****
- Ты не должен провожать меня до дома, - заметила я, когда мы дошли до Лейт-Уолка.
После того, как Джо выяснила что там с матерью, и они с Кэмом вернулись, мы выключили видеоигру и стали смотреть комедию. Нейт поцеловал Джо в лоб, когда выходил в ванную, и напряженность между ними потихоньку растаяла.
Между тем, татуировка не выходила из моей головы, потому что... Ну хорошо, потому что я просто любопытная. Главным образом, меня заинтриговала реакция Нейта. На протяжении всего фильма я ни разу не спросила его об этом. Когда Пити ушел, мы решили, что нам тоже пора.
Нейт жил в Мэрчмонте, в большом районе, населенном студентами, позади Медоус - большого общественного парка за Эдинбургским университетом. Это было к юго-западу от квартиры Джо и Кэма на Лондон-Роуд, я же жила западнее. Получилась отличная сорокаминутная прогулка от моей квартиры до квартиры Нейта.
- Уже полночь, - произнес он мягко. - Я не позволю тебе идти домой одной.
- Я большая девочка и могу позаботиться о себе сама.
- Это было бы так сходи ты хоть раз со мной на дзюдо.
Сморщив нос от этого предложения, я призналась:
- Я люблю наблюдать, а не делать.
- Надеюсь, это не имеет никакого отношения к сексу, - ухмыльнулся он - Хотя, вуайеризм - это горячо.
Я ударила его по руке.
- Ты как юнец!
- Я не виноват, что ты сначала говоришь, а потом думаешь, - съязвил он, пожимая плечами.
- Чувак, не было ничего сексуального в том, что я сказала. У тебя просто дар все делать пошлым.
- Ты взрослая женщина двадцати шести лет, употребляющая слово «чувак», и при этом называющая меня юнцом, - усмехнулся он.
- Это не относится к делу, - отрезала я, игнорируя его смех.
Меня задел его смех, и я глупо решила испортить ему настроение.
- Так, ммм... что там с твоей татуировкой?
Нейт смолк. Мы вышли на Юнион-Стрит, и к тому времени, когда мы повернули на Форт-Стрит, он все еще не сказал ни слова. Я не собиралась его подталкивать. Это не мое дело. Но меня так заинтересовала его реакция на это тату, что не терпелось узнать ее значение для него.
- Это стилизованная небольшая буква «А». Я набил ее в районе сердца, - выдавил он.
- «А», - прошептала я и внезапно все поняла. - Алана.
Нейт кивнул и посмотрел мне в глаза, ожидая моей реакции.
- Когда ты ее сделал?
- Сразу после того, как она умерла.
Он пристально всматривался в мое лицо своими глубокими, темными глазами.
- Ты когда-нибудь думала, чтобы сделать себе тату в честь своей мамы?
Знакомое давление вновь сковало мое грудь, я ответила:
- Мне это не нужно.
- Я рад что сделал ее, - голос Нейта был тихим, даже спокойным. - Бывает время, что целый день воспоминания о ней не прокрадываются в мою голову, но стоит мне увидеть тату в отражении зеркала, как я вспоминаю.
Я хотела сказать ему, что это нормально жить своей жизнью, иметь дни, неотягощенные ее потерей, но если бы сказала, почувствовала бы себя лицемером.
Каждый раз, если на протяжении целого дня я не думала о маме, вина становилась практически невыносимой. Нейт знал это. Он знал мою, а я знала его историю. Именно он, в ноябре прошлого года, нашел меня в моей квартире в полном расстройстве и утешал так, что никогда я не буду тем человеком, который скажет ему, что пора двигаться дальше...
Прошлый День Благодарения, Эдинбург
Индейка была в духовке. Картофель варился, лук был нарезан и готов к тому, чтобы добавить его в пюре, как это делала моя мама. Клюквенный соус был приготовлен. Овощи тоже почти готовы.
Так как я не нашла ни одного магазина в Эдинбурге, в котором продавали бы тыквенный пирог, мне пришлось готовить его самой. Я вытерла пот со лба, потому что высокая температура в моей духовке просто накалила мою маленькую квартиру. Окна были открыты, мне надо было переодеть майку в этот шотландский осенний день.
После того, как я провела достаточно эмоциональное утро с отцом, я сказала ему, что мне нужно немного побыть одной. Полагаю, он не хотел оставлять меня, но я была взрослой женщиной, поэтому ему просто пришлось дать мне побыть в одиночестве. Я решила потратить это время на то, что сделала бы моя мама будь к ней жизнь справедлива.
Заканчивая с пирогом, я открыла духовку проверить хватит ли места для него. Повалил дым.
- Какого черта? - закричала я, разгоняя дым руками, и увидела, что индейка горит.
Почему она горит? Разве я выставила неправильное время? Я взглянула на часы и голова закружилась. Семь часов? Как может быть, что сейчас семь часов? Это же неправильно!
Слезы наворачивались на глаза, когда я смотрела на уничтоженную птицу. Я все испортила.
- Я все испортила к чертям собачьим! - заорала я, хватаясь прихваткой за противень и чувствуя обжигающую температуру духовки. Я была в ярости и вскрикнула, когда кинула содержимое противня в раковину.
Прозвенел звонок в дверь. Я остановилась, глубоко вдохнула.
Что если это папа?
Я поспешила к домофону и нерешительно спросила:
- Кто это?
- Это Нейт. Впусти меня.
- Э-э-э, сейчас не лучшее время.
- Я просто услышал твой крик через открытое окно. Если ты меня не впустишь, то я выбью это дверь к чертям!
Проведя рукой по волосам, я вздрогнула от их влажности. Я была вся в мыле. Раздраженная, я впустила его в подъезд, оставила входную дверь открытой и побежала на кухню проверить свою жаренную картошку.
- Черт, все испорчено! - захныкала я, мои глаза наполнились слезами.
- Лив?
Я повернулась к Нейту, и не знаю, что он увидел в моих глазах, но это заставило его замереть.
- Лив, все хорошо? - спросил он мягко, медленно приближаясь ко мне.
- Я все разрушила! - завопила я, указывая на индейку. - Это пиздец! Какой смысл печь гребаный тыквенный пирог, если я испортила птицу. Я столько времени потратила на резку лука для пюре, но все зря, теперь я не могу добавить его в картошку, потому что она сгорела! День Благодарения не может быть только с одним видом картофеля, Нейт!
- Детка, иди сюда.
Он обращался со мной, как с раненным зверем. Я была настолько обескуражена его поведением, что позволила ему себя приобнять и отвести в гостиную. То, что я уже не была на кухне, направило мой гнев совсем в другое русло.
- Нет! - закричала я, пытаясь вырваться из его объятий.
- Боже, Лив, успокойся, - процедил он сквозь стиснутые зубы, стараясь обхватить меня покрепче. - Успокойся и объясни, что происходит!
- Нет.
Я пыталась вырваться, отталкивая его от себя и размахивая руками.
- Убирайся! Я должна все исправить! Я должна все исправить!
- Лив, - прошептал он, уже со страхом в голосе.
Он сильно тряхнул меня. Так сильно, что я успокоилась. Затем, он нежно обхватил мое лицо и посмотрел мне в глаза. То, что я в них увидела, сильно напугало меня.
Я вела себя как сумасшедшая. Мое лицо исказилось от уже знакомой боли. Мое тело трясло, пока я рыдала.
- Ее больше нет, чтобы все исправить!
Я уткнулась в него лицом, стараясь выровнять дыхание. Его руки поглаживали меня, а я все плакала, и в тот момент я почувствовала, что его руки - это единственное, что не дает мне распасться на мелкие кусочки.
- Она боролась, - всхлипывала я сквозь слезы, глубоко дыша, стараясь выровнять свое дыхание. - Она боролась из-за всех сил. Каждый День Благодарения.
Я расслабилась от его утешающего бормотания, моя голова на его груди равномерно двигалась вместе с его ровным дыханием вверх-вниз, я позволила себе раствориться в этом ритме, в результате чего мое собственное дыхание пришло в норму.
Когда я окончательно пришла в себя, то обнаружила, что лежу на диване с Нейтом. Он удобно устроился на нем, обхватив меня рукой, я была прижата к его боку, моя голова все еще покоилась на его груди, а правая рука сжимала его левую.
- Прости, - прокряхтела я.
Мои глаза опухли от слез, а щеки горели от стыда за мой срыв. Правду сказать, в последнее время, это случалось часто. Обычно я сдерживалась, чтобы не расстраивать отца.
- Не стоит, - откликнулся Нейт. - Что сегодня, Лив?
- Этот День Благодарения должен был быть как дома, - объяснила я тихим голосом, боясь, что если скажу чуть громче, то опять впаду в истерику. - Неважно как больна была мама и насколько плохо себя чувствовала. Каждый День Благодарения она старалась сделать нормальным, даже если на самом деле это было не так.
Мой голос задрожал, потому что слезы вновь потекли по моим щекам.
- Она была моим другом. Моей родственной душой.
- Детка.
Я услышала искреннее сочувствие в его голосе, и это меня успокоило.
- Она умерла пять лет назад в День Благодарения. Это первый год, когда я не навещаю ее могилу.
Мои слезы потекли сильнее.
- Я не хочу, чтобы она думала, что я забыла ее.
Он обнял меня крепче, а я все продолжала плакать, и слезы впитывались в его и так уже мокрую рубашку.
- Лив. - Нейт сжал меня крепче. - Детка, она бы и секунды так не подумала.
- Я прошла через все это вместе с ней. - Я вытерла нос рукой. - Я пропустила время, когда была ребенком. Я бросила школу. Я сделала все, чтобы помочь ей бороться. И мы не выиграли. Мои подростковые годы… прошли. Это должно было что-то значить. Это должно что-то значить.
- Это действительно что-то значит. Она научила тебя сражаться независимо от того, как безнадежно обстоят дела. Такой урок немногие могут преподать своим детям, но она сделала. Она научила тебя, Лив, быть храброй и тому, что жизнь хрупка. Люди говорят, что у них есть все время мира, но они не понимают, что в один момент они смеются с кем-то, любят, а в другой уже оплакивают могилу. Я знаю это. Я знаю, потому что