готовил данные для стрельбы, и наши мины начали рваться в рядах наступающих немцев. Усилился с нашей стороны огонь стрелкового оружия. Противник залег. Мы поражали его, не давая возможности возобновить атаку. В таком положении удержались до темноты. Деревня осталась за нами, однако на флангах немцы продвинулись. Их осветительные ракеты взлетали и справа и слева, а затем и в нашем тылу. Стало понятно, что мы окружены. Как могло получиться, что немцы к полудню вышли к Большой Ржаве? Оказалось, оборона приданного дивизии армейского стрелкового батальона на рубеже Рябинка – Ачистка – Проявино была слабая и противник ее преодолел рано утром первой атакой. Затем овладел деревней Щеткино и вышел на шоссе Велиж – Демидов, овладел деревней Холопово. Командир 1119-го СП майор Литвинов принял решение контратаковать прорвавшегося на шоссе противника. После артиллерийского и минометного обстрела немцев, занявших Холопово, две роты стрелков 1119-го СП дружной, стремительной атакой выбили их из деревни и, преследуя, ворвались в деревню Щеткино, где встретили на марше противотанковую батарею врага и разгромили ее. Контратака удалась, но мало осталось наших сил в Большой Ржаве. Противник наступал явно превосходящими силами и к вечеру вновь вышел на шоссе в районе Холопово и при поддержке танков продвигался на деревни Печенки и Большую Ржаву. Здесь их встретила огнем прямой наводки артиллерийская батарея под командованием капитана Тихонова П. А. Наводчик орудия сержант Савельев первым снарядом разбивает гусеницу головного танка. Он врезается опорными катками в землю, разворачивается, останавливается. Второй выстрел – и снаряд заклинивает башню. Следующий танк, свернувший с большака в сторону огневой позиции батареи, поражен выстрелом орудия, где наводчик рядовой Мосин. Снаряд попал в моторную часть, танк горит. Осколочными снарядами артиллеристы в это же время били по пехоте танкового десанта. Враг был здесь остановлен, но продолжал накапливаться.
Еще более серьезная обстановка создалась на левом фланге полка, где в деревне Шакоры была позиция обороны второго батальона. Она к вечеру оказалась обойденной противником, так как соседняя, 145-я стрелковая дивизия под напором превосходящих сил отошла и стык с нею оказался открытым.
Сведения о событиях на участке полка нам – командирам отдельных подразделений в полном объеме не были известны. Моя рота, остатки стрелкового батальона и спецподразделения: полковые саперы, разведчики, медики, хозяйственные подразделения, а также раненые, в наступившей ночной темноте чувствовали себя довольно тревожно. Пора ужина уже прошла, но никто и не вспоминал о нем. Всех интересовало – что делать далее. Разговоров об этом особенно не вели, на это есть командир, ждали его приказа. Часа за два до полуночи меня пригласили к командиру полка. Майор Литвинов В. П. находился в крестьянском доме, сидел у стола и при свете свечи рассматривал карту района боевых действий. Наверное, нелегко ему было принять правильное решение в создавшейся сложной боевой обстановке.
Пригласив ближе к столу, спросил о наличии в роте мин. Услышав ответ, упрекнул за полный расход боеприпасов, но не очень строго. «Стреляли вы хорошо и в нужный момент боя, но нельзя было расходовать все до последней мины, война не кончилась, – сказал он, глядя в карту. – Смотрите, вот здесь Большая Ржава, вот деревня Лемеши. По полевой дороге ведите роту в Лемеши. Осторожнее переходите через шоссе, там могут быть немцы. Пополнитесь боеприпасами и совместно с находящимися там подразделениями организуйте оборону. Одновременно выведите хозяйственные подразделения и медиков с ранеными». Убедившись, что приказ понят правильно, он отпустил меня.
Через полчаса в голове колонны хозяйственных подразделений минометная рота выступила по заданному маршруту. На повозках разместили тяжелораненых, кто мог – шли сами. Все понимали вероятность встречи с противником и двигались осторожно, соблюдая тишину, держа наготове оружие. Подойдя к шоссе, некоторое время наблюдали, нет ли вблизи немцев. Затем выставили по сторонам охранение и перебрались через шоссе, оказались в посеве ржи. Дороги дальше не было. Полем, с помощью компаса, по азимуту пошли к Лемешам. Я побаивался, не ошибиться бы в направлении движения, все же ночь и местность незнакомая. Внезапно возле нас из посева поднялись два вооруженных автоматами солдата, оказавшиеся дивизионными разведчиками, которым было поручено встречать выходивших из окружения. Не будучи предупрежденными, в темноте мы их чуть было не пристрелили. Уточнили у них маршрут и вскоре были у цели. Большая деревня Лемеши была пуста, покинута жителями. Никто не хотел вновь встречаться с немцами и их «новым порядком». Уходя, жители спешили, взяли с собой только самое необходимое, даже часть скота бросили.
Рота разместилась в трех домах в центре деревни. Поблизости устроились на ночлег и все остальные, прибывшие с нами. Мне было приказано довести их до Лемешей, а как далее поступать, они должны были решать сами. Старшина роты и повар быстро сориентировались в обстановке. Из бесхозного поросенка приготовили солдатам плотный ужин и накормили также всех раненых и других солдат, с нами прибывших. Часа в два ночи я взял трех наиболее опытных солдат, вышел метров на триста в поле по направлению к деревне Печенки, велел отрыть окопчик, сказал, что утром здесь будет наблюдательный пункт. Телефонную связь намечал провести на рассвете. В случае внезапного появления противника наблюдатели, одновременно выполнявшие роль боевого охранения, должны были нас оповестить. Пока я выставлял наблюдателей, лейтенант Сорокин обошел всю деревню. Никаких подразделений для организации здесь обороны не обнаружил.
Как же выполнять приказ командира полка оборонять Лемеши? Солдаты, утомленные событиями прошедшего дня, крепко спали, а мое желание отдохнуть как рукой сняло. «Где наша пехота, о которой говорил командир? Как пополниться боеприпасами? Где наступающим днем будет наш полк, его штаб и командир?»
Эти вопросы не имели ответов, а от них зависела судьба людей, которые пришли в Лемеши и теперь отдыхали, уверенные в том, что завтра утром старший командир скажет, что нужно делать, отдаст правильный приказ. Такого старшего командира, который должен был здесь быть, не оказалось. Я привел сюда более сотни солдат, изних половина ранена. Выходит, быть мне пока командиром для всех. Этот вопрос решил правильно. Затем начал обдумывать распоряжения, которые отдам на рассвете:
В первую очередь отправлю раненых в тыл дивизии. При них есть военфельдшер, и он найдет сам медсанбат. Затем пошлю старшину на склад артснабжения за минами. Выберу подходящее место для огневой позиции, установлю минометы, протяну связь на наблюдательный пункт. В это время обязательно подойдет стрелковое подразделение, возможно, и артиллерия…
Эти хорошие размышления успокоили меня до такой степени, что усталость взяла свое – я незаметно уснул.
Проснулся от звука разорвавшегося снаряда и звона оконных стекол, выбитых осколками. Было уже светло. Выбежал на улицу, резво залез на крышу сарая, вижу – метрах в семистах от деревни стоит немецкое самоходное орудие и разворачивается в цепь немецкая пехота. Еще несколько выстрелов самоходки по деревне в разные места, наугад. Это был, надо полагать, передовой отряд противника, численностью до ста человек. Со стороны нашего охранения раздавались частые автоматные и винтовочные выстрелы, которые через пять-шесть минут прекратились. Немцы, вероятно, сочли, что встретили заранее организованную нашу оборону и готовились к серьезному бою. Тем временем солдаты нашего боевого охранения, выполнив свою задачу, отходили к селу перебежками и ползком. Мне с сарая это было видно, а немцы их, возможно, и не замечали. Старший из боевого охранения доложил о противнике не более того, что я видел сам. Эти три солдата выполнили свой долг.
Пока я оценивал обстановку и беседовал с солдатами боевого охранения, произошли совершенно непредвиденные события. После разрывов первых вражеских снарядов хозяйственные подразделения, медики быстро запрягли лошадей, посадили на подводы раненых и покинули деревню. В их положении это были оправданные действия. Но, к сожалению, за ними последовал с ротными повозками и наш старшина. Увидя отъезжающего, со сна не разобравшись в происходящем, солдаты роты подхватили минометы и тоже поспешили в заросли кустарника за деревней. Благо, убежали не далеко, опомнились. Мне не оставалось ничего иного, как присоединиться к роте. В кустах, в трехстах метрах от деревни, собралось человек пятьдесят боеспособных солдат, не считая ездовых. В том числе неизвестно как там оказались семь человек полковых саперов с младшим командиром во главе. На вооружении у нас было несколько автоматов, карабины, винтовки, ручные гранаты, несколько бутылок с горючей смесью. Превосходство противника численное и в вооружении было явное. Однако замешательство, охватившее в первый момент солдат, прошло. Чувствовалось, что они даже раскаивались за бегство из деревни без приказа. Я тоже помнил задание командира полка и решил вернуться в Лемеши, задержать противника сколько будет возможно. Приказал старшине возглавить обоз, взять раненых, пока ненужные минометы погрузить на повозки и следовать в деревню Погорелое, искать там кого-нибудь из командования, узнать, где можно пополнить боеприпасы.
В одной из повозок оказалась резервная, как мне сказали, винтовка СВТ – самозарядная винтовка Токарева. Я вооружился ею, построил всех оставшихся, сказал несколько подходящих обстановке слов и приказал бегом следовать за мной оборонять Лемеши. С момента стихийного ухода из деревни прошло 15–20 минут. Убегали из деревни люди, забывшие на какой-то миг о воинском долге, поддались чувству страха. Эти же солдаты, организованные в управляемое подразделение, устремились занимать боевую позицию, обгоняя меня, их командира. Они знали, что враг значительно сильнее, что могут быть ранены, убиты, но это было уже не самое главное. Каждый старался выполнить свой долг любой ценой. Мы пересекли деревенскую улицу, вышли «на зады» деревни, обращенные в сторону противника, и возле домов, сараев заняли оборону, протяженностью 150–200 метров. За время нашего «маневра» немецкая пехота развернулась двойной цепью и уже придвинулась к деревне на расстояние 300–350 метров. Самоходное орудие медленно, со скоростью пехоты двигалось в нашем направлении, изредка постреливая по деревенским домам и сараям. «По фашистским гадам беглый огонь!» – пошла команда по линии нашей обороны, когда до пехоты противника оставалось метров 250–300. Оживилась стрельба с нашей стороны. Я тщательно прицелился в высокого, толстого немца, находившегося вблизи самоходки, ведущего себя как командир, и произвел выстрел. Поразил ли его, незнаю, так как в этот же момент самому пришлось укрываться от вблизи рвавшихся снарядов. Очередного выстрела не получилось, винтовка оказалась неисправна, разорвало гильзу в патроннике, и она там застряла. Возможно, по этой причине она и находилась в повозке как резервная. Бой разгорался. В соседнем окопчике, они были здесь отрыты, вероятно, на случай укрытия от бомбежек жителями и нам пригодились, поднялась голова в каске, прицелилась, прогремел выстрел. Это былодин из