– Здесь мы и остановимся, – сказал предводитель.
– Кому принадлежит этот дом?
– Брату мелека. Я отведу тебя к нему.
Мы остановились перед зданием, и когда я спускался с лошади, то услышал чье-то тяжелое, громкое дыхание. Повернувшись, я увидел собаку, огромными прыжками спускавшуюся по склону. Это был мой Доян, которого я незадолго до нападения на нас передал Халефу. Поводок был разорван. Инстинкт привел умное животное ко мне по моему следу. Он с ликованием прыгал около меня, и я с большим трудом успокоил животное.
Я дал ему повод моей лошади в зубы и ушел с полной уверенностью, что Дояна у меня не похитят. Затем нас привели в дом. Предводитель поднялся с нами по лестнице и приказал подождать его в одной из комнатушек. Через некоторое время он вернулся.
– Пойдемте, – сказал он, – но прежде снимите свое оружие.
– Почему?
– Брат мелека – священник.
– Но ты же не снимал оружия!
– Я его друг.
– A-a! Он боится нас?
– Да, это так.
– Тогда ты можешь быть спокоен. Если у него чистые намерения, то мы ему не будем опасны.
Предводитель провел нас через дверь в покои, в которых находился владелец дома. Это был слабый, пожилой мужчина. Его лицо со следами оспы не произвело на меня очень приятного впечатления. Он кивнул, и предводитель удалился.
– Кто вы? – спросил он, даже не поприветствовав нас.
– А кто ты? – спросил я таким же недоброжелательным тоном.
Он наморщил лоб.
– Я брат мелека из Лизана.
– А мы пленники мелека из Лизана.
– Твое поведение не похоже на поведение пленника.
– Я – добровольный пленник и точно знаю, что недолго им останусь.
– Добровольный? Вас же взяли в плен!
– А мы снова освободились и последовали за вашими людьми по доброй воле, чтобы не быть вынужденными лишить их жизни. Разве тебе об этом не рассказали?
– Я в это не верю.
– Тебе придется в это поверить.
– Ты был у бея из Гумри. Как это получилось?
– У меня было поручение передать ему привет от одного его родственника.
– Значит, ты не его подданный?
– Нет. Я чужой в этой стране.
– Христианин, как я слышал?
– Ты слышал правду.
– Но христианин, который верит в ложное учение!
– Я убежден, что оно истинное.
– Ты миссионер?
– Нет. А ты священник?
– Когда-то я хотел им стать.
– Когда здесь будет мелек?
– Уже сегодня, а когда точно, еще неясно.
– Я должен до приезда мелека оставаться в твоем доме?
Он кивнул. Я спросил еще:
– В качестве кого я должен оставаться?
– В качестве того, кто ты есть, – в качестве пленника.
– А кто меня удержит здесь?
– Мои люди и твое слово.
– Твои люди не смогут меня удержать, а свое обещание я уже выполнил. Я сказал, что последую за ними, это я и сделал.
Он, казалось, размышлял.
– Может быть, ты и прав. Тогда ты не пленник, а мой гость.
Он хлопнул в ладоши, и сразу же появилась старая женщина.
– Принеси трубки, кофе и циновки! – повелел он ей.
Как только появились циновки, мы заняли место возле этого человека, который назывался священником, потому что он когда-то хотел им стать. Он стал дружелюбнее и, когда принесли трубки с табаком, даже собственноручно их нам зажег. Я расспросил у него об условиях жизни несторианских халдеев и узнал вещи, при рассказе о которых волосы поднимаются дыбом.
Воины устроились вокруг дома; я узнал, что это были простые бедные крестьяне, не уважаемые по понятиям кочевников и им подобных, люди, чье ремесло – война. Они толком не знали, как обращаться с оружием, и по некоторым намекам нашего хозяина я понял, что из десяти их фитильных ружей могли выстрелить только пять.
– Вы, наверное, устали, – сказал хозяин, когда мы выпили весь кофе. – Позвольте, я укажу вам вашу комнату!
Он поднялся и открыл дверь. Как бы из вежливости он отошел в сторону, чтобы дать нам возможность первыми пройти в помещение; однако, едва мы переступили порог, он захлопнул за нами дверь и задвинул засов.
– Ай! Что это такое?! – воскликнул Линдсей.
– Уловка! Что же еще?
– Вы дали им возможность одурачить себя!
– Нет. Я все это предполагал.
– Почему же вы входили в комнату, если предполагали?
– Я хочу отдохнуть, у меня еще болят ноги от падения с лошади.
– Это мы могли сделать еще где-нибудь, но не здесь, в качестве пленников!
– Мы не пленники. Видите эту дверь?
Я внимательно осмотрел ее еще во время разговора. Достаточно нескольких ударов ноги или приклада, чтобы ее выбить.
– Давайте сейчас же так и сделаем.
– Мы вне опасности.
– Вы что, будете ждать, чтобы собралось еще больше людей? Сейчас нам несложно сесть на коней и ускакать.
– Кроме того, мне по душе это приключение. У нас появилась великолепная возможность познакомиться с условиями жизни этих сектантов.
– Мне это не очень интересно, свобода мне дороже!
Тут я услышал, как гневно заворчал мой пес. И тут же залаял так, что стало ясно: он пытается защититься от нападающего. Единственное окно в комнате было так мало, что нельзя было даже просунуть в него голову, да и находилось оно на другой стороне. Значит, я не мог видеть, что случилось. Опять раздался короткий лай и вслед за ним крик. При таких обстоятельствах я не мог больше оставаться здесь, на втором этаже.
– Идемте, сэр!
Я навалился плечом на дверь – она поддалась.
– Возьмите приклад! – сказал Линдсей, хватаясь за свое ружье.
Несколько ударов – и дверь была выбита. В помещении, где мы пили кофе, стояли четверо мужчин, которые двинулись к нам с поднятым оружием. Но они не производили впечатления людей, готовых выстрелить.
– Стоять! Оставайтесь на месте! – сказал один из них вполне дружелюбно.
– Стойте сами!
Я резко отодвинул его в сторону и поспешил вниз, где несториане широким кругом обступили лошадей. Рядом с ними лежал на земле хлебосольный хозяин, пес – на нем.
– Скачем прочь, сэр? – спросил Линдсей.
– Да!
В следующее мгновение мы уже были на лошадях.
– Стоять! Мы стреляем! – закричали сразу несколько воинов.
– Доян, беги!
Наши лошади буквально протиснулись сквозь окружавших нас несториан. Два выстрела, раздавшиеся вслед, не причинили нам никакого вреда. Несториане громко вопили, взбираясь на лошадей, чтобы преследовать нас. С момента пленения наши приключения больше походили на комедию. Это убедило нас, что тирания способна психически истощить целый народ. Как сложилась бы наша судьба, будь у несториан в головах немного больше мозгов?
Мы перестали обращать на них внимание и проскакали быстро, как могли, по той же дороге, которая привела нас сюда. Достигнув холма, мы оставили наших преследователей далеко позади.
– Нам больше не стоит их бояться! – сказал Линдсей.
– Однако нам следует опасаться других. Они могут нам еще встретиться.
– Тогда мы от них ускользнем.
– Это не всегда возможно.
– Тогда мы сквозь них пробьемся. Well!
– Сэр, нам вряд ли это удастся. Я подозреваю, что наши несториане были в отряде мелека ненужным, растерявшимся и плохо вооруженным арьергардом. Он их послал назад, чтобы не связывать себе руки. Они осмелились приблизиться к нам только потому, что мы были вдвоем и не могли защититься.
– Я больше не дам себя поймать! Yes!
– Мне этого тоже совсем не хочется. Но человек никогда не знает, что с ним может случиться.
Мы быстро проскакали вершинное плато и только тогда остановились. Я вытащил из сумки подзорную трубу, чтобы рассмотреть лежащую внизу долину и склоны. Не заметив ничего подозрительного, мы продолжили путь. После долгой скачки мы приехали наконец к тому месту, где перед этим нас взяли в плен. Линдсей хотел свернуть направо, в сторону Миа и нашего места охоты. Я же в нерешительности остановился и предложил:
– Не спуститься ли нам налево, сэр? Там они напали на наших. Нужно осмотреть место сражения.
– Мы же все встретимся в Миа или в Гумри, – возразил Линдсей.
– Гумри лежит слева. Едем!
– Вы подвергаете себя новой опасности!
Я не стал обсуждать и свернул налево, он, немного раздосадованный, последовал за мной.
Я увидел корень, о который в тот раз споткнулся мой конь. Где-то шагов через восемьсот от этого места лежала убитая лошадь со снятым седлом и подпругой. Скудная трава была истоптана, по многочисленным окропленным кровью камням можно было предположить, что здесь происходило целое сражение. Курды обратились в бегство, а несториане их преследовали. Это взволновало англичанина. Он больше не думал о своем предостережении и пустил свою лошадь рысью.
– Едем, сэр! Посмотрим, как было дело! – крикнул он.
– Осторожно! – предостерег я. – Долина широка и открыта. Если сейчас появится враг и нас заметит – тогда мы пропали.
– Меня не касается! Должны помочь нашим!
– Мы им больше не нужны!
Его нельзя было удержать, и я был вынужден следовать за ним по открытой местности, хотя охотнее проехал бы под деревьями.
Далеко внизу долина делала поворот. Внутренний склон спускался почти до самого берега ручья и мешал нам что-либо увидеть. Недалеко от ручья мы наткнулись на обнаженный труп. Это был курд, что можно было определить по пучку волос. Мы завернули за угол, но едва сделали сто шагов, как вдруг по склонам долины зашумело в деревьях и кустах и нас окружили вооруженные люди. Двое из них схватили моего коня за уздечку, а несколько других так быстро меня скрутили, что я не успел даже ничего сделать. Так же поступили и с англичанином, который оказался в таком клубке врагов, что его лошадь вряд ли могла двигаться. У него что-то спросили, он ничего не понял и указал на меня.
– Кто вы? – спросил меня один из воинов.
– Мы друзья нестора. Что вы хотите от нас?
– Мы не нестора. Так зовут нас наши враги и угнетатели. Мы – халдеи. А вы – курды?
– Мы не курды, не турки и не арабы. Мы только носим одежду этой страны. Мы здесь чужие.