В 20.00 часов начался наш артналет. Через семь минут артиллерия, 82-миллиметровые и 120-миллиметровые минометы перенесли огонь по назначенным целям в глубине немецкой обороны, 50-миллиметровые минометы продолжали вести беглый огонь по немецким окопам, траншеям, ходам сообщения на их переднем крае. Наша пехота выскочила из траншеи и бегом через проходы в минных заграждениях бросилась к немецким окопам. Над головами пехотинцев продолжали лететь 50-миллиметровые мины, которые рвались на немецкой стороне, пока солдаты преодолевали нейтральную зону. Немцы в укрытиях пережидали разрывы и не успели занять оборону. Наши захватили высоту, уничтожили до 150 немцев, захватили двух пленных. Для удержания высоты намечалось использовать третью стрелковую роту, но немецкая артиллерия вела сильнейший заградительный огонь. Ротане смогла его преодолеть. В полночь пришлось высоту оставить.
Прошел еще один день войны. Немецкие оккупанты на участке обороны дивизии получили крепкий отпор. Они понесли большие потери, цели предпринятого наступления не достигли. Воины-ивановцы за этот день совершили много подвигов, преумножили боевую славу дивизии.
Еще несколько дней продолжались боевые действия в районе улицы Володарского, – без существенных изменений в расположении войск. В первых числах июня на всем участке обороны дивизии наступило относительное затишье. После активных боевых действий, по установившемуся в батарее обычаю, на очередном политзанятии я рассказал солдатам об их результатах. Всех интересовало, как будут развиваться события предстоящим летом не только на нашем фронте. Вспомнили об обещании союзников об открытии Второго фронта в Европе. Мало кто продолжал верить их заверениям. Из газетных сообщений все мы знали расположение линии фронта от Черного до Баренцева морей. Везде пока было затишье. Понимали, что обе стороны лихорадочно готовятся к новым, возможно, решающим сражениям. Была у нас вера, что скоро погоним фашистов на Запад и без второго фронта. Уже два года шла жестокая война, но боеспособность нашей армии не снизилась, а увеличилась. Мы замечали это на собственном примере. Вооружения стало больше, и оно стадо лучше. Особенно это было заметно в танках, авиации, автоматическом оружии, в снабжении боеприпасами. Уже не так нахально летали над нами «костыли» и «рамы». Однажды, в конце июня, на виду всего полка, да и немцы наблюдали этот случай, наш истребитель сбил немецкую «раму», возвращавшуюся с разведки из нашего тыла. До переднего края ей оставалось каких-то четыре-пять километров. И вдруг видим, со стороны солнца внезапно появился наш истребитель. Догоняет «раму» длинная очередь его пулеметов, и фашистский стервятник пошел к земле. Обрадовались все, даже некоторые из окопов повылезали.
В июне-июле представилась возможность давать солдатам и офицерам больше времени для отдыха, для обслуживания самих себя. Веселее и опрятнее выглядели люди. Очень хотелось улучшить питание, но возможности в этом были очень ограничены. В помощь повару ежедневно выделялись два человека из расчетов. Они собирали щавель, делали витаминные напитки. В общем-то, питание было вполне удовлетворительным. Мой ординарец приносил на наблюдательный пункт для всех одинаковую пищу, которой и я питался.
В июле произошло изменение в командовании полка. В командование полком вступил подполковник Прохно Петр Кузьмич, 1907 года рождения, уроженец местечка Голтва, Полтавской области. Позднее от Г. З. Кравченко узнал, что Прохно окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, ранее командовал стрелковой бригадой. Первая моя встреча с ним произошла в конце июля возле огневой позиции батареи. Он и еще кто-то из офицеров штаба полка возвращались из батальона. Я доложил как положено о состоянии батареи. Он спросил, где находится мой наблюдательный пункт и что с него видно. Мойответ выслушал внимательно. Среднего роста, плотного телосложения, разговаривает спокойно, негромко. Произвел на меня хорошее впечатление.
Прежний командир полка – Карака М. Г. получил назначение на более высокую должность.
Сменился и начальник штаба полка. Им стал майор Кудинов Константин Александрович, 1916 г.р., уроженец города Чернигова. Познакомил меня с ним Г. З. Кравченко при таком случае. В середине августа телефонист через огневую позицию соединяет наблюдательный пункт, где я находился, со штабом полка. Слышу голос Кравченко. Приглашает меня приехать в штаб полка за пополнением и сам при этом смеется, велит поспешить. Днем на наблюдательный пункт мы обычно не ходили, подходы просматривались и простреливались, но приказано – иду. В лощине по пути к огневой уже ждал меня ординарец с лошадью. Приехал в штаб. Кравченко ведет меня к начальнику штаба, знакомимся. Майор, высокого роста, стройный, молодой. Несколько минут побеседовали, затем Кудинов говорит: «А сейчас покажем тебе пополнение». В комнату заходят три молодые девушки в военной форме – гимнастерки, юбки, сапоги, каждая представляется по всем правилам. Я такого не ожидал. Кудинов беседует об их образовании, специальности, времени призыва в армию. Выясняет все, что нужно для принятия решения об их определении в подразделение. Затем разрешает им уйти и подождать решения. «Направляем к тебе в батарею телефонистками», – говорит он, обращаясь ко мне. Минут десять я доказывал, что нет в батарее условий для жизни и быта девушек, что нужно их пожалеть и оставить где-то при штабе или в хозчасти полка. Всё было напрасно. «Они обучены специальности телефонисток, и в какие подразделения их направить, уже решено. Однако раз нет условий для жизни девушек, пока направим в батарею одну из них, а позднее и остальных», – решил Кудинов.
Солдат Еремин Л. М. уже ожидалменя у выхода из штаба. Велел ему отвести девушку в батарею, устроить жить в офицерскую землянку. Сам доехал до огневой позиции, рассказал о девушке-телефонистке, попросил отнестись к ней дружески.
Я ушел на наблюдательный пункт и неделю не появлялся на огневой позиции. Еремин, принося нам пищу, всегда сам начинал разговор о телефонистке. От него я впервые узнал ее имя, фамилию. Ветчинкина Софья Макаровна, двадцати лет, уроженка города Чугуева Харьковской области, образование десять классов, высокая, стройная, красивая. Офицеры батареи приняли ее хорошо. Выделили отдельное место для сна в их землянке, познакомили с солдатами бата- реи. Наравне с телефонистами-мужчинами она несла дежурство, только на устранение повреждений на линии связи ее не посылали. Но появление девушки в мужском коллективе всегда и везде влечет определенные природой последствия. Еремин сообщал, что огневую стали чаще посещать некоторые офицеры из штаба стрелкового батальона, которые «вдруг» проявили интерес к нашей батарее. Телефонистка оказалась устойчива к проявлению к ней повышенного внимания. Это батарейцам понравилось. Немного позднее в подразделение батареи прибыли еще две девушки-москвички – Курдюкова Валя и Хохлова Валя, тоже молодые, красивые, с характером боевым, задорным. Все они пошли в подчинение командиру взвода управления старшему лейтенанту Чушкову Петру Георгиевичу. Непосредственным их начальником был сержант Захаревич – командир отделения связи. Он был такого же возраста, как и девушки, но они соблюдали воинскую дисциплину, его слушались. Тяжела жизнь на фронте даже для бывалых мужчин, а для девушек – тем более. Однако ни одна из них никогда ни на что не жаловалась. А что было у них на душе – не знаю.
В июле – августе на участке обороныдивизии было проведено несколько разведывательных поисков с целью взять «языка», но по разным причинам этого не удавалось. 5 сентября в районе Буяновской рощи, что восточнее деревни Саксоны, с той же целью была проведена разведка боем. Пленного взять не удалось. В эти дни 1117-й СП передал оборону 101-й стрелковой бригаде и сосредоточился в лесу в районе переправы Смоленский Брод. Первому стрелковому батальону была поставлена задача повторить разведку боем. 14 сентября операция началась, но с самого начала случились неудачи. На подходе к немецкой обороне от случайной пули погиб командир батальона майор Назаров В. Ф. Он решил лично проверить, как расположились стрелковые роты на исходном положении для предстоящего наступления на деревню Буяново. Покинул заранее подготовленный командный пункт, с которого предстояло управлять боем, и с двумя солдатами пошел по направлению к переднему краю противника. Было еще темно, и немцы не могли их видеть. Изредка постреливали немецкие дежурные пулеметы, но пули пролетали вдалеке. В расположении одной из рот майор остановился, хотел что-то сказать солдату, рывшему себе окопчик. Здесь и поразила его вражеская пуля. За несколько минут до начала боя в командование батальоном вступил его заместитель, не в полноймере готовый к руководству этой операцией. Он даже не был на рекогносцировке, проводившейся на участке наступления в период его подготовки. Однако боевая операция продолжалась. Когда стрелковые роты приблизились к проволочному заграждению, по ним открыли огонь десяток ранее невыявленных пулеметов противника. Наша пехота понесла потери. Стало очевидным, что успеха не будет. Пришлось отойти.
Один из стрелковых батальонов 1117-го СП во второй половине сентября занимал оборону от оврага речки Чернавка и далее южнее Наумовки, Ковали. Моей минометной батарее после несостоявшегося наступления на Буяново было приказано занять огневую позицию под берегом Западной Двины, там, где мы были осенью 1942 года, последующей зимой и весной 1943 года. Наблюдательный пункт тоже заняли в прежнем месте, на высоте деревни Белоусово. Встретились с Двиной, как с хорошей старой знакомой. В сентябре вода была еще достаточно теплая. Разрешили солдатам по очереди искупаться, постираться. Дооборудования позиции не проводили, так как по всему чувствовалось, что долго здесь не задержимся.
Особое задание
В эти дни середины сентября 1943 года «язык» был все же взят и дал сведения о противнике, противостоящем 332-й СД. Отличился в этом деле бывший начальник ОВС 1117-го СП Петр Кузьмич Бухмостов, 1911 г.р., уроженец Челябинской области, и его боевые товарищи. Еще при первом знакомстве с ним в конце 1942 года было заметно, что тяготится он хозяйственной службой. В декабре участвовал добровольцем в подготовке разведывательного поиска и взятии «языка». С этого и началась егокарьера разведчика в должности помощника начальника штаба полка по разведке, а с весны 1943 года в такой же должности, но в штабе дивизии.