общем, шлюха равно нормальная девушка.
Наверное, я ошибаюсь. Очень сильно ошибаюсь.
– Эбби, никакая ты не шлюха, – убедительно заявляю я. – Кто она вообще такая, эта девка? Сучка.
– Да знаю, знаю. Бред.
– У Оливии был секс. У Кэсси тоже, причем какой хочешь. С тобой все в порядке. И, между прочим, никого, кроме тебя, это не касается.
– Да, ты права.
– Ну так рассказывай, – прошу я. – С самого начала. Как это произошло?
– Ладно. – Я слышу шорох и представляю, как она садится на кровати. – Мы были на концерте. На Weepies – расскажи Кэсси, кстати. Ну так вот, потом мы двинули домой к Саймону, смотрели ящик, и Нику написала мама.
– Э-э-э, пока я что-то не врубаюсь, как дело дошло до секса.
– Ха. В общем, мама сказала ему, что ее вызвали на работу в больницу.
– А-а-а.
Снова меняется голос – Эбби расплывается в улыбке.
– Вот-вот. Тогда мы ушли…
– Вы с Ником остались наедине… – говорю я. – И?..
– И – да!
– Отлично сработано.
– Спасибо. – Она радостно зевает. – А что у тебя?
– Переспала ли я с кем-то вчера?
– Нет! Хотя… Переспала?
Если бы Эбби была рядом, я бы испепелила ее взглядом. Должно быть, она это понимает.
– А как же, – ехидничаю я. – Ты же меня знаешь.
– Молли! Я хочу быть в курсе, что там у тебя происходит. Как там этот мальчик с баками?
– С подготовки к тестам?
– Ага!
Влюбленность номер двадцать пять: Подготовительный Куинн. На самом деле мы даже ни разу не разговаривали, но я на восемьдесят процентов уверена, что его зовут Куинн. Однажды после теста по математике у нас произошел потенциально значимый зрительный контакт.
– Без понятия. Надеюсь, у него все хорошо.
– Ты о чем?
– О тестах.
– Не смеши…
Я пожимаю плечами. Она меня не видит, но наверняка это чувствует.
– Почему ты больше не рассказываешь мне о парнях? – спрашивает Эбби.
– Так ведь нечего рассказывать.
Когда разговор заканчивается, я зарываюсь в подушки. Эбби переспала с Ником. Значит, у нее был секс уже с двумя парнями. А я с двумя парнями даже не целовалась. Да я и с одним не целовалась. Конечно, это не соревнование. Но ощущение, что я сильно отстала от остальных, никуда не уходит.
Из нашей четверки – Кэсси, Эбби, Оливии и меня – я последняя девственница. Это не новость, но я не могу понять, почему меня это вдруг стало беспокоить. Впрочем, дело не совсем в сексе.
Тут другое. Представляю себе картину: Эбби и Ник тусуются после концерта – сонные, довольные, в окружении друзей. Она сидит у него на коленях. Потом приходит сообщение от мамы. Они резко поднимаются и уходят, все над ними подшучивают. Эбби и Ник наверняка смущены. И сразу же берутся за руки, стоит им выйти за порог.
Вот этому я и завидую. Завидую мгновению, когда Ник вставляет ключ в замок. Это не эвфемизм. Просто ключ в замке пустого дома. Сладкий момент предвкушения. О чем думала Эбби? Что она чувствовала? Я бы на ее месте умерла от волнения.
Так что вот она, правда: я очень, очень этого хочу. Так сильно, что иногда мне больно физически.
Я хочу тихих бесед, как у Оливии и Эвана Шульмейстера, ради которых она отстает от нас на пять шагов. Просто чтобы поговорить с парнем по телефону наедине. Я хочу почти осязаемого электричества, исходящего сейчас от Кэсси. Я хочу знать, каково это – влюбиться и знать, что однажды он может стать моим бойфрендом.
Желания…
Я достаю телефон. Голова идет кругом. Надо отвлечься на какой-нибудь «БаззФид»[14]. Это, конечно, не делает меня уникальной, но я люблю интернет. Обожаю. Интернет для меня то же самое, что для кого-то – океан. Огромный, неизведанный – и в то же время абсолютно предсказуемый. Вводишь запрос, жмешь «энтер», и все, что тебе нужно, моментально появляется на экране.
В жизни все иначе – сколько бы ты ни хотела, материализоваться желание не может. Не думаю, что у Кэсси что-нибудь получится. Сама концепция – Молли-и-ее-Парень – неправдоподобна.
Тем более если этот парень – симпатичный хипстер. Тем более если это Уилл.
Но я этого хочу. И едва справляюсь со своим желанием.
5
Утром все это уже не кажется нереальным. Не знаю почему: то ли из-за солнца, то ли из-за золофта, то ли просто потому, что мне надо идти на работу… Короче, энергии у меня хватает. Даже с избытком.
Когда я прихожу в «Биссель», Дебора сразу же просит меня расставить корзинки и прочие штучки на столике из необработанного кедра. Интересный факт обо мне: я отлично выкладываю винтажные вещицы на деревянных фонах. Получается всегда красиво и естественно. Эбби называет меня Королевой пинтереста[15]. Мне кажется, это комплимент. Наверное, это единственное, что я умею делать хорошо.
Дверь в подсобку приоткрыта, в створку протискивается Рид с коробкой в руках. Он ставит ее на стол и с минуту что-то обсуждает с Арье. Затем замечает меня и подходит.
– Привет, Молли, – улыбается он.
– О, привет! А я все думала, где же ты.
Боже, почему?! Девяносто девять процентов времени мне удается держать рот на замке, но иногда система дает сбой. Без предупреждения.
А я все думала, где же ты. Так говорят маньяки и преследователи. А ты, Молли, на работе всего лишь второй день. Однако Рид снова улыбается и поднимает корзину.
– Чем занимаешься?
– О, Дебора поручила мне обновить выкладку.
– Круто.
Он взъерошивает волосы – для парня довольно милый жест, – а потом с минуту стоит рядом, словно придумывает, что сказать. Бедный смущенный Средиземный Рид.
Хотя сегодня на нем футболка с «Игрой престолов», значит, наверное, теперь он Рид из дома Ланнистеров.
В тишине как-то особенно неловко… Забавно. Кажется, что тяжелее всего даются новые знакомства, но на самом деле вторая встреча гораздо хуже, потому что в первый раз вы уже успели затронуть все самые банальные темы. А даже если нет, на этом этапе очень неловко задать новую. Привет, Рид. Давай обсуждать всякое. СКОЛЬКО у ТЕБЯ БРАТЬЕВ и СЕСТЕР? КАКИЕ КНИЖКИ ЧИТАЕШЬ?
Хотя на второй вопрос я бы с радостью ответила.
– А что тебе больше всего нравится в магазине? – выпаливаю я. Лучше не придумаешь, Молли.
– Давай покажу, – говорит Рид.
Он идет к канцелярке, поглядывая через плечо, мол, следую ли я за ним? Так что я следую. Затем останавливается у стойки с открытками и достает одну из них.
Открытка, значит. Эта лавка – как крутая и красивая старшая сестра «Антрополоджи»[16], а Риду больше всего нравится какая-то открытка…
Он передает ее мне, и я осторожно беру ее обеими руками. Признаю, открытка красивая. Плотный картон с замысловатым портретом Елизаветы Первой – я почти уверена, что это она. На королеве платье с эпичными рукавами-фонариками и воротником, похожим на солнце, а на лице явно читается «идите отсюда нафиг!». Под портретом стилизованная под старину надпись: «Наблюдаю и храню молчание». Я читаю вслух.
– Это Елизавета Первая, – говорит Рид.
– Я так и думала. – Я поднимаю взгляд. – Ее цитата?
Он серьезно кивает:
– Насколько я знаю, да.
– Идеальная открытка для анонимных угроз.
– Что? – смеется он.
– Ну, типа «Я слежу за каждым твоим шагом, но ничего не говорю… Пока что».