Сидеть на жёсткой раме велосипеда было неудобно, но Дзиро этого не замечал: он был счастлив, что едет в Хага на весь воскресный день. Дзиро желал только одного - чтобы завтра выдался погожий день. Можно будет как следует поплавать и полазить по скалистым утёсам. Кто знает, может быть ему удастся обнаружить гнездо морских чаек или орла-рыболова… Вот удивились бы мальчики в Одзи, если бы он привёз птичьи яйца или ещё лучше - оперившихся птенцов! И надо собрать ещё немного ракушек и разноцветных камешков для Умэ-тян, больной сестрёнки Тэйкити.
Поглощённый своими мыслями, Дзиро вздрогнул, когда Хейтаро внезапно остановил велосипед. Перед ними на столбе висела дощечка: «Проезд воспрещён».
- Ничего не понимаю… - словно про себя сказал Хейтаро, вглядываясь в даль.
Дзиро проследил за его взглядом и увидел вдали у обрыва знакомый маленький храм богини Каннон, окружённый группой стройных криптомерий. Но что это? Неподалёку от храма виднелись бараки, покрашенные в зелёный цвет, а рядом с ними торчали окутанные маскировочными сетями стальные хоботы орудий.
- Значит, амеко устраиваются и на холме Бубенцов, - пробормотал Хейтаро.
В воздухе послышался нарастающий рокот моторов, и со стороны моря показался большой американский самолёт. Он шёл как-то боком и низко-низко пролетел над храмом богини Каннон, чуть не задев верхушки деревьев. Когда он проплыл над их головами, Дзиро заметил, что один из винтов у него не вращается.
- Видишь? - спросил он, задрав голову.
- Вижу, - улыбнулся Хейтаро. - С моря летит. Наверно, корейцы всыпали… еле тащится. - Хейтаро резко повернул велосипед. - Ну, садись, Дзиро. Поедем другой дорогой!
Почти у самого спуска к берегу кто-то окликнул их.
- Сирасу? - обрадовался Хейтаро. - Куда направляешься?
Перед ними стоял пожилой мужчина с загорелым высохшим лицом, закутанный в рваное жёлтое одеяло. В руках он держал коромысло.
- За сучьями. Собираем по ночам, чтобы сторожа не видели… Младший брат? - кивнул он головой в сторону Дзиро.
- Ну, как живёте? - спросил Хейтаро, предлагая ему сигареты.
- Как живём? - невесело улыбнулся Сирасу. - Сам знаешь. Похвастаться нечем…
- Скоро к вам нельзя будет подъехать.
Сирасу усмехнулся:
- Да, и к нам понаехали эти амеко. Хотят снести храм богини Каннон. Староста говорит, что на вершине холма Бубенцов у них будет пост противовоздушной обороны.
- А другого места не могли найти?
Староста говорит: место удобное, высокие деревья… А другие места оголённые.
Сирасу нагнулся к Хейтаро и что-то прошептал ему.
Лицо у Хейтаро расплылось в улыбке.
- Молодцы, молодцы! - сказал он. - И меня не забудьте. Это ты придумал?
Сирасу выпрямился, и глаза у него молодо блеснули:
- Что ж, не зря солдатом семь лет отслужил.
Прощаясь, Сирасу ласково положил свою руку на плечо Дзиро:
- И у меня ведь такой парень есть. Главный мой помощник… До свиданья!
Зябко поёживаясь, он стал подниматься в гору.
Тяжёлые клубящиеся тучи всё ниже опускались на море. Потом сильный, порывистый ветер погнал их к берегу, к изъеденным штормами утёсам и скалам. Неистовый рокот нарастал на море. Оно легко взметало вверх гигантские темно-зеленые валы, вспененные гребни которых, казалось, рвались в единоборство со свинцовым небом.
Ветер со свистом срывал клочья белой пушистой пены и пригоршнями бросал их на прибрежный песок, на прижавшиеся к скалам домики рыбачьей деревушки.
Построенные из случайных даров моря - выброшенных на берег полусгнивших досок, брёвен и листов фанеры, - эти лачуги дрожали, как в ознобе, от каждого порыва ветра. Их жалкие кровли жалобно стонали, словно старались высвободиться из-под тяжёлых камней, которыми были прижаты к стенам лачуг.
Братья осторожно спустились к деревушке по узкой скользкой тропинке.
Быстро темнело. Две женщины на берегу разводили костёр из валежника и высохшей морской травы. Этот костёр должен был служить маяком для тех, кто находился в море.
На песке лежали широкодонные и тупоносые рыбачьи кунгасы. В сумерках они казались тушами диковинных чудовищ, выброшенных морем на берег.
Хейтаро и Дзиро старались держаться ближе к скалистому откосу, спасаясь от холодных водяных брызг.
Скорее бы добраться до харчевни Мураты! В такое ненастье, наверно, большинство рыбаков остались на берегу. Многих из них можно будет встретить в харчевне.
Пройдя немного берегом и поднявшись по тропинке, устланной плоскими белыми камнями, братья оказались у бревенчатой харчевни. Под её крышей раскачивался пожелтевший бумажный фонарь. Тусклый свет освещал прибитую рядом с дверью фанерную дощечку, на которой было затейливо выведено охрой: «Милости просим!
Дёшево! Вкусно!»
Хейтаро поставил велосипед под навес, около кадок и соломенных кульков, и вошёл вместе с Дзиро в харчевню. Две масляные лампы плохо освещали комнату с земляным полом, наполненную густым табачным дымом, прогорклым запахом бобового масла и соевого теста. За столиками, уставленными глиняной посудой, сидели рыбаки. Одеты они были в старые, заплатанные рубахи; только у некоторых сохранились зелёные солдатские куртки, сильно потрёпанные и побелевшие от впитавшейся морской соли.
- Хейтаро! - раздался радостный возглас. - А это кто с ним? Никак, Дзиро?
Конечно, он!
Шлёпая соломенными сандалиями, к ним подошёл толстяк с лысой головой, хозяин харчевни Мурата. Рыбаки поднялись из-за столиков. На стенах зашевелились их тени.
- Здорово, Хейтаро!
- Откуда к нам в такое ненастье?
Мурата усадил гостей под лампой, и рыбаки стали придвигать к ним свои столики.
Остановившись за стулом Хейтаро, владелец харчевни принялся укорять его:
- Совсем забыл нас! Уж месяц, как не видели тебя…
Из-за бамбуковой занавески, на которой деревенский художник изобразил сверкающую своей белоснежной вершиной Фудзияму, показалась краснощёкая супруга владельца харчевни - госпожа Курико. Оба брата привстали со своих мест и поклонились ей.
- Ну, что я тебе говорила! - воскликнула она, обращаясь к мужу.- Не веришь в приметы? Я ведь утром сказала, что будут сегодня дорогие гости. Не зря во сне видела тень птицы на ставнях…
Мурата расхохотался.
- Дорогих гостей, - обвёл он руками посетителей, - у меня и без твоих примет каждый день полно!
- Не выгоните нас, госпожа Курико? - улыбнулся Хейтаро.
- Что вы, что вы! Мы всегда рады видеть вас. Так рады…
- Будет тебе любезничать! - добродушно прервал её Мурата. - Видишь, люди озябли и проголодались. Дай им чего-нибудь погорячее.
Через минуту перед братьями появились большие глиняные миски с дымящимся картофелем и квашеной редиской.
- Выпей чашечку тёплого саке, Хейтаро! - придвинул ему Мурата фляжку. - Пей, я угощаю.
Хейтаро смущённо поблагодарил и выпил.
- А этим я угощаю, - услышал Дзиро сзади голос госпожи Курико. - Сама пекла эти лепёшки. А тебе, Дзиро, ещё одно лакомство дам. За это ты мне потом расскажешь, как родители живут!
Она поставила перед ними тарелку с лепёшками из рисового теста со сладкой начинкой, а около Дзиро - блюдечко с засахаренными бобами. Дзиро покраснел и нерешительно посмотрел на брата.
- Ешь, ешь, - подбодрила его Курико. - Кто на ночь ест бобы, продлит себе жизнь на семьдесят пять дней.
- Хейтаро, жду вас к себе в гости! Моя хозяйка рыбкой угостит… И ко мне зайди!.. И к нам! - послышались голоса.
Через минуту Хейтаро сидел уже за соседним столом.
Пока Хейтаро разговаривал с рыбаками, Дзиро оглядывал харчевню. На стене висела бумажная картина, изображавшая серебристую цаплю на пруду. Только цапля была вся чёрная от копоти. В углу, в большом, сложенном из камней очаге, ярким пламенем горели корневища какого-то дерева. Языки огня яростно лизали чёрные бока большого котла, висевшего на крюке. В маленькой стенной нише стояла статуя бога счастья - толстого Дайко-ку с мешком за спиной и деревянным молотком в руке.
Сам Мурата чем-то напоминал этого доброго, улыбающегося бога с круглыми, выпирающими щеками.
- Ну, договорились, - услышал Дзиро громкий голос брата. Хейтаро стукнул ладонью по столу: - Собирайте завтра своих!
Старик Хомма подсел к Дзиро.
- Молодец Мурата! - сказал он. - Сорок лет его знаю, а он не стареет! Так и кажется, что никогда стариком не будет.
А владелец харчевни между тем, осушив чашечку саке, запел тонким голосом:
Если услышу,
Что старость стучится в дверь,
Крепко запрусь я;
Крикну: «Нет дома меня!»
Старость к себе не впущу…
Все захлопали в ладоши.
- Ну, а как ты живёшь, старина? - спросил Хейтаро, обращаясь к Хомме.
- Как живём? - вздохнул тот. - Наш подрядчик Ивамура, сам знаешь, не человек, а спрут. Так и душит нас. Цену на рыбу всё сбавляет - спросу, говорит, нет. Врёт, конечно.
- Вот, Хейтаро, смотри! - Худосочный, с воспалёнными глазами молодой рыбак Киси показал иа лохмотья, еле прикрывающие его грудь. - Стыдно на люди показаться! А попробуй - купи!.. Этот живоглот Ивамура всё тянет и тянет из нас жилы. Как за рыбу расплачиваться - начинает удерживать то за ссуду на ремонт кунгаса, то за сети… - Он безнадёжно махнул рукой: - Что рассказывать! Сам знаешь про нашу жизнь. Расскажи лучше, что в Корее слышно.
- Верно ли, что американцам всыпали там? - раздался голос Сирасу, только что вошедшего в харчевню.
Хейтаро отодвинул от себя опорожнённую миску и тарелку и вытер губы полотенцем.
- Всыпали здорово, уже несколько генералов погибли. Американцы послали туда уйму войск, а всё ничего не получается. Влипли в историю…
Мурата опасливо оглянулся по сторонам и вполголоса сказал жене:
- Курико, выгляни за дверь: не шатается ли кто там? Наш поселковый полицейский любит иногда постоять под окнами чужих домов. За слушки-то ведь им платят!
Глядишь, и в люди выбьется…
- Скажешь ещё! - усмехнулась Курико. - Будет он у тебя стоять под окнами! Спит, небось.