руку. И поэтому я, с трудом скрывая свою радость, с серьезным выражением лица, выслушал все советы, прискорбно кивая при этом. И создавая у врачихи чувство, что если бы не проблемы со здоровьем, то прямо сейчас бы бросил все и умчался в деревню. Ко всему прочему, последнее слово сказала мама, объявив, что я сам виноват в содеянном и потому, как минимум до середины июля, даже не надеялся смыться в Сергеевку. Она сама не понимала, как меня обрадовала.
Следующие две недели, я гулял в саду, читал книги, благо, что дома имелась шикарная библиотека, и наслаждался внезапным отдыхом и бездельем. Именно тогда и произошла та встреча, которая заставила меня взглянуть на появление здесь по-новому. В это солнечное июльское утро, встал как обычно около семи утра. Маму, часто удивляло мое изменившееся расписание. По ее словам, раньше меня было трудно добудиться, особенно когда шли занятия в школе. Приходилось буквально, сдергивать с меня одеяло, а иногда принимать и другие более крутые меры, например применяя воду. Сейчас же, после того злополучного удара, все изменилось. Я просыпаюсь не свет ни заря, делаю зарядку во дворе дома, а что самое главное, более всего изумившее обеих моих родителей, так это то, что я по утрам принимаю душ.
— Раньше-то, тебя и умыться было не заставить! Так плеснешь пригоршню воды на лицо и считай умывание завершено. А про то, чтобы почистить зубы, так и вообще со скандалом.
Ну да, как-то привык к тому, что утром встаешь пропотевший за ночь, и от тебя несет как от вонючего скунса. Что же касается зубов, так дешевле трижды в день почистить их зубной щеткой, нежели потом, отдавать свои кровные у дантиста. Здесь конечно медицина бесплатна, но с другой стороны, уж лучше бы она была за деньги, чем терпеть лечение зубов, ведущееся на допотопных бормашинах и безо всякого обезболивания. Разве что новокаин вколют при удалении чего-то сложного. Вот и приходится стараться и отслеживать.
Позавтракав и проводив маму на службу, она хотя и была уже на пенсии, но все еще работала бухгалтером в отделе материально-технического снабжения флота, я побродил по дому, а после решил податься в ближайший скверик. Взяв с собою какую-то книжку, устроился на лавочке, неподалеку от того самого дерева, в которое я так удачно въехал на велосипеде, и углубился в чтение.
Некоторое время спустя, послышался шум автомобиля, и чуть в стороне остановился роскошный лимузин с флажками Соединенных Штатов, установленными на капоте. Здесь во Владивостоке, который хоть и считался закрытым городом, и попасть в него человеку со стороны, было практически невозможно, хотя это касалось в основном своих же советских людей, тем не менее имелось консульство США. И автомобиль, остановившийся неподалеку, принадлежал именно этому консульству.
Подобное можно было увидеть далеко не каждый день, и поэтому, опустив книжку на колени, я с интересом смотрел, как из открывшихся дверей лимузина вышел довольно высокий смуглый, но совершенно седой старик в военной форме сержант-майора, корпуса морской пехоты Соединенных Штатов. На его костюме в наверное десяток рядов красовались планки многочисленных наград, а выше, всего этого великолепия сияла золотом высшая награда США — медаль почета. Мужчина, хоть и был уже довольно стар, но держался бодрячком. Взмахом руки, остановив сопровождающего его парня, подошел к тому самому дереву, и приблизившись к нему почти вплотную, положил руку на его ствол. Как мне показалось именно в том месте, где я и приложился о него головой.
Некоторое время он стоял замерев и о чем-то думая, затем, повернул голову и встретился со мною взглядом. Сейчас, когда он находился буквально в трёх-четырех шагах от меня, и смотрел в мою сторону, я вдруг узнал его лицо. Это был я сам, но как бы в отражении старого, потемневшего от времени, слегка треснутого и с местами отслоившейся амальгамой зеркала. Но то, что передо мною находится именно Осип Бендерман, хоть и сильно постаревший, ведь сейчас ему должно быть не меньше семидесяти лет, не было никаких сомнений.
От неожиданности я отложил в сторону книжку и поднялся на ноги, не отрывая от старика своего взгляда. Тот тоже некоторое время смотрел на меня, слегка подслеповато щурясь, затем уголки его губ слегка приподнялись и он сделав несколько шагов подошел ко мне.
— Ви, ест — Александер Берг? — Произнес он, по-русски, с трудом подбирая слова.
— Да, мистер, Бендерман. — Ответил я, ничуть не сомневаясь, что не ошибся.
Он говорил по-русски, с большим акцентом, часто вставлял вместо русских слов их английские аналоги, и было очень заметно, что ему трудно говорить на языке, которым он очень долгое время не пользовался, и поэтому многое позабыл. Решив помочь ему, я перешел на английский, но он замахал руками и произнес.
— No, no я говорить по-рюсски. I’m скука по язык
Было видно, что он сильно соскучился по этому языку, и потому дальнейший разговор шел именно на нем. Как выяснилось из его рассказа, это злополучное дерево, было посажено им самим еще в 1944 году, когда, после компании в Гуадалкангале, их корпус морской пехоты, на какое-то время завезли на отдых во Владивосток. И здесь пехотинцы США совместно с советскими солдатами, приняли участие в закладке парка и монумента погибшим воинам Великой Отечественной Войне. Точнее он говорил о второй мировой, но у нас принято считать ее Отечественной Войной.
Вот и получилось так. Что это именно он и посадил этот самый дуб, на этом месте. И сейчас, он просто захотел притронуться так сказать к истории и посетить то самое место, где когда-то побывал. А заодно и посмотреть на дом родителей, в общем по ностальгировать. Это было просто невероятно и я очумевший от его рассказа, ловил каждое его слово, чтобы навсегда запомнить эту дивную историю. Произошел парадокс времени. Когда человек спускаясь с горы на велосипеде, нечаянно ударяется головой о дерево и попадает в прошлое, где сам это дерево высаживает в землю. Мы беседовали с ним довольно долго, пока наконец у сопровождающего его человека, не закончилось терпение, и он не подошел к нам и не произнес.
— Извините, сэр, но время увы вышло.
Мой собеседник кивнул, поднялся со своего места, пожал мне руку, и направился было к лимузину, но вдруг остановился и повернувшись ко мне произнес. На этот раз по-английски.
— Кстати, Алекс, я очень благодарен вам, или тому, кто смог совершить этот обмен. Честно говоря, я даже не предполагал, что жизнь может оказаться настолько интересной. Что же до того клада, что был зарыт у подножия известного вам изваяния, на склоне горы, я так до него и не добрался. Возможно, он когда-нибудь достанется именно вам, если вы, разумеется, сможете, туда попасть. Спасибо вам за все! — После чего развернулся, сделал еще несколько шагов и исчез в салоне автомобиля. После его отъезда, я долгое время сидел на лавочке, не в силах покинуть ее. Честное слово, даже не предполагал, что возможна такая встреча.
Вначале, я думал, что заменил своего предшественника, который погиб из-за удара головой о дерево. Но как оказалось, все произошло совсем иначе. Мы просто обменялись телами, и мой предшественник перенесся на тридцать лет назад, а я оказался здесь в 1977 году. Это с одной стороны удивило меня, с другой, даже в какой-то степени обрадовало. Ведь в этом случае, я хоть и занял чужое тело, но взамен отдал ему свое. И если верить словам этого человека, то этот перенос дал ему гораздо больше, чем то, на что он рассчитывал. Впрочем, я его понимаю. Как бы то ни было, а возможностей себя реализовать там гораздо больше чем здесь.
Впервые, за время, моего здесь пребывания, мне захотелось закурить. Но это тело пока не знало вкуса табака, и я решил не портить его курением. К тому же, все шло к тому, что рано или поздно мне придется поступать в Военно-Морское училище, идя так сказать по стопам отца. Отец, в данный момент в звании капитана второго ранга, служит на крейсере «Адмирал Сенявин», в качестве штурмана, и меня настраивают к этому, считай с самого рождения. Впрочем, выбора особого и не имеется. Я прекрасно вижу разницу того, как живут семьи в которых родители занимают гражданские должности, и наша семья. Разумеется, раньше и у нас было все несколько иначе, но отец дослужился, до вполне нормальной должности и у нас все стало гораздо лучше, и со снабжением и с достатком. И потом, учитывая его звание и должность, и мне не будут особенно препятствовать с карьерой. Правда к тому времени он уже выйдет в отставку, но большого значения это иметь не будет. Да и мама тоже хоть и считается гражданским специалистом, но тоже занимает достаточно высокую, и к тому довольно полезную должность во флоте. Короче, меня ждет море, и семейная традиция. Хотя, я не очень-то рвусь туда, но положение обязывает.
На следующий день, после этой встречи, меня, вместе с мамой вызвали в особый отдел флота на беседу. И если я думал, что подобная встреча, может остаться без внимания, со стороны органов безопасности, то жестоко ошибался. Как говорится: «Даже если у тебя наблюдаются симптомы мании преследования, это вовсе не означает, что за тобой не следят». Вроде бы вчера, кроме консульского лимузина, и двух иностранцев, никого больше не наблюдалось, однако же, мне, точнее маме, когда она очень удивилась тому, что нас вызвали в особый отдел, расписали все встречу до мелочей. Разве что не смогли сказать о чем именно мы беседовали с мистером Бендерманом, а вот все остальное, было расписано до мелочей.
Естественно, я ничего не стал скрывать, и рассказал, все как было. По словам мистера Бендермана, он приехал сюда, чтобы посмотреть на дуб, якобы посаженый им в 1944 году. По его словам, эскадра, в которой он служил, заходила в тот год во Владивосток. И он, участвовал в закладке парка, посвященного погибшим героям, где лично посадил именно это дерево. Сейчас он сержант-майор корпуса морской пехоты Соединенный штатов, но уже в силу возраста, находится в отставке. Кроме того награжден, Медалью Почета Соединенных Штатов, которая по его словам является высшей наградой страны. Ее вручили ему за штурм Гуадалканала. Ему позволили приехать сюда, именно для посещения парка, в закладке которого он принимал участие. Ностальгия.