Лейтенант Рак Александр Константинович, командир взвода управления гаубичной батареи первого дивизиона 891-го артполка, в начале боя находился на наблюдательном пункте в Суслино. «Через 45 минут немцы перенесли артогонь по нашей обороне в деревне Суслино, – вспоминает он. – Рушились наши траншеи… Густым едким дымом, перемешанным с туманом, окутало окружающую местность. Связь с дивизионом нарушилась. Из пелены дыма вслед за разрывами появилась немецкая пехота. Завязался траншейный бой. Израсходовав все боеприпасы, мы стали отходить к лощине в деревне Ночевки. В овраге перед деревней стояла минометная рота, которая непрерывно вела огонь по противнику, ворвавшемуся в Суслино».
Левый фланг обороны 1119-го СП на участке между улицей Володарского и деревней Суслино оказался никем не прикрытый. Пользуясь этим, противник повел наступление на деревню Ляхово, где оборонялись 7-я стрелковая рота и несколько расчетов противотанковых ружей (ПТР). Героически дрались бойцы и командиры этих малочисленных подразделений. Они понимали, что овладение противником Ляхово означало бы выход его в тыл первому и третьему батальонам 1119-го СП. Погибли, не уступив позиции врагу, командир роты ПТР капитан Зубавин М. И., его заместитель старший лейтенант Жадов, командир взвода лейтенант Громов и другие. Командир стрелковой роты старший лейтенант Дрыжак Сергей Прохорович был ранен, но с остат- ками своей роты и роты ПТР продолжал сдерживать натиск немцев.
Командир дивизии Т. Н. Назаренко, оценив особо опасное для нас положение, сложившееся в бою за Ляхово, направил на этот участок свой резерв – 40-ю отдельную стрелковую роту и роту танков 171-й танковой бригады. После артналета и залпа «PC» эти подразделения совместно с 7-й стрелковой ротой пошли в контратаку, ворвались в занятые противником наши траншеи, теснили и истребляли его солдат. Траншейный бой, длившийся около сорока минут, закончился в 22 часа. Многих немцев побили, четырех захватили в плен. Из них два уроженцы Германии, один судетский немец, один чех. На месте боя наши подобрали много немецкого оружия, в том числе 12 пулеметов МГ-34. (ЦА МО фонд 332-й СД, опись 157669, дело 5, ст. 65, 66.)
Пленные подтвердили сведения о намерении немецкого командования 31 мая ввести в бой дополнительные силы пехоты и танки. Опасное для нас положение создалось утром 30 мая юго-западнее и западнее Ляхово. Первая линия обороны первого и часть третьего батальонов 1119-го СП была захвачена противником. Наличных сил для контратаки и восстановления положения в распоряжении командира 1119-го СП подполковника Литвинова не было.
О создавшейся здесь обстановке рассказал участник боя, командир минометной роты Раткевич Иван Викентьевич.
Его рота занимала огневую позицию в овраге речки Велижка западнее деревни Ляхово, перед улицей Володарского. Один минометный взвод стоял в этом же овраге, но на 300 метров ближе к правому флангу 1115-го стрелкового полка. Командовал этим взводом ветеран полка – ивановец, старшина Голубев. Наблюдательный пункт находился в окопах стрелковой роты.
В последних числах мая из третьего батальона часть солдат взяли для создания подразделения резерва. 1117-й стрелковый полк готовил на своем участке боевую операцию, и это подразделение, видимо, там намечалось использовать. Таким образом, оборона на левом фланге полка, и без того жиденькая, была ослаблена. 29 мая командир 1119-го СП подполковник Литвинов поздно вечером вызвал к себе на командный пункт командиров второго и третьего стрелковых батальонов, командиров стрелковых и минометных рот и поставил задачу утром 30 мая в 6.00 часов имитировать наступление на немецкую оборону.
Если удастся, ворваться в траншеи противника, взять пленных. В это время на левом фланге дивизии 1117-й СП должен был провести реальную наступательную операцию. Таким образом, на конец мая активных действий со стороны немцев в районе Велижа совершенно не ожидалось. «30 мая немцы начали артподготовку, когда еще темно было, – говорил И. В. Раткевич. – Били в основном по переднему краю второго и третьего стрелковых батальонов и позиции минометного взвода старшины Голубева. Я побежал в тот взвод – он уже вел огонь. Впереди, метрах в пятидесяти на высотке был наблюдательный пункт этого взвода. Побежал туда, туман, почти ничего не видно. Взглянул в стереотрубу и вижу близко впереди немецкого солдата. Выскакиваю в ход сообщения и вижу на бруствере немца с автоматом. Стреляю в него из пистолета в упор и бегу на огневую позицию. По гребню оврага впереди наших минометов расположилась цепочка пехотинцев, отошедших с переднего края. Немного их было, большинство погибли в первой траншее. Они из своего оружия вели огонь по немцам, пропуская их к оврагу. Минометы взвода Голубева вели огонь по противнику уже на самом минимальном расстоянии, под угрозой поразить своих пехотинцев и самих себя. Первую атаку врага отразили. Многих немцев побили, остальные немного отошли и залегли.
Когда стало светлее и стрельба несколько притихла, я с ординарцем ползком перебрался через гребень оврага ближе к месту, где немцы прорывались к оврагу. Много их там валялось побитых.
Часа через три после первой атаки противник повторил по нашим позициям артналет, тоже массированный, но более короткий. Немецкая пехота опять пошла в атаку в направлении оврага и на Лаврентьево. Но перерыв между атаками мы использовали для приведения себя в порядок, подготовки для продолжения боя. Моя рота и стоявшая ниже по оврагу минрота второго батальона под командованием старшего лейтенанта Минина Николая Ивановича точно накрыли беглым огнем наступавшие подразделения противника. Немцы залегли и больше не пытались наступать на нашем участке обороны. В полдень, вскоре после отражения второй немецкой атаки, на позицию минроты пришел подполковник, мне незнакомый, с небольшой группой офицеров и солдат. Оказалось, это командир одного из полков 358-й стрелковой дивизии. Я рассказал ему обстановку на нашем участке и показал расположение противника на местности. Затем подошли стрелковые подразделения его полка и впереди левого берега оврага на 70–100 метров заняли линию обороны. Правее, по северной окраине города, занял оборону еще один стрелковый полк 358-й СД».
Через сутки стрелковые подразделения 1119-го СП, передав участок обороны 358-й СД, отошли в район деревни Додоны. Минометные роты в течение недели продолжали с тех же позиций поддерживать пехоту 358-й СД. На третьи сутки после начала немецкого наступления выполз в расположение роты старший лейтенант Пономарев. Он в ночь на 30 мая находился на наблюдательном пункте минроты. Будучи заместителем командира минроты, он часто управлял огнем орудий. Во время немецкой артподготовки его тяжело ранило осколком снаряда в лицо. Почти три дня пролежал он без сознания в расположении немцев и, когда очнулся, не сдался фашистам, а через немецкую оборону, через минные поля, обессилевший от потери крови, голодный, мучимый жаждой, выбирался к своим. Даже близкие сослуживцы с трудом его узнали. Из медсанбата его эвакуировали в госпиталь, и в дивизию он более не вернулся.
На участке обороны 1115-го СП во второй половине дня 30 мая продолжался огневой бой. Несмотря на большие потери, противник имел большое численное преимущество в пехоте. Нам контратаковать пока было нечем. Командир 1115-го СП подполковник Врублевский[4] управлял боем с наблюдательного пункта, находившегося западнее деревни Курмели. Когда замечалось скопление немцев, он тут же приказывал минометчикам и артиллеристам открывать по ним огонь. Лейтенанта Моткина, благополучно добравшегося сюда с передового батарейного наблюдательного пункта, он держал возле себя и указывал ему цели: «Ну, сынок, дай сюда! Дай и сюда покрепче!» Много стреляла в тот день батарея.
Полученные из разных источников сведения о намерениях противника продолжать наступление в последующие дни новыми силами побудили командование нашей армии упредить его своими активными действиями. В бой под Велижем вводилась 358-я стрелковая дивизия с задачей восстановить положение переднего края обороны, имевшееся до 30 мая.
Во второй половине дня 30 мая один из стрелковых полков 358-й СД в боевом порядке «цепь» вышел из Семичевского леса на открытое поле, имея задачу уничтожить противника в Суслино и затем наступать далее на высоту 175,5 и улицу Володарского. До объекта атаки было еще далеко, когда немецкая артиллерия открыла заградительный огонь. Полк понес потери и вернулся в лес.
31 мая в бой включилась наша авиация. Две группы штурмовиков «ИЛ» с небольшой высоты бомбили и обстреливали снарядами «РС» передний край обороны противника. 1187-й СП 358-й СД овладел Суслино.
Вечером 30 мая значительные события развернулись и на левом фланге дивизии. В течение второй половины мая 1117-й стрелковый полк проводил подготовку к захвату высоты 174,7, где ранее была деревня Кривки. Система обороны противника на высоте была тщательно изучена. По всем огневым точкам спланирован огонь артиллерии и минометов. В марте, при имитации наступления на Кривки, мы убедились, что через 8–10 минут после возникновения угрозы своей обороне противник может открыть мощный заградительный огонь артиллерией и минометами. Это обстоятельство учли. Продолжительность артналета определили в семь минут. Вторая минрота[5] и третья минрота заранее пристреляли участки траншей противника. Я своей 120-миллиметровой минометной батареей пристрелял ДЗОТ и наблюдательный пункт артиллерии. Дивизион 391-го артполка тоже заранее пристрелял закрепленные цели. Кроме того, со всего полка собрали 50-миллиметровые минометы, которые в ту пору не применялись по причине маломощности, и пристреляли их по первой немецкой траншее. Эти минометы очень кучно бросали свои мины, а их осколки за 15–20 метров от места разрыва были почти безопасны. Учли и эту их особенность.
Начало боя за высоту было определено на раннее утро 30 мая. Наступление немцев под Велижем побудило командира дивизии Т. Н. Назаренко отложить начало боя. Во второй половине дня, когда обстановка прояснилась, поступил приказ о проведении операции. Солдаты и офицеры 39-й отдельной роты скрытно вышли в переднюю траншею нашей обороны на участке обороны 5-й стрелковой роты. До окопов противника оставалось около двухсот метров.