6 июля – г. Велиж.
Здесь особенно хорошо относятся к сохранению памяти о воинах Ивановской дивизии и других соединений 4-й УА. Имеется два музея ВОВ в школах, организуется городской музей, два памятника освободителям.
Вместе с секретарем райкома комсомола Матвиенко Владимиром Александровичем мы выехали по шоссе на Витебск в район деревень Нижние Секачи, Миловиды, Беляево, где в феврале-марте-апреле 1942 г. проходили многодневные бои. Мы пытались окружить Велиж, а немцы подбрасывали подкрепления и контратаковали.
Жительница Н. Секачей Кондратьева Валентина Григорьевна рассказала, что в лесу недалеко от деревни имеется захоронениенаших воинов-ивановцев в количестве 700 человек и еще дальше в лесу две могилы до 500 человек. Я высказал сомнение в достоверности таких сведений, так как военкомат проводил перезахоронение всех погибших воинов в город Велиж. Тогда в разговор включился подошедший к нам житель Н. Секачи Кондратьев Александр Никитич, 1928 г.р., который подтвердил слова Кондратьевой В. Г. и заявил, что первыегоды после войны на могилах были на досках надписи о том, что захоронены воины-ивановцы и указано количество захороненных. Он утверждал, что перезахоронения из этих могил не было.
Вместе с Кондратьевым А. Н. мы пошли в лес. На удалении примерно 300 метров восточнее Н. Секачи он указал первое захоронение размером в длину 15 шагов, в ширину 3 шага. Вокруг был лес и заросли кустарника. В сотне метров Кондратьев указал второе захоронение. Никаких обозначений на них не было. Мы обменялись мнениями с Матвиенко В. А. Он считает, что Велижский военкомат в период проведения перезахоронений мог не знать об этих могилах.
Лично я считаю, что в настоящее время нельзя тревожить эти могилы, нужно их привести в надлежащий порядок на этом же месте.
7 июля – г. Витебск.
Наша дивизия в ноябре-декабре 1943 г. вела упорные наступательные бои в направлении Витебска. Выехал в район тех боев в поселок Вымно. На центральной усадьбе захоронено 480 воинов, в основном ивановцев, и в их числе мой товарищ и друг майор Леонов Павел Иванович, командовавший стрелковым батальоном в 1117-м СП. Захоронение в образцовом порядке. На надгробной, вернее, на могильной плите четкие надписи всех захороненных, имеется памятник. Однако и здесь не знают, что освобождала Вымно 332-я Ивановская дивизия, числится другая. Устроили мне настоящий экзамен, пока поверили, что Вымно освободил 1117-й СП, и это произошло 9 ноября 1943 г. Хорошо идут дела в совхозе Вымно, директором которого является Грунтов Виктор Самсонович, а секретарем парткома Моисеенко Анатолий Ефимович. Они просили прислать описание, как освобождали Вымно.
8 июля – г. Полоцк.
Под Полоцком 332-я СД воевала около пяти месяцев, освобождала город, за что получила почетное наименование – «Полоцкая». Многое сделано для увековечения памяти освободителей, в т. ч. рукотворный холм Боевой Славы с Вечным огнем, памятники, замечательный музей. О нашей 332-й СД имеется в музее упоминание, как об участвовавшей в освобождении и получившей наименование «Полоцкая». О других частях и соединениях имеются прекрасно оформленные альбомы с фотокарточками воинов, описания участия частей и соединений в освобождении Полоцка. О нашей дивизии нет ничего. Руководители музея просили прислать написанное о боях дивизии под Полоцком и фотокарточки воинов, отличившихся в тех боях.
9 июля – Даугавпилс.
Поклонился праху комдива Т. Ф. Егошина, погибшего 1 августа в лесу на подступах к городу Ливаны в моем присутствии. Он пришел на передний край ставить нашему 1117-му СП очередную боевую задачу. Затем ознакомился с экспонатами музея ВОВ. Попросил, чтобы в музее экспонировали фотокарточку Т. Ф. Егошина.
10 июля – Рига.
Ознакомился с музеем ВОВ ПрибВО. Замечательный музей. Подавляющая часть экспонатов посвящена боевым действиям войск, действовавших по правому берегу Западной Двины, которыми командовал маршал Еременко. В освобождении Риги, как известно, имели первостепенное значение успехи наших войск по левому берегу, особенно прорыв к морю и на Клайпеду. Наша 332-я СД наступала по левому берегу Двины-Даугавы и имела успех, за что награждена орденом Суворова 2-й степени. Старший научный сотрудник музея признал справедливость моих высказываний. Просил прислать в музей описание боевых действий дивизии под Ригой.
11 июля – выезд из Риги в поселокБалдоне.
В период 16–18 сентября 1944 г. 332-я СД вела наступление в направлении Риги, продвинулась до Балдоне (но не взяла), что в 2830 км от Риги. В этом районе героически погиб начальник артиллерии 1115-го СП Грудин Н. П. В 1984 году я, Никонов М. М., совместно с ветеранами дивизии Моткиным В. С. и Анисимовым В. И., обратились в Верховный Совет ЛатССР с ходатайством об увековечении его памяти. Решение принято положительное. Председатель поселкового Совета Скуя М. Э. заверила, что заказана мемориальная плита, которая осенью будет установлена в городском парке.
С октября 1944 года и до начала мая 1945 года 332-я Ивановская дивизия вела бои на территории Литвы и Латвии по уничтожению Курляндской группировки немецких войск. Много могил наших однополчан находится в местах боев в районах среднего течения реки Венты, вблизи городов Приекули, Вайноде, Мажейкяй. По взаимной договоренности, по этой части маршрута боевого пути дивизии проедет Анисимов Виталий Иванович, ныне проживающий в городе Рига.
Местные власти по-разному относятся к захоронениям воинов, освободивших их местности, города и села от немецких захватчиков. Как я лично убедился, есть еще крупные захоронения, совершенно заброшенные и забытые властями. Это пятно на совести всех нас. Это несправедливо, когда одному человеку ставят памятники миллионной стоимости, а на братских могилах кое-где нет даже простой надгробной плиты.
Автор разослал эту информацию в Совет ветеранов 4-й ударной армии, в обком КПСС Ивановской области, в города Осташков, Андреаполь, Демидов, Велиж, Полоцк.
Декабрь 1987 г.
Кто мы есть и чего желаем
Перед расформированием дивизии мне удалось побывать в десятидневном отпуске у родителей в Северодвинске. Повезло и брату Василию, которому тоже в эти дни дали отпуск. После окончания войны и долгой разлуки вся семья встретилась за одним столом. Большая была радость, и о многом переговорили. Вспомнили всех наших родных и близких, всю историю нашего рода Никоновых.
Мой отец, Матвей Васильевич Никонов, 1895 года рождения, августа 7 дня, родился и провел полжизни в деревне Заручевье Каргопольского района Архангельской области. Это юг области с довольно суровым климатом и малочисленным населением, рассредоточенным в основном по берегам реки Онеги, озера Лаче и возле дороги из города Каргополя до станции железной дороги Няндомы. Отец окончил школу 1 ступени (4 класса), что по тем временам и понятиям для жителя деревни было уже неплохо.
Во время Первой мировой войны 1914–1917 гг. он был призван в армию и служил всю войну в войсках береговой обороны на артиллерийских фортах в Кронштадте.
Отец вспоминал и рассказывал нам, как в ту революционную пору он участвовал в проводившихся митингах, был избран в солдатский комитет своей части, как солдаты и матросы изгоняли из частей ненавистных офицеров и расстреливали тех, кто особо «насолил» рядовым. Лично в таких расправах отец не участвовал, но был очевидцем.
Дважды в составе матросских отрядов летом 1917 года он выезжал в Ленинград (Петроград), слушал на митинге речи ораторов от различных партий, проходил колонной по Невскому проспекту с революционными лозунгами. Первый раз, вспоминал отец, мы ездили без оружия, а второй раз в конце лета или уже осенью, с оружием выступили против временного правительства за большевиков.
После совершения вооруженного восстания он был вскоре демобилизован и возвратился в родное Заручевье, где 19 февраля 1919 года женился на Анне Васильевне Киприяновой, моей будущей матери, уроженке деревни Наволок (Надпорожье). Так называлась деревня потому, что расположена на правом берегу реки Онеги вблизи порогов.
Отец моей матери, Василий, мой второй дед, был довольно образованным крестьянином: имел свою библиотеку, читал книги, по науке совершал севооборот на своем поле, имел пасеку и продавал мед, умел ловить рыбу в Онеге. Своим детям, тем, которые сами хотели учиться, смог дать достаточное по тем временам образование. Его дочери, мои тетки Шура и Лена, стали учительницами. Дядя Василий работал на руководящих должностях в Архангельске на лесозаводах. Тетка Евдокия и дядя Иван прожили жизнь в родной деревне, занимались крестьянским делом. Все они были люди мягкого характера, добрые и приветливые, жили в достатке, добытом своим честным и нелегким трудом. Их довольно большой дом с надворными постройками находился в полусотне метров от берега реки Онеги. У самой реки стояла своя семейная баня по-фински (как сейчас называют) с сухим паром. Рядом по берегу на шестах висели сети и лежали вытащенные на полкорпуса две лодки – большая, на 5–6 человек, и малая (челн) на 2 человека. Рыбы в Онеге водилось изобилие и впрок ею не запасались, так как выловить ее в любое время не составляло труда. Язь, хариус, даже нельма в летнее время были постоянно на столе у крестьян. Онега многое давала людям, проживающим на ее берегах. Через 15–20 лет рыбное изобилие исчезло. По Онеге из озера Лаче веснами начали проводить молевойсплав леса. Дно реки и места нереста постепенно покрылись слоем коры деревьев. Год от года рыбы становилось все меньше и меньше. Появились ранее неведомые местным жителям инспектора рыбнадзора, запретившие ловлю рыбы сетями. Обижались люди, но что поделаешь.
В пойме Онеги много заливных лугов, дающих хорошие укосы сена, что способствовало развитию животноводства. У деда Василия было две лошади, две коровы, телята от них, а также овцы. Примерно такие же хозяйства были и у других жителей деревни Надпорожье.