Зимний период ведения боевых действий закончился. На участке обороны дивизии линия переднего края обороны осталась прежней. Пока немецкие армии находились восточнее нас. В случае освобождения нами Велижа и продвижения к Витебску для этих двух немецких армий – 4-й и 9-й – возникала угроза лишиться главной артерии снабжения – железной дороги на Смоленск. Ефим Бабий любил размышлять на тему стратегии и втягивал иногда и нас в такие дискуссии. По его мнению, немцы будут держаться за Велиж больше, чем за Смоленск. Обидно было ограничиваться боями местного значения, тогда как почти везде наши войска успешно наступали. Была прорвана блокада Ленинграда, освобождены Великие Луки, завершена ликвидация немецко-фашистских войск в районе Сталинграда, освобождены Северный Кавказ, города Ростов-на-Дону, Курск, ликвидирован Демянский плацдарм противника. Капитан Кучин на ежедневных политинформациях сообщал нам радостные новости. В марте на нашем, Калининском фронте также были достигнуты значительные успехи. Совместно с войсками Западного фронта был ликвидирован нацеленный на Москву ржевско-вяземский плацдарм противника, освобождены города Ржев, Вязьма, Оленино, Белый и др. Все мы оценивали эти события как коренной перелом в войне в нашу пользу. Однако мы также знали, что враг силен и предстоящее лето не будет периодом легкихпобед.
В конце апреля командир полка приказал переместить боевой порядок батареи левее на два-три километра, чтобы надежнее прикрывать огнем центр и левый фланг участка обороны полка. Огневую позицию выбрал в лощинке восточнее деревни Белоусово, а наблюдательный пункт – в километре от высоты Кривки, на северо-восток. Местность открытая, без единого кустика. Немецкие разведывательные самолеты «костыль» и «рама», летавшие над передним краем с рассвета и до темна, могли заметить появление батареи с первых же дней. Поэтому, с разрешения командира полка, огневую позицию подготовили заранее. Половина личного состава батареи в течение нескольких ночей выкопала окопы для минометов, землянки для расчетов, ровики для ящиков с минами, наблюдательный пункт, офицерскую землянку. К утреннему рассвету всё тщательно маскировалось. Затем провели связь с наблюдательного пункта до огневой позиции.
В одну из ночей начала мая батарея заняла новую позицию. В первый же день пошел знакомиться, организовывать взаимодействие с пехотой. Командный пункт первого стрелкового батальона находился в 300–400 метрах от наших огневых позиций. Командир батальона капитан Назаров Валентин Федорович, такого же, как и я, возраста, оказался моим земляком – уроженцем Приозерного района Архангельской области. Встретить земляка всегда приятно, а на фронте особенно. В командование батальоном он вступил полтора месяца тому назад. Значительная часть позиции батальона находилась перед господствующей высотой Кривки. Немцы видели подходы к нашему переднему краю в глубину полтора километра. «Хорошо бы эту высоту отбить у противника», – высказал пожелание комбат. Договорились о взаимодействии, сигналах вызова огня. В этот же день пристрелял батарею по немецким передним траншеям в трех местах, подготовил данные для участков заградительного огня на опасных направлениях перед нашим передним краем. Началась на новом месте почти такая же позиционная война, как в начале лета прошлого года. Надолго ли, кто знает… Штаб полка расположился в небольшой деревне, километрах вдвух от огневой позиции. Между штабом полка и огневой позицией разместился хозвзвод батареи.
Желание овладеть Кривки, на карте она значилась высотой 174,7, было не только у комбата Назарова, но и у командования полка и дивизии. С нее на много километров просматривалась оборона противника и ее глубинка, районы огневых позиций артиллерии.
1. Штаб 1117-го СП весной и в начале лета 1943 г. находился в деревне Барсуки.
Отражение наступления немецких войск летом 1943 года
Стояли теплые майские дни. Все перешли на летнюю форму одежды, отогрелись, оживились, повеселели. Подсохла грязь в проходах и траншеях, стало уютнее даже в солдатских землянках на переднем крае. Нами готовилась атака на высоту Кривки, о чем можно было догадаться по появлению на этом участке офицеров штаба дивизии. Но с проведением операции не спешили. Во второй половине мая стало известно, что перед фронтом нашей дивизии в районе деревень Долбежки, Фадеевщина, Васюки, Печенки, Лемеши сосредоточились части 87-й пехотной дивизии противника с 30–40 танками. Наше командование в связи с такими данными приказало крепить оборону, быть готовыми к отражению наступления немцев. Проводили дополнительное минирование перед передним краем, пополняли боеприпасы, усиливали наблюдение. Где нанесет противник удар – трудно точно определить, готовились встретить повсеместно.
Рано утром 30 мая 1943 года, когда было еще темно, со стороны Велижа послышался гул артиллерийской канонады. В 3 часа 15 минут по боевым порядкам 1115-го стрелкового полка и левому флангу 1119-го стрелкового полка, занимавшим оборону по восточной окраине Велижа, открыли беглый огонь не менее десяти батарей тяжелой артиллерии противника, а также минометы, в том числе шестиствольные. Основной удар был направлен на участок обороны первого стрелкового батальона 1115-го СП – улице Володарского, деревням Ночевки, Ледянники, Суслино, а также по обороне первого и третьего батальонов 1119-го СП северо-восточнее улицы Володарского. Разрывы тысяч снарядов и мин разрушили наши оборонительные сооружения. Обороняющиеся понесли потери. Туман и дым закрывали передний край, где началась атака немецкой пехоты.
В это время над полем боя появилась немецкая авиация. Она бомбила позиции наших артиллерийских батарей. Десять самолетов «Юнкерс-88» под прикрытием истребителей бомбили мостовые переправы через Западную Двину в районе Варныши и Смоленский Брод. Немецкая пехота ворвалась в наши полуразрушенные траншеи на километр. К 8 часам утра противник вышел на рубеж Ляхово, отм. 168,0, Суслино. Наша артиллерия и минометы вступили в бой с момента нача- ла атаки немецкой пехоты и своим огнем не позволяли противнику развивать успех, наметившийся в первый период боя. Отдельные группы наших воинов, попавшие в окружение, организовывали круговую обо- рону и храбро отражали атаки фашистов. На участке обороны 1115-го полка немцы наступали силами пехоты. 7-й и 2-й егерские батальоны немцев наступали на левый фланг 1119-го СП. Пленные немецкие солдаты сообщали, что в случае прорыва нашей обороны немецкое командование намерено ввести в бой для развития успеха дополнительные силы. Ближайшей целью немецкого наступления было прорваться к Западной Двине, затем окружить и уничтожить 1119-й стрелковый полк, оборонявшийся по северной и восточной окраине Велижа. В этом их командование, возможно, видело реабилитацию за поражение, понесенное от 332-й СД в боях второй половины января 1943 года.
В 12 часов 30 минут 30 мая противник произвел еще один массированный артналет по нашим боевым порядкам второй линии обороны по рубежу Суслино – Ляхово – Лаврентьево и пытался силами пехоты продвинуться дальше. По всей линии наметившегося прорыва шел жестокий бой, доходивший до рукопашных схваток. Враг понес большие потери, не смог преодолеть нашу оборону.
Участники этого боя на разных его участках так рассказывают о нем.
Командир 120-миллиметровой минометной батареи 1115-го СП старший лейтенант Грудин и его командир взвода управления лейтенант Моткин в ночь на 30 мая находились на основном наблюдательном пункте на опушке леса севернее деревни Ночевки. На передовом наблюдательном пункте, на гребке левого берега речки Велижка, оставались два солдата-наблюдателя. Рядом – наблюдательный пункт командира стрелкового батальона. Западнее в 300–500 метрах передняя траншея противника. Наша передняя траншея в 50–60 метрах от наблюдательного пункта. «Грудин и я, – рассказывал Моткин, – проснулись в самом начале немецкой артподготовки. По ее силе поняли, что это не обычный артналет. Грудин приказал мне бежать на передовой наблюдательный пункт. С основного наблюдательного пункта видимость была плохая, так как было еще темно, стояли туман и дым от разрывов многочисленных снарядов. С двумя солдатами бежим на наблюдательный пункт, а впереди стена разрывов, которая в любой момент может поглотить и нас. Но я в тот момент думал о другом. Наша батарея на этом участке была пристреляна по немецкой траншее. Соображал, что заградительный огонь нужно дать не по траншее, а ближе к нам метров на сто, иначе мины будут рваться позади наступающих немцев. Добежали до наблюдательного пункта. Передали нужный прицел. Вижу, немцы вылезают из своей траншеи и цепью, с дистанцией в два-три метра между солдатами, быстро двигаются к нашей обороне. Я передал на батарею команду “Огонь!”. Майор Шаповалов, командир батальона, кричит: “Давай огонь!”. В этот момент мины начали рваться в немецкой цепи. Наша пехота, ей было мало, тоже открыла огонь из стрелкового оружия по наступающим. На этом участке они не прошли. Немного левее немцы все же прорвались в наши траншеи, и нам пришлось отходить. В это время немецкая артиллерия вела огонь по Суслино, Курмели. В Суслино держал оборону только один стрелковый взвод и 76-миллиметровое полковое орудие. Немцы наступали большими силами. В неравной схватке погиб весь стрелко- вый взвод и орудийный расчет. Однако и немцы понесли большие потери. Заняв Суслино, они вынуждены были окапываться».
В эти минуты начала немецкой атаки Сергей Кирилловский находился на наблюдательном пункте, оборудованном в полуразрушенном доме в восточной части улицы Володарского. Два 76-миллиметровых орудия их полковой батареи прикрывали здесь подходы к нашему переднему краю, а еще два орудия были несколько позади, прикрывали подступы к обороне в деревне Курмели. «Помню сильный обстрел, бомбардировку, потом пошли танки и пехота, ударили шестиствольные минометы, – вспоминает Сергей. – Орудие, которым командовал Кочетков Алексей Захарович, подбило два танка. В наблюдательный пункт попали несколько снарядов. Пришлось ползком выбираться на вторую линию наших окопов. Одно наше орудие было разбито выстрелом из танка».