Пришлось повиниться и в том, что мне не хотелось признаваться в том, что я как-то связан с Советским судном, поэтому пришлось обходить остров по кругу, и появиться городе с северо-востока.
— Да, но зачем было делать такой огромный крюк?
— Честно говоря я немного заплутал, а выйдя на берег увидел разбившуюся яхту. Вначале надеялся найти там кого-то выжившего, чтобы помочь, но никого не найдя, решил, что нейтральная одежда, взамен советской формы мне не помешает.
— А деньги?
— Деньги у меня были свои. Пять сотен долларов и около двух тысяч песо. Мы до этого заходили в Лиму, и я выходил в город.
— Да, нам это известно.
Беседа продолжалась еще довольно долго, прервавшись всего однажды на обед. Затем беседа продолжилась и уже к концу дня, наконец был задан главный вопрос.
— Что, вы собираетесь делать дальше?
— После службы, рассчитывал устроиться на работу на рыболовецкий траулер, ну и жить обычной жизнью.
— То есть возвращаться обратно в СССР, вы не планировали?
— Нет. Родители умерли, с оставшимся там братом отношения довольно натянутые, да по большому счету возвращение в Союз, грозит долгими разбирательствами и возможном обвинении в побеге. В общем, ничего хорошего меня там не ожидает.
— Хорошо, в связи с этим предлагаю вам сделать заявление, то есть, объявить о просьбе в предоставлении вам Политического убежища. Достаточно убедительную мотивировку, мы вам подготовим.
— А без этого никак?
— Выбор есть всегда. Как альтернатива вашему заявлению, со стороны нашей службы может последовать обвинение в шпионаже, в пользу Советского Союза, и соответствующий приговор. Обычно все это заканчивается публичным повешением. Времена сейчас не самые благоприятные, поэтому примите как данность. В общем, у вас есть выбор. Либо заявление о Политическом убежище, либо обвинение в шпионаже. Причем если вы выберете первое, я гарантирую выдачу вам новых документов, на любое имя, некоторый, не очень большой счет в нашем банке, получение жилья в приморском городке, и трудоустройство по специальности. И разумеется я обеспечу досрочное освобождение от службы.
— Я могу подумать?
— Разумеется. Я бы очень удивился, если бы сразу услышал от вас согласие. Время до завтрашнего дня, на раздумье вас есть. От вахт, и дежурств на это время, вы освобождены, территорию Военно-Морской базы покидать вам запрещено, на КПП об этом все предупреждены, в остальном вы свободны, как ветер. Завтра ровно в восемь утра, я жду от вас решение данного вопроса.
Условия были поставлены очень жесткие. И я не знал, что мне делать. С одной стороны, если бы родители оставались еще живы, я бы не минуты не сомневаясь отказался от подобного предложения. Как бы-то ни было, я прожил достаточно долгое время, чтобы цепляться за жизнь проходя через путь унижения. А иначе это заявление не укладывалось в моем сознании. Да и теперь, когда никого не осталось, я все же склонялся ко второму варианту. Как бы там не было, я русский человек, и предавать свое отечество я не желаю, какие бы разногласия с ним у меня не имелись. Приняв для себя это, уже не сомневаясь в ответе полковнику, просто прогуливался по военной базе и забрел на дальний пирс, туда, где был пришвартован катер, в экипаже которого я служил.
Постояв возле него, уже собрался было идти обратно, как на палубе появился вахтенный матрос. Причем не просто появился, а тут же высказал в мой адрес претензии в том, что из-за моего отстранения от службы, ему пришлось заступать на вахту, в то время, как у него было назначено свидание, с какой-то подружкой. Нравы здесь царили свободные и поэтому такие свидания, чаще всего оканчивались в горизонтальной плоскости. Подумав о том, что до утра мне все равно нечего делать, я предложил приятелю, подменить его на некоторое время. Стояночные вахты обычно продолжались в течении шести часов. При этом, нужно было всего лишь находится на катере, не покидая его. Причем, конкретное место нахождения указано не было. Разве, что было запрещено спать. А так пожалуйста можешь сидеть в каюте, прогуливаться по палубе, или же сходить в гальюн. Главное если вдруг появится проверка, появиться по вызову и показать, что ты бодрствуешь, и находишься на месте, и готов выполнить указания, если такие появятся
Сейчас было около семи часов вечера, и до полуночи я вполне мог его подменить. Главное было не попасть на глаза патрулю, и дежурному по базе, но на этот счет имелось несколько «дырок» в периметре, через которые вполне можно было уйти в самоход. Вообще-то, особой нужды в этом не имелось. Это в союзе, уйти в увольнение было проблемой, никогда с роты больше десяти человек не отпускали. Во всяком случае там где служил я. Здесь с этим проблем не было и могли отпустить до трети списочного состава, причем в любой день недели, а не только в выходные. Если, разумеется, не ожидалось чего-то срочного. Но все же иногда находились шустрые ребята, которым официального увольнения было мало. Вот и появлялись «дырки» в заборе, откуда просачивались те, кому было очень «нужно».
Глава 28
28
Учитывая, что меня точно никто не хватится до полуночи, я предложил приятелю, подежурить вместо него. Даже если придет случайная проверка, я просто обзовусь его именем, и на этом все закончится. Такое происходило и раньше, и ничего страшного в этом не видели. После в журнале появится запись, что да, была проверка и первый матрос Мартинес, присутствовал на борту катера, и бодрствовал. Так что если его не задержит случайный патруль в городке, ничего страшного не произойдет. А мне, по большому счету было все рано, где провести последний день на базе. Я уже мысленно готовился к застенкам, допросам, уговорам, и пыткам, поэтому мне было по большому счету все равно.
Рамон, разумеется, обрадовался такому повороту, и едва дождавшись пока я взойду на борт, тут же спрыгнул на пирс и дал деру. Я только и успел крикнуть, что с него пиво, и услышать — «ладно», как он тотчас исчез с моих глаз. Я прошелся по катеру и, усевшись на его носу, закурил и долгое время размышлял глядя на безбрежный океан. Все же было несколько жаль, что все заканчивается так быстро, я надеялся на долгую жизнь, хотел добраться до Гавайев, и наверное отправиться путешествовать по миру. Тем более, что имеющиеся там средства позволяли не особенно задумываться о том, как заработать себе на жизнь.
В какой-то момент, на пирсе послышались шаги, я отбросил окурок в море, и поднявшись показался подошедшему патрулю. Представившись именем сбежавшего приятеля, получил ценные указания по несению службы. Как оказалось, начавшийся в восемнадцать часов десять минут отлив был сигизийным. То есть значение отходящих вод от побережья и скорость отлива должна была иметь максимальное значение. Для этих мест, средняя скорость отлива доходила до двенадцати километров в час, а уровень мог понизиться до полутора метров. Сегодняшний же отлив, обещал увеличение обычного в полтора, а то и два раза. Поэтому мне было приказано проверить швартовы, удерживающие катер у пирса, и ослабить их на треть длины, чтобы при отливе, катер, не лег на бок из-за понижения уровня океана, будучи накрепко принайтовлен к пирсу, а смог отойти от него на длину каната. Отлив уже начался и его интенсивность пока возрастала не слишком сильно, но я тем не менее выполнил все требования начальника и ослабил, как мне было велено швартовы.
В гавани это было не так страшно, потому что, мол закрывал большую часть акватории, и препятствовал быстрому уходу воды. Катер же, на котором я сейчас находился, был пришвартован с внешней стороны пирса, из-за того, что в связи с приходом нескольких кораблей из южной части страны, в гавани не хватило места, и потому начальство решило именно так. Услышав это, я тут же кинулся исполнять приказ, и в какой-то момент меня, будто ударило током. От неожиданности и пришедшей в голову идеи я замер, и подумал, а почему бы и нет. Катер, стоит с внешней стороны ограничивающего гавань мола, причем пришвартованный к пирсу, практически на самом его острие. Если вовремя снять швартовы, или же попросту обрубить концы, то при начале отлива, его просто унесет в море. А если заранее подсуетиться и не зажечь стояночные огни, то это хоть и будет грубейшим нарушением, зато то, что катер унесет отливом, никто не заметит, хотя бы в течении нескольких минут. Потом конечно все это обнаружится, по базе пройдет сигнал тревоги, но в любом случае, как минимум десять минут у меня в запасе будет, на то, чтобы запустить двигатели, и на полном ходу пойти в открытое море.
Разумеется, уход в открытое море ничего не даст. Потому что за катером сразу же начнется погоня, и если его не остановить, его просто подобьют ракетой. Такие случаи уже бывали, правда, не именно здесь, на юге, на границе с Аргентиной, и нам об этом рассказывали. Но тут есть небольшой нюанс. Я сейчас нахожусь в гавани, неподалеку от Арика, приграничного городка, от которого до Перу всего пятнадцать километров. Если я смогу во время отлива отдалиться на пару километров в океан, затем запущу оба двигателя и выйду на максимальную скорость в восемьдесят километров в час, то за десять минут я как раз успею дойти до границы с Перу. После, можно будет, сменить курс на открытый океан, и заклинив руль, покинуть судно, и попытаться самостоятельно доплыть до берега. Разумеется, все это изрядно попахивает авантюрой, с другой стороны, а что меня ждет здесь? «Комфортабельная» камера, допросы и виселица с обвинением о шпионаже? Политическое убежище, я в любом случае не стану просить, а следовательно, ни на что иное, рассчитывать не приходится. Почему бы в таком случае не рискнуть? Ведь терять-то все равно нечего. Да в заливе встречаются акулы, но встреча с ними менее вероятна, чем с палачом особого отдела. К тому же ночью их гораздо меньше, чем днем, и есть вероятность, что у меня все получится.
Решив все это для себя, я принялся за дело. Первым делом ослабил, как и было приказано швартовые канаты, уложив их на пирсе как положено, а со стороны катера, приготовил все, чтобы в нужный момент сразу же обрубить концы. Отлив уже начался, но пока еще не достиг своего пика. Поэтому я пока решил заняться мародерством, первым делом наведавшись в кубрик отделения морской пехоты, и где у них имелось некоторое подводное снаряжение. Оружие, разумеется, хранилось на берегу, но вот гидрокостюмы, ласты, маски, и баллоны со сжатым воздухом находились в кубрике. Баллоны я брать не стал, хоть и кое-какие представления о том, как их использовать я имел. Все же не хотелось рисковать собой настолько радикальным способом.