Недалеко от моей батареи находилась огневая позиция 120-миллиметровой минометной батареи 1115-го СП, командир которой, Николай Грудин, тоже редко бывал на огневой. Его наблюдательный пункт был далеко от нее, и встретиться давним друзьям можно было только на огневых позициях. Однажды, в период затишья, такая встреча состоялась. Вспомнили бои под Велижем, на реке Kaспле, поговорили о судьбе сослуживцев по отдельному минометному дивизиону. Николай познакомил меня со своим заместителем лейтенантом Моткиным Виктором Степановичем, уроженцем Пензенской области. Роста малого, худенький, но говорливый и бойкий, Виктор хорошо проявил себя в прошедших боях.
Он рассказал, как в первое время пребывания в батарее Грудин воспитывал его, малоопытного офицера. Грудин считал унизительным «кланяться» пролетающим вблизи пулям и осколкам. У Виктора, недавно прибывшего на передовую, была на это иная, более осторожная точка зрения. Проходя по траншеям переднего края, Николай заметил, что следующий вслед за ним Виктор, при характерном свисте пролетающих пуль, прячет голову в траншею. «Прекрати кланяться фрицам», – строго сказал Николай. Идут дальше. Виктор еще раз «поклонился» пролетающим пулям. Николай повторил свой «совет». После очередного поклона Николай, как бы в шутку, взял Виктора одной рукой за поясной ремень, второй за брюки и несколько раз поднял над траншеей. «Это тебе для закалки», – весело смеялся Николай, ставя на землю перепуганного таким воспитательным приемом Виктора.
Моткин В. С. в 1944–45 гг. начальник артиллерии 1115-го СП
Батарея Грудина тоже ежедневно вела огонь по противнику. Немецкая артиллерия много снарядов выпустила по району расположения наших батарей, но надежно прикрывала нас высокая стенка оврага. Вражеские снаряды рвались на его гребне или делали перелеты.
После 13 ноября на нашем участке фронта наступило некоторое затишье, но долго оно продолжаться не могло.
В ночь на 10 декабря 1943 года на участке полка была назначена разведка боем силами одной стрелковой роты в направлении деревни Павлюченки. Командир полка подполковник Прохно П. К. пришел на мой наблюдательный пункт во второй половине дня 9 декабря и до наступления темноты внимательно изучал участок немецкой обороны, куда предстояло наступать роте. Все было уже определено на предстоящий ночной бой, но командир еще раз уточнил: где рота займет исходное положение, направление движения, объекты атаки, сигналы и многое иное. С наступлением темноты саперы сделали проходы в минных полях. В 23 часа рота солдат в маскировочных халатах, как тени, в полной тишине прошли к нашему боевому охранению, заняли исходное положение. Мы внимательно наблюдали за поведением противника. Как обычно, с небольшими промежутками взлетали с его стороны осветительные ракеты, постреливали короткими очередями дежурные пулеметы.
В полночь по немецкой обороне одновременно открыли беглый огонь три батареи 891-го артполка, 120-миллиметровая минометная батарея, две минометные роты. Стрелковая рота начала продвижение к немецким позициям. Через десять минут мы перенесли огонь артиллерии и минометов вглубь, давая возможность пехотинцам ворваться в немецкую траншею. Кажется, все было предусмотрено, все подготовлено, но желаемое не получилось. После переноса нашего огня в глу- бину, немцы открыли по угрожаемому участку из ДЗОТов сильный пулеметный огонь, а затем включились в бой их артиллерия и минометы. До трех часов ночи гремели взрывы снарядов и мин. Рота отошла с небольшими потерями. Пленного взять не удалось, но были получены результаты наблюдения за системой огня из стрелкового оружия, расположения и количества артиллерии и минометов противника в районе деревни Павлюченки.
Когда перестрелка стихла, уже перед рассветом, я лег отдохнуть, но не спалось. Слышу, наш батарейный наблюдатель с кем-то разговаривает. Оказалось, к нам приходил ординарец командира полка, просил дать свечу в их блиндаж. У нас свечей не было, и он ушел ни с чем. Я знал, что блиндаж командира не отапливается, а потому был холодный, сырой, да еще и без света. Представил в такой обстановке усталого и неудовлетворенного результатом боя П. К. Прохно и решил организовать для него такой же свет, каким мы пользовались.
У нас в землянке источником света являлась жидкость «КС». Ею были заполнены бутылки, которыми поджигали немецкие танки в ближнем бою с ними. К стенке бутылки был прикреплен запал. Если его поджечь и разбить бутылку на броне танка, то жидкость воспламенялась и горела с очень высокой температурой. Конечно, нужно быть смелым человеком, чтобы поджидать танк до расстояния броска такого снаряда. На нашем наблюдательном пункте, находившемся на переднем крае в боевых порядках пехоты, мы всегда имели бутылки «КС». Жидкость наливали в гильзу 45-миллиметрового снаряда, верхняя часть которой предварительно расплющивалась, образуя узкую щель. Выделявшийся из жидкости газ выходил через щель и горел не хуже керосиновой лампы. Лампа была опасная – опрокинь, и сам сгоришь. Солдат-наблюдатель быстро заправил имевшуюся в запасе гильзу, и я пошел в блиндаж командира. Прямоугольный котлован, размером два на полтора метра, с тремя накатами по верху и входом, завешенным плащ-накидкой. У догоравшей свечи сидели П. К. Прохно, ординарец и телефонист. Я сел рядом с командиром. Зажгли гильзу, но пламя было слабое. Тогда ординарец авторитетно заявил, что нужно подлить в гильзу воды, что и сделал незамедлительно, но неосторожно. Горящая жидкость полилась через край на руки. Гильза выскользнула из рук на пол, но не упала на бок. Понимая случившуюся беду и возможное трагическое последствие, я мгновенно схватил горящую гильзу, выскочил из блиндажа и выбросил за бруствер траншеи. Все мы были в секунде от гибели, но обошлось. Только я пострадал и временно вышел из строя.
В начале декабря командование армии готовило новую крупную наступательную операцию. В один из дней декабря для участия в разработке плана наступления в штаб армии были приглашены командир дивизии Т. Н. Назаренко и командующий артиллерией дивизии С. Я. Калягин. Была оттепель, шел дождь со снегом. Полевая дорога на одном из участков проходила по наспех засыпанным бывшим немецким траншеям. Решили поехать в объезд. Кто мог предполагать, что рядом с дорогой, по которой уже три недели ходили и ездили днем и ночью, могли таиться мины. Наехали на одну из мин. Сильнейший взрыв разрушил машину. Тяжело ранило Т. Н. Назаренко, его немедленно увезли в госпиталь. С. Я. Калягин был слегка контужен. Непредвиденный случай вывел из строя командира дивизии в ответственный момент подготовки к наступлению. Девятнадцать месяцев он командовал 332-й Ивановской дивизией и в оборонительных и в наступательных боях, бывал под обстрелами и бомбежками, а ранило в тылу. Жалели мы все заслуженного командира.
В командование дивизией вступил полковник Егошин Тихон Федорович. Ранее в дивизии он не служил, и какой он человек, какие его командирские достоинства, не было известно. Однако понравилось, что часто бывал на передовой, беседовал с младшими офицерами и солдатами, интересовался солдатским бытом и питанием.
О предстоящем наступлении бывалые солдаты узнают заранее, несмотря на строгие меры секретности. 17 и 18 декабря из дивизионного медсанбата начали активно эвакуировать раненых в тыловые госпитали или же выписывать выздоравливающих в части. На днях будет наступление, заговорили раненые.
19 декабря 1943 года на рассвете по обороне противника ударили десятки наших артиллерийских и минометных батарей. 65 минут огненный смерч бушевал по немецким окопам, по позициям артиллерии и минометов, разрушая их укрепления и живую силу. К 12 часам дня 1117-й стрелковый полк овладел деревней Павлюченки. К исходу дня овладели деревнями Малки, Болотники, вышли к д. Князи, Щиты. В ночь на 20 декабря овладели деревнями Клетище, Андриники, Щиты.
20 декабря противник на участок нашего прорыва подбросил свежие части, пытался контратаковать. Сильное сопротивление встретили мы в районе деревень Сафоново, Жиляи. Подошла наша артиллерия. В течение 70 минут по обороне противника вели артподготовку, а затем атаковали стрелковыми батальонами. Немцы бежали, многих побили.
На следующий день полки вышли на большак Сураж – Витебск. 25 декабря дивизия рано утром в районе Максютки вышла к реке Западная Двина. 1119-й СП перешел реку. 1115-й и 1117-й СП преследовали противника вдоль левого берега. На рубеже деревень Клещево-Барсуки встретили заранее подготовленную оборону противника с проволочными заграждениями в два ряда и горящими полями. 26 декабря после артподготовки прорвали оборону противника. До 1 января 1944 года на этомрубежешли упорные бои. 2 января передали свой участок 358-й стрелковой дивизии и ушли получать пополнение, готовиться к новым боям.
За десять дней наступления 332-я Ивановская дивизия нанесла серьезное поражение противнику в живой силе и технике, взяла пленных и трофеи. Однако и наши потери были немалые. В первый день наступления был тяжело ранен мой боевой товарищ майор Кравченко Григорий Захарович.
24 декабря погиб, возглавляя атаку стрелкового батальона, майор Леонов Павел Иванович. Он и другие воины, павшие в боях за освобождение Белоруссии, захоронены на берегу красивого озера Вымно. Вечная им память.
Советскими войсками в результате осуществления Городецкой операции в декабре 1943 года, в которой 332-я СД успешно выполнила возложенную на нее задачу, было нанесено поражение 6 пехотным и 1 танковой дивизии противника. Городецкий выступ, размером шестьдесят на пятьдесят километров, был освобожден от оккупантов. Витебск оказался в полуокружении войск Калининского и Западного фронтов. Передний край к январю 1944 года стабилизировался на удалении 20–30 километров от города в виде дуги неправильной формы.
1. 13.11.43 г. в 11.00 1119-й СП при поддержке танков ворвался в деревню Михалово, захватил 4 пленных. В 12.00 противник контратаковал при участии самоходных орудий и выбил наших из деревни. По показанию пленных, в Михалово противник имел 7 самоходных орудий. Группировка артиллерии противника на участке наступления 332-й СД составляла до 16 арт. мин. батарей (ЦА МО СССР, фонд 332-й СД, дело 55, стр. 86).