дны для сельского хозяйства.
Такое варварское отношение к растительному богатству страны могло привести к полному уничтожению лесов. Это, безусловно, пагубно отразилось бы на всей экологической системе острова, на его фауне и почвах. Революция остановила этот процесс. Были приняты кардинальные меры по восстановлению лесов. Было высажено более пятисот миллионов саженцев. И нет сомнения, что эти усилия благотворно скажутся на флоре Кубы.
Кубинская растительность носит явно выраженный тропический характер, особенно на востоке страны, где сохранились густые тропические леса. В западной, засушливой части острова располагаются обширные саванны. Низменные участки побережья покрыты мангровыми зарослями, занимающими шесть процентов территории острова: три процента поверхности приходится на сосновые леса. Считают, что сосны проникли в Вест-Индию в ледниковом периоде. На равнинах раскинулись необозримые плантации сахарного тростника, среди которых часто встречаются пальмовые рощи.
Основу кубинских лесов составляют около двухсот видов растений, из которых двенадцать имеют экономическое значение. Эти деревья высоко ценятся за высокое качество древесины: из нее изготовляют подшипники и предметы прикладного искусства, строят корабли и мосты. Некоторые деревья имеют чрезвычайно тяжелую древесину. Это гуаякан — Guaiacum officinalis (кубический дециметр его древесины весит 1420 граммов) и черное дерево — Diospyros crossinervis (удельный вес —1170 граммов). Здесь же встречается одно из легчайших деревьев в мире — Aeschycomene hispida: удельный вес его древесины — 0,044 грамма, почти втрое меньше, чем у знаменитой бальсы.
Всего на острове известно несколько тысяч видов растений, из которых почти половина — эндемики. Особенно богаты эндемиками гористые местности Сьерра-Маэстра, Лос-Пинарес, Эскамбрей в провинции Лас-Вильяс и Сьерра-де-Кахалбана в провинции Пинар-дель-Рио. Еще одна отличительная особенность растительного покрова — явное преобладание деревьев над кустарниками.
Несмотря на видовое богатство кубинской флоры, в сельском хозяйстве здесь используются в основном растения, завезенные на остров еще во времена конкисты главным образом из стран побережья Индийского океана: бананы, манго, апельсины, сахарный тростник, кофе, волокнистые и масличные культуры.
Вскоре дорога привела нас в Гуама, в котором расположен питомник крокодилов. На Кубе осталось очень мало крокодилов, живущих в естественных условиях. Большой спрос на их кожу привел к катастрофическому уменьшению популяции. Поэтому их выращивают в искусственных условиях в Гуама. Для нас Гуама стал отправной точкой для знакомства с лагуной дель-Тессоро, затерявшейся среди болот Сапата.
В переводе с испанского слово «тессоро» означает «сокровище». Предание гласит, что индейцы, жившие на севере болот Сапата, спрятали в лагуне свои сокровища, чтобы они не достались жестоким завоевателям — испанцам. Согласно другому преданию, пираты спрятали в лагуне свои драгоценности, награбленные в Центральной Америке.
Но еще более знаменита лагуна дель-Тессоро своей неповторимой природой. Лагуна населена интересной и разнообразной фауной, дно ее обильно покрыто растительностью. На зеркальной глади воды плавают лотосы и белые кувшинки, по берегам цветут полевые гвоздики и прекрасные орхидеи. Тишину нарушают только проносящиеся утки. Стоящие неподалеку серые цапли с удивлением смотрят на непрошеных гостей.
Самая интересная достопримечательность лагуны — это панцирная щука (Lepidosteus tristoechus). Эту рыбу называют также каймановой рыбой. Рот ее напоминает пасть крокодила, а форма тела почти такая же, как у щуки: спинной и брюшной плавники отнесены далеко к хвосту. В ископаемом состоянии панцирные щуки известны из меловых отложений. Вот что писал о манхуари (так называют на Кубе панцирных щук) известный кубинский ихтиолог Фелиппе Поэй: «Среди современных рыб они представляют собой обособленный вид. Манхуари обнаруживает некоторое сходство с представителями того далекого геологического прошлого, когда рыбы и пресмыкающиеся еще не вполне обособились друг от друга».
Манхуари достигают в длину двух метров. Тело у них удлиненное, почти цилиндрическое, у самок более широкое брюхо, чем у самцов. Тело манхуари покрыто так называемой ганоидной чешуей, представляющей собой плоские пластинки, напоминающие по форме ромбики. Чешуя панцирных щук снабжена особыми выростами — замками; отдельные чешуйки очень плотно прилегают одна к другой, и таким образом образуется крепкий защитный панцирь, пробить который невозможно даже гарпуном из самого сильного подводного ружья.
Очень интересен плавательный пузырь манхуари, выполняющий роль легкого. Попадая в неблагоприятные условия, рыба использует его как орган дыхания. Обычно манхуари можно встретить рядом с участками, поросшими растениями. Большую часть времени рыба проводит в неподвижном состоянии. Однако эта неподвижность опасна для рыб и других животных, составляющих ее пищу: нападая, манхуари совершает неожиданный резкий бросок в сторону жертвы. Панцирная щука приносит большой вред рыболовству, запутывая сети и вырывая из них рыбу.
Способность дышать при помощи плавательного пузыря позволяет рыбе жить в застойных, болотистых местах, в которых вода летом сильно прогревается. В это время рыбы в большом количестве поднимаются к поверхности, чтобы заглотнуть порцию воздуха. Они широко раскрывают рты и, набрав воздуха, с шумом закрывают их.
Гонады (половые органы) у манхуари крупные и окрашены в оранжевый цвет. Икра приклеивается к растениям в прибрежной зоне. Вылупившиеся мальки, достигнув пяти сантиметров длины, переходят на хищный образ жизни. Растет молодь быстро.
Детальное изучение манхуари началось в 1960 году, когда из лагуны Сокровищ в Центр разведения пресноводных рыб «Эль-Дике «были доставлены сорок взрослых особей. В пруду была получена молодь, изучались ее рост и питание. Изучение биологии манхуари продолжается и сейчас. Еще многое предстоит сделать, чтобы выяснить, каким образом эта рыба дожила до наших дней, понять особенности ее физиологии и обменных процессов. На земном шаре сохранилось очень мало подобных рыб, они представляют огромную ценность для науки, поэтому необходимо изучать и охранять их.
…Надвигалась ночь. Пора было подумать о ночлеге. Проводить ночь под открытым небом особого желания мы не испытывали, да и не были готовы к этому.
Ночь в тропиках наступает очень быстро. Здесь нет привычного для нас перехода от светлого, солнечного дня к темной ночи через длительные сумерки. Темнота наступает сразу, почти мгновенно. Бросив последний взгляд на лагуну, направляемся дальше. Было решено заночевать в одном из домиков в районе Плая-Ларга, которые сдаются туристам. Снова мчимся по дороге, всматриваясь в темноту.
Домик удалось раздобыть без труда. В двухэтажном особнячке имелось все необходимое для отдыха: холодильник, электропечка, удобная мебель. Выкладываем свои припасы, ужинаем, потом отправляемся побродить по берегу бухты Кочинос, посмотреть на отдыхающую публику, послушать музыку в небольшом ресторанчике.
Рано утром снова отправляемся в дорогу искать удобное для погружений место. Проезжаем два небольших селения — Плая-Буэна и Плая-Макина. Ныряем возле Плая-Макина, но дно оказывается малоинтересным: вода слегка мутноватая, мадрепоровых кораллов почти нет. В зарослях черепашьей травы нашли небольшие кустики коралла Cladocora arbuscula, а подальше от берега, на глубине трех-четырех метров, обнаружили обширное поле огненного коралла.
Снова едем дальше. Останавливаемся на полпути между Плая-Макина и Плая-Хирон. Здесь почти на всем своем протяжении берег окаймлен барьерами из древних коралловых сооружений, называемых на Кубе себоруко.
В местах, где древние коралловые рифы прижаты к берегу и играют роль естественных волноломов, внешний край низкой береговой террасы постепенно разрушается. Причины этого — химическое растворение известняка и деятельность морских организмов, которые просверливают себе ходы в породе, разрушая ее, а также воздействие прибоя и приливно-отливных течений. В результате всего этого формируются «собачьи клыки», с которыми мы столкнулись еще при первом посещении морского берега в Гаване. Ходить по «собачьим клыкам» очень трудно, обувь рвется о торчащие во все стороны острые выступы. Испытание на прочность выдерживают только альпаргаты — обувь местных жителей, изготовленная из пеньки.
Семь часов утра. Каменистый берег бухты Кочинос еще спит. Стоит необыкновенная тишина. Вода напоминает волшебное зеркало, сквозь которое виден сказочный мир. Море спокойное, чистое и какое-то легкое. Оно манит, притягивает, обещает неслыханное удовольствие. Берега бухты высокие, изрезанные; стоит заранее подумать о том, как мы будем выбираться на берег из воды. Так ничего и не придумав, все же решаемся прыгать в воду. Будем выбираться кто как сможет. Ведь выход можно найти из любого положения.
Делаем пробный заплыв без аквалангов, знакомимся с рельефом дна. На этот раз место выбрали удачное, многообещающее. На расстоянии примерно ста метров от берега начинается резкий перепад глубин. Правда, мы и раньше знали, что здесь имеется отвесная стена, уходящая вглубь почти на двести метров. Вообще эта бухта имеет необычный вид: восточный берег у нее отвесный, каменистый, западный — пологий, песчано-илистый. Мы находимся на восточном берегу.
Выбираемся на берег, готовим акваланги, тщательно проверяем, хорошо ли они работают. Предстоит сложное погружение, хочется посмотреть, как меняется состав фауны на отвесной стене. Нам придется для этого висеть над пропастью. Не терпится поскорее погрузиться в лазурную воду и пройтись вдоль склона. Место для этой цели идеальное. Подгоняю поудобнее ремни, проверяю давление воздуха в баллонах. Стоя съедаю бутерброд, выпиваю кофе. Теперь я готов к погружению.
Подхожу к берегу. Сквозь толщу воды вижу плавающих рыб, крупные колонии кораллов, губки. Замечаю, как неторопливо движется барракуда. На поверхности воды стрелой проносятся сарганы