– Что ты будешь делать со мною в Лизане? Посадишь меня в тюрьму?
– Да! Правда, если ты мне обещаешь, что не убежишь, то ты сможешь жить у меня как гость.
– Я сейчас ничего не обещаю. Позволь мне подумать.
– У тебя есть на это время.
– А где твои остальные воины?
Он улыбнулся с явным превосходством и отвечал:
– Господин! Твоя мысль была умна, но тем не менее я ее отгадал.
– Какая мысль?
– Ты подумал, я посчитаю, что бей из Гумри поскачет в эти горы, которые он так же хорошо знает, как и я. Он знает, что здесь ему не уйти от погони.
– Какое это имеет отношение ко мне?
– Ты хотел сбить меня с толку. Я последовал за тобой, потому что я все равно поймаю бея и одновременно хочу поймать и тебя. Со мной не все мои люди; остальные образовали две группы и скоро нагонят беглецов.
– Они будут защищаться, – возразил я.
– У них нет оружия.
– Они побегут через лес.
– Бей слишком гордый, чтобы оставить лошадь, на которой еще можно скакать. Ты напрасно подвергал себя опасности и напрасно ранил и убивал наших лошадей. Идем!
Мы ехали обратно той же дорогой. Там, где я поворачивал с главной долины в боковую, стояли несколько всадников.
– Ну как? – спросил их мелек.
– Мы поймали не всех.
– А кто у вас?
– Бей, хаддедин, слуга этого господина и еще два курда.
– Этого достаточно. Они оборонялись?
– Нет. Это им бы не помогло, они были окружены, но несколько курдов ускользнули в кусты.
– У нас есть их бей, этого более чем достаточно.
Мы возвращались к тому месту, где я впервые увидел пленников. Я был озадачен, что не поймали англичанина. Как он удрал и куда? Он не понимал по-курдски. Что теперь с ним станет?
Когда мы достигли лагеря, пленники уже сидели на прежнем месте, но теперь они уже были связаны.
– Куда ты пойдешь сначала – к ним или ко мне? – спросил меня мелек.
– Сначала к ним.
– Тогда я попрошу тебя сперва снять оружие!
– И я прошу оставить меня и пленников у тебя. В этом случае я обещаю тебе, пока мы в Лизане, не пускать в ход мое оружие и не предпринимать попыток к бегству.
– Но ты поможешь бежать другим!
– Нет! Я ручаюсь и за них, но ставлю условие, чтобы у них осталось их имущество и чтобы их не связывали.
– Да будет так!
Мы заняли места друг возле друга, и, признаюсь, большинству было стыдно смотреть в глаза товарищам, потому что мы дали себя снова поймать. Тут раздался крик удивления: появился всадник, которого, пожалуй, и не ожидали, – мистер Линдсей.
Он огляделся, увидел нас и быстро подскакал к нам.
– А, сэр! Вы опять здесь? – спросил он удивленно.
– Да. Good day, мистер Линдсей! Как вы снова оказались здесь? Ведь вам удалось смыться.
– По крайней мере я здесь не добровольно, как вы.
– Добровольно? Мы были вынуждены!
– Хе! Ужасное положение! Знаю только по-курдски слова: осел и пощечина. И должен опять совсем один скакать сквозь всю эту страну! Увидел, что всех поймали, и вот я прискакал.
– А где вы были, когда всех поймали?
– Я немного проскакал вперед, потому что мой конь быстрее бежит. Но куда исчезли вы?
– Сэр, сегодня у меня был один из опаснейших часов в моей жизни. Спешивайтесь. Я вам расскажу!
Он отпустил своего коня и уселся к нам. Я рассказал ему о моей поездке по скалам.
– Мистер, – сказал он, когда я закончил, – сегодня плохой день, очень плохой! Well! У меня теперь нет никакого желания снова ехать на медвежью охоту! Yes!
Много нашлось что рассказать также бею, Халефу и Амаду эль-Гандуру. Первый надеялся, что Мохаммед Эмин поскакал в Гумри за помощью, и уже заранее радовался, что на несториан нападут уже в этом лагере; но его ожидания не оправдались. После умеренной закуски мы отправились в путь. Нас взяли в круг, и все пришло в движение, чтобы снова пройти по дорогам, которые я с англичанином уже два раза преодолевал. Вышло некоторое промедление, так как хоронили погибших курдов. Затем мы поехали вперед, причем настолько быстро, что еще до наступления ночи достигли поселка, где жил брат мелека.
Там нас приняли не совсем дружелюбным образом. Несториане, от которых мы ускользнули, после короткого и безрезультатного преследования возвратились к дому брата мелека. Они приняли своих товарищей с большим ликованием, нас же – угрожающими словами и взглядами. Брат мелека стоял у двери, чтобы поприветствовать своего брата.
– Ты поймал великого героя, который так храбр, что охотнее всего бежит? Он бежал назад, как рак, который питается лишь падалью. Свяжи ему руки и ноги, чтобы он не убежал снова, – сказал брат мелека с издевкой.
Этого я не должен был стерпеть. Если бы я молчаливо принял это заявление, то распрощался бы с уважением, которое нам так нужно. Поэтому я дал Халефу уздечку своей лошади и плотно подступил к брату мелека.
– Ты, болтун, заткни рот! Как может лгун и предатель оскорблять честных людей!
– Что ты говоришь? – набросился он на меня. – Ты меня называешь предателем? Скажи еще раз это слово, и я тебя собью с ног!
Я отвечал хладнокровно и серьезно:
– Попытайся только! Я тебя назвал лгуном и предателем, ибо ты этого заслуживаешь. Ты называл нас своими гостями, чтобы нас успокоить, и запер тогда нас в комнате, чтобы похитить моего коня. Ты не только лгун и предатель, но ты еще и вор, который обманывает своих гостей.
Брат мелека замахнулся на меня, но, прежде чем он меня ударил, он уже лежал на земле без всякого вмешательства с моей стороны. Моя собака следила за каждым его движением и опрокинула его на землю. Она стояла над ним и так крепко схватила зубами за горло, что тот не осмеливался даже пикнуть.
– Отзови собаку, иначе я ее заколю! – приказал мне мелек.
– Попробуй! – отвечал я. – Прежде чем ты поднимешь нож, твой брат будет мертв, а ты будешь лежать на его месте. Этот пес – слюги чистейшей расы. Ты видишь, он за тобой уже наблюдает?
– Отзови его!
– Ба! Я же тебе сказал, что мы последуем за тобой в Лизан, не пуская в ход наше оружие; но я тебе не разрешал рассматривать себя как нашего господина. Твой брат уже раз лежал под этим храбрым псом, и я не стал его снова удерживать. Теперь я это сделаю, лишь когда буду убежден, что он снова не полезет в драку.
– Он не полезет.
– Ты мне дашь слово?
– Я даю тебе слово.
– Я предупреждаю тебя, что ты должен сдержать его.
По моему приказу Доян отпустил халдея. Тот поднялся, чтобы отступить, но, прежде чем исчезнуть за дверью, погрозил мне кулаком. Теперь мы с ним были врагами.
На мелека это событие произвело неблагоприятное впечатление. Его лицо стало строже, а глаза мрачнее.
– Входите! – повелел он, указывая на дверь дома.
– Разреши нам остаться снаружи! – сказал я.
– Вам будет безопаснее спать в доме, – отвечал он решительным тоном.
– Если все дело в нашей безопасности, то поверь мне, нам здесь лучше, чем под этой крышей, где меня уже один раз обманули и предали.
– Это больше не повторится. Пошли.
Он взял меня за руку, я же отвел его руку и отступил в сторону.
– Мы останемся здесь! – ответил я вполне определенно. – Мы не привыкли расставаться с нашими лошадьми. Здесь достаточно травы для них и для нас.
– Как хочешь, – отвечал он. – Но я буду вас охранять.
– Делай как знаешь!
– Если один из вас попытается ускользнуть, его застрелят.
– Пусть так и будет!
– Ты видишь, что я тебе ничего не запрещаю; но один из вас должен следовать за мною.
– Кто?
– Бей.
– Почему именно он?
– Вы, собственно, не мои пленники, только он один.
– Тем не менее он останется со мною, потому что я даю тебе слово, что он не убежит. А это слово прочнее стен этого дома, куда ты хочешь его заключить.
– Ты ручаешься за него?
– Своей жизнью. У меня есть право застрелить каждого, кто хочет убить мою собаку. Я буду этим правом пользоваться и дальше. Запомни это. Однако как твой брат сможет доказать, что он стрелял не в меня, а в мою собаку?
– Он это говорит.
– Тогда он плохой стрелок, потому что он попал не в собаку, а в этого эмира из Инглистана.
– На самом деле он целился лишь в собаку. Нет такого человека, который вечером мог бы абсолютно точно выстрелить и попасть в цель.
– Это не извинение для такого вероломного поступка. Пуля пролетела мимо собаки в четырех шагах. Немножко выше – и эмир был бы сейчас трупом. Между прочим, есть люди, которые ночью точно стреляют; это я тебе сейчас докажу. Я метился в правый локоть твоего брата, и наверняка я в него попал, хотя у меня было мало времени, чтобы в него прицелиться.
Он угрюмо кивнул.
– Ты отнял у него руку. Ты заплатишь за это своей жизнью.
– Послушай, мелек! Радуйся, что я не целился в его голову, что было бы гораздо легче! Я неохотно проливаю человеческую кровь. Но кто отваживается нападать на меня или на моих людей, тот познакомится с моим оружием.
– Мы не боимся твоего оружия, потому что сильнее вас.
– Это верно, лишь пока меня сдерживает мое слово.
– Вы тотчас же отдадите нам свое оружие, чтобы больше не причинить нам никакого вреда.
– И что тогда произойдет?
– Что касается остальных, то их я буду судить. Тебя же я передам моему брату. Ты пролил его кровь, теперь же твоя кровь принадлежит ему.
– Вы христиане или варвары?
– Об этом не тебе судить! Отдай свое оружие!
Его отряд окружил нас широким кругом. Им было слышно каждое слово, произносившееся нами. Отдавая свой последний приказ, мелек потянулся за моим ружьем.
Я бросил сэру Линдсею несколько английских слов, остальным – несколько арабских; затем, повернувшись к мелеку, я продолжал:
– Значит, ты рассматриваешь нас теперь в качестве пленников?
– Именно так!
Тогда я отвечал:
– Ты неосторожен! Ты действительно полагаешь, что мы вас боимся? Кто поднимает руку против меня, тот вредит прежде всего себе. Знай: не я твой пленник, а ты – мой!