Так и работал маленький Ганс для мельника, а мельник говорил всевозможные прекрасные вещи о дружбе. Все его изречения Ганс записывал в тетрадочку и потом перечитывал по ночам, потому что очень любил учиться.
И вот однажды вечером, когда маленький Ганс сидел у своего очага, раздался сильный стук в дверь. Ночь была бурная, ветер так страшно завывал и ревел вокруг домика, что сначала Ганс принял и этот стук за шум бури. Но вот раздался второй удар, а потом и третий, громче двух первых.
— Верно, это какой-нибудь бедный путник, — сказал себе Ганс и бросился к двери.
Там стоял мельник с фонарём в одной руке и большой палкой в другой.
— Дорогой Ганс! — воскликнул мельник. — Я в большой тревоге: мой маленький сын упал с лестницы и расшибся, и я иду за доктором. Но доктор живёт так далеко, а ночь такая ужасная, что мне пришло в голову: не лучше ли будет тебе пойти за доктором вместо меня.
— Разумеется! — воскликнул маленький Ганс. — Да я прямо за честь считаю, что в такую минуту вы обратились ко мне. Сейчас же иду за доктором. Одолжите мне только ваш фонарь, потому что ночь, сами видите, очень тёмная, и я боюсь, как бы мне не свалиться в канаву.
— Извини, дружок, — ответил мельник, — но фонарь у меня новенький, и было бы очень досадно, если бы с ним что-нибудь случилось.
— Ну ничего, я обойдусь и без фонаря! — воскликнул маленький Ганс, надел свою тёплую куртку, тёплую красную шапку, повязал шею шарфом и вышел.
Что за буря встретила его за порогом! Кругом было до того темно, что маленький Ганс почти ничего не видел, а ветер так и валил его с ног. Но мужество не покидало маленького Ганса, и, пройдя около трёх часов, он наконец добрался до цели и постучался в дверь докторского дома.
— Кто там? — спросил доктор, высовывая голову из окна своей спальни.
— Это я, господин доктор. Я — маленький Ганс.
— Что тебе нужно, Ганс?
— Сын мельника упал с лестницы и расшибся, и мельник просит вас поскорее приехать!
— Хорошо! — ответил доктор и велел подать лошадь, большие сапоги и фонарь.
Потом он спустился вниз и уехал верхом по направлению к дому мельника. А маленький Ганс поплёлся за ним пешком.
Буря меж тем становилась всё сильнее и сильнее, дождь лил потоками. Маленький Ганс не мог, конечно, угнаться за лошадью и брёл в темноте наугад, сам не зная куда. В конце концов он сбился с дороги, заблудился и попал в болото, по которому и днём-то было очень опасно ходить, потому что в нём было много глубоких ям. Там бедный Ганс и утонул. На другой день пастухи нашли его тело в большой яме, наполненной водою, и принесли домой.
Все пошли на похороны маленького Ганса, потому что все его любили. Но первым лицом на похоронах был, разумеется, мельник.
— Я был его лучшим другом, — говорил мельник, — и потому справедливость требует, чтобы я первый следовал за его гробом.
И он шёл во главе процессии в длинном чёрном плаще и время от времени вытирал глаза большим носовым платком.
— Смерть маленького Ганса — большая потеря для каждого из нас, — сказал кузнец, когда похороны окончились и все уютно уселись в трактире, попивая душистое вино и закусывая сладким печеньем.
— Для меня, во всяком случае, это огромная потеря, — отозвался мельник, — потому что ведь я уже почти подарил ему мою тачку, а теперь я положительно не знаю, что мне с ней делать. Дома она мешает, а продать — так ведь, пожалуй, никто не купит: уж очень она старая и поломанная. Впредь буду осторожнее и никому ничего не стану дарить. Всегда приходится расплачиваться за свою щедрость.
— Ну? — сказала Водяная Крыса после долгого молчания.
— Ну, это конец, — сказала Коноплянка.
— А что же было дальше с мельником?
— Ах, право, не знаю, — ответила Коноплянка. — Да мне, откровенно говоря, до этого и дела нет.
— Вот и видно сейчас, что вы по натуре совсем не отзывчивы, — заметила Водяная Крыса.
— Боюсь, что вам не будет ясна мораль этого рассказа, — сказала Коноплянка.
— Что не будет ясно? — переспросила Водяная Крыса.
— Мораль.
— Вы хотите сказать, что в этом рассказе есть мораль?
— Разумеется, — ответила Коноплянка.
— Ну, однако, — сказала Водяная Крыса с большим раздражением, — мне кажется, вам следовало бы предупредить меня об этом заранее. Если бы вы это сделали, уж я наверное не стала бы вас слушать. Несомненно, я сказала бы: «Фу!», как тот критик.
Впрочем, я и теперь могу это сделать. — И она во весь голос крикнула: «Фу!» — взмахнула хвостом и спряталась в нору.
— Как вам нравится эта Водяная Крыса? — спросила Утка, подплывая к берегу. — У неё очень много хороших черт, но, что касается меня, во мне так сильно развито родительское чувство, что без слёз я не могу смотреть на неисправимых холостяков и старых дев.
— Боюсь, что я рассердила её, — ответила Коноплянка. — Дело в том, что я рассказала ей историю с моралью.
— Ах, это всегда очень опасно, — сказала Утка.
И я с ней совершенно согласен.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀