Беглер хмыкнул:
— Может, ты и прав… Рапорт пиши.
Через десять минут Лепски вытащил из машинки лист бумаги, перечитал написанное, подписал размашистой закорючкой и положил Беглеру на стол.
— У меня идея, — сказал он. — Дэнни О'Брайен пять лет отсидел с Лысым и Доминико. Может, сходить заломить ему руки? Он может быть в курсе, чем Лысый тут три дня занимался.
Беглер прочитал отчет, потом взглянул на Лепски:
— Думаешь, Соло лжет?
— Конечно, он лжет, но он слишком силен и нагл, чтобы ему выкручивать руки. Провалиться мне на этом месте, если Лысый не общался с ним, и хотел бы я знать — по какому поводу. Кто может мне это сообщить, так это Дэнни.
Беглер потер широкий нос.
— Ну хорошо. Иди поговори с ним.
Лепски взглянул на него:
— Если бы я был сержантом и прочел этот рапорт, знаешь, что бы я подумал?
— Конечно, — не задумываясь, ответил Беглер. — Ты подумал бы, что автор — дефективный, а второй класс получил благодаря непотизму.
Лепски уставился на него:
— Как-как? Непо… что?
Беглер обожал дешевые книги в обложках. Когда он натыкался на непонятное слово — а это случалось сплошь и рядом, — он смотрел его в словаре и запоминал, чтобы потом произвести впечатление. Он упивался сейчас своим триумфом, с невыносимо высокомерным видом повторяя:
— Непотизм… устройство родственников на работу.
Здесь он чувствовал себя в безопасности, так как жена Лепски была троюродной сестрой Кэрри, жены капитана Террелла. Беглер никогда не упускал случая поиздеваться над Лепски по этому поводу, прекрасно зная, что единственной пользой для Лепски от этого родства была возможность довести его до белого каления.
— Когда я стану шефом полиции этого города, — с ненавистью сказал Лепски, — я отправлю тебя на пенсию. Не забудь об этом!
— Когда ты станешь шефом полиции этого города, Лепски, я уже слетаю на Луну! Убирайся отсюда к дьяволу и принимайся за работу!
Лепски поехал в Сикомб, на окраину Парадиз-Сити, — там жили рабочие. Это была маленькая колония потрепанных хижин и сдаваемых в наем домов, портящих пейзаж, — Сикомб находился как раз при подъезде к напыщенным, заполненным цветами районам миллионеров.
Дэнни О'Брайен жил в двухкомнатной квартире, без горячей воды, на шестом этаже убогого дома, выходящего окнами на море. Одно время он чеканил монеты, специализируясь на периоде Римской империи (до Рождества Христова). Он получал немалые суммы денег, продавая эти подделки коллекционерам; его рекламные речи были столь же впечатляющи и убедительны, сколь и его подделки. Но в старости он захотел слишком многого и попытался продать золотую монету времен Цезаря Вашингтонскому музею, — там были не очень ласковы и передали О'Брайена в руки полиции. Теперь Дэнни делал солдатиков, раскрашивал их яркими красками и продавал специальному магазину игрушек, обслуживавшему клиентов, которые хотели бы участвовать в великих битвах прошлого.
Дэнни О'Брайену было семьдесят три года. Его единственной причудой были безобидные воскресные ночные оргии — он нанимал двух девушек, чтобы те имитировали половой акт, а он с кружкой пива в руке наблюдал, мысленно возвращаясь к тем временам, когда он был участником, а не зрителем таких забав.
Лепски застал его сидящим на рабочей скамье, любовно раскрашивающим ярко-алый парадный мундир свинцового офицера кавалерии.
Лепски пинком открыл дверь и ворвался в комнату, по-полицейски нахмурившись. Он решил не принимать от этого старого плута ни малейшей лжи и вышибить ему мозги, если тот попытается обмануть.
Дэнни поднял глаза, отложил лупу. Он выглядел болезненным, ото лба начиналась лысина, его зеленые глаза были тусклыми, улыбка — доброй, но безучастной. Он казался безобидным: милый старичок, слегка дряхлеющий, казалось, с ним можно было обращаться как с ребенком. Лепски знал другое. За куполообразным лбом скрывался острый, коварный ум, который, может быть, сейчас и терял свою остроту, но Лепски сильно в этом сомневался.
— Мистер Лепски! — Дэнни отложил солдатика и улыбнулся улыбкой старого человека, получившего неожиданный и дорогостоящий подарок. — Как приятно! Как дела, мистер Лепски, и как дела у миссис Лепски? Могу я уже поздравить вас с повышением?
Лепски пододвинул стул с прямой спинкой и сел верхом.
— Слушай, Дэнни, — сказал он твердым голосом копа. — Давай к делу. Лысый Риккардо был в городе в прошлый четверг. Он тут оставался три дня. Я хочу знать, что он эти три дня делал. Так что давай рассказывай.
— Лысый Риккардо? — Дэнни выпрямился, его глаза расширились от удивления. — Он тут был? Ну-ну. — Он покачал дряхлеющей головой. — Мистер Лепски, должен признать, что я несколько задет тем, что он не пришел повидаться со мной. В конце концов, когда-то мы дружили. — Он испустил вздох, сбивший трех солдатиков. — Ну вот. Бывшие преступники быстро забывают друзей. Они живут одиноко. Конечно, откуда человеку с вашими связями, с вашим честолюбием, мистер Лепски, знать, каково быть одиноким, или хотя бы понять это…
Лепски одарил старичка малоприятной циничной улыбкой.
— Дэнни, ты, может быть, и не в курсе, но тебе грозит беда, — сказал он. — Или ты раскалываешься по поводу Лысого, или…
Дэнни был слишком стар, чтобы реагировать на блеф.
— У вас на меня ничего нет, мистер Лепски. Говорю же: я не видел Лысого…
— Я не глухой. Эти две красотки, которые каждый воскресный вечер сюда приходят и дают представление… Я держу их на мушке. Когда они не извиваются на твоем проклятом ковре, их нетрудно прибрать к рукам. Они на пару лет уйдут от дел, а я им расскажу, что это ты им помог. Как это тебе понравится?
Дэнни заморгал, отчего Лепски понял, что ему это не понравится.
— Не знаю, о чем вы говорите, мистер Лепски…
— У меня мало времени. Когда я словлю этих двух, я приду за тобой. Как ты смотришь еще на пять лет в камере, Дэнни?
Дэнни вздрогнул:
— Я ничего не сделал…
— Конечно нет, но допустим, я найду в этой лачужке пару пакетиков с героином? Думаешь, удастся тебе из этого выпутаться?
— Вы не сделаете такого со стариком, мистер Лепски… — Теперь Дэнни говорил жалобно.
Лепски злобно ухмыльнулся:
— Можешь жизнь свою прозакладывать, что сделаю. Ну как, расколешься или работу мне задашь?
Дэнни понял, что проиграл. Он откинулся на спинку стула, в глазах его ясно читалось, что он покорился судьбе.
— Что вы хотите знать?
Лепски одобрительно кивнул:
— Вот умничка. Я знал, что ты исправишься. Лысый к тебе приходил, а?
— Если я вам расскажу, мистер Лепски, вы оставите девочек в покое?
— Разумеется… зачем они мне? И тебя оставлю в покое, Дэнни, — честнее и быть не может.
— Да, он сюда приходил. Он сначала пошел к Соло, но Соло ему не помог, и он пришел ко мне. Он хотел взять в долг пятьсот долларов.
— Зачем?
— Он сказал, что хочет взять напрокат катер. У меня пятисот долларов не было, и ему пришлось обойтись без катера.
— Зачем он ему был нужен?
Дэнни помедлил, потом, видя нетерпение Лепски, произнес:
— Он сказал, что хочет попасть на Кубу.
Лепски уставился на него:
— Куба? Какого черта он не угнал самолет? Сейчас все так делают! А какого черта ему надо было на Кубе?
— Он с собой что-то хотел взять. Он поклонник Кастро.
— Что-то… в каком смысле что-то?
— Не знаю, но ему нужен был катер, и я решил, что это нечто большое и тяжелое. — Дэнни помолчал, потом продолжил: — Он был напуган, мистер Лепски, сильно напуган. Мне даже смотреть на него было страшно.
— В каком смысле он был поклонником Кастро?
— А вы не знали? Лысый — ярый комми. Он считает, что Кастро — величайшая личность за всю историю человечества.
Лепски фыркнул:
— А что за работу он нашел в Веро-Бич, Дэнни?
— Не знаю, я слышал что-то, но это ничего не значащие вещи. Все, что мне известно, — работа очень прибыльная.
— Что ты слышал?
— Слухи. Говаривали, что это будет самое крупное дело Лысого.
— Кто говорил?
Дэнни неопределенно махнул рукой:
— Ну, вы же знаете, как это бывает, мистер Лепски. Стоишь в баре, слышишь разговор. Смотришь, двое коротышек беседуют.
— И говорят, что Лысый мертв, так?
Дэнни кивнул:
— Нуда, но это ничего не значит. Он, может быть, и жив.
— Нет, думаю, он умер, — жестко сказал Лепски. — Кто его убил, Дэнни?
— Я не знаю. Даже не уверен, что он мертв.
Лепски поверил ему.
— Лысый был самодовольным негодяем, — сказал он. — Он всегда свою лысину париком прикрывал. Значит, интересовался девушками. Кто его нынешняя подружка, Дэнни?
— Мы никогда не были близки настолько, чтобы говорить о его женщинах, мистер Лепски, — сказал Дэнни, но по тому, как он заморгал, Лепски понял, что он лжет.
— Я опять задам этот вопрос, а к завтрашнему дню эти твои две сучки будут у меня. Кто его подружка?
Дэнни облизал сухие губы, потом развел руками:
— Я слышал, ее зовут Мэй Лэнгли.
— Кто она, где ошивается?
— Не знаю.
На этот раз Лепски знал, что Дэнни говорит правду.
— Дай-ка телефонную книгу.
Тот поднялся и подошел к столу. Он нашел телефонную книгу с загнутыми страницами, передал ее Лепски.
Лепски обнаружил адрес Мэй Лэнгли за несколько секунд — 15565, Морской бульвар, Сикомб.
— О'кей, Дэнни. Держи рот на замке, и кроме того, я бы на твоем месте завязал с этими воскресными ночными штучками. Это тебе многого может стоить.
Лепски вышел из квартиры и помчался по лестнице через две ступеньки.
Дэнни подождал немного, потом бесшумно подошел к двери и наклонился через перила, глядя, как Лепски рванул вниз по лестнице. Он вернулся в комнату, захлопнул дверь, нашел в книге номер телефона Мэй Лэнгли и набрал его, решив, что надо бы ее анонимно предупредить.
Несколько минут он слушал гудки и только потом решил, что ее нет дома.
Капитан полиции Фрэнк Террелл, крупный мужчина с русыми волосами, в которых проглядывала седина, и агрессивно выпирающим подбородком, вошел в полицейское управление и огляделся.