– Давай спать, – сказала она. – Я сейчас принесу тебе постельное белье.
По коридору она шла, пошатываясь от усталости и чувства какой-то внутренней опустошенности. Что она творит? Что наделала? С чего это она решила, что может помочь следствию? Да кто она такая? Обычная уборщица! Вспомнила, как однажды ей удалось найти труп, который все искали, как Борис поцеловал ей руку за то, что она помогла сильно продвинуться в расследовании убийства того командировочного? И теперь вот почему-то решила, что обладает определенными способностями и сможет и дальше изображать из себя следователя? Какая самонадеянность! На самом же деле все не так! Просто ей хочется почаще видеться с Борисом, быть в курсе его дел, помогать ему и, главное, быть оцененной им. Теперь еще эта Вероника…
Женя, окончательно раскиснув, добрела до самого конца коридора, ведущего в левое крыло дома, взялась за ручку двери бельевой комнаты и тотчас почувствовала, как кто-то напал на нее сзади и закрыл ей рот рукой, потом втолкнул ее внутрь.
– Это я, не бойся, – услышала она, вдыхая теплый цитрусовый аромат, и оказалась прижатой к стене. – Только не кричи. Если скажешь, чтобы я ушел, сразу уйду.
Она промолчала. Она не хотела, чтобы он уходил.
– Свет включить?
– Нет, не надо.
– Я прямо как вор… Господи, как же долго я об этом мечтал…
Женя зажмурилась. Это сон, это просто сон. А во сне можно все. Практически все…
20
18 декабря 2021 г.
– Антон Сергеевич, повторяю вопрос: где ваш пистолет?
– Да я же ответил вам, не знаю! Он был у меня в сейфе. То есть какое-то время был в сейфе, но не так давно в нашем доме ночью послышались какие-то посторонние звуки, я встал, чтобы посмотреть, что случилось. Знаете, когда живешь в доме, это как отдельное государство с внутренним устройством и политикой… Я хочу сказать, что надо постоянно проверять газовый котел, крышу, отяжелевшую от толстого слоя снега, так еще и воров остерегаешься… Короче, я проснулся, накинул халат, открыл сейф, взял пистолет и вышел из спальни. Моя жена, к счастью, крепко спит… Вот если бы еще не ее громкий храп… Так вот, повторяю, кажется, уже в третий раз. Я взял пистолет и обошел весь дом. Все окна были заперты, двери – тоже. Я даже проверил дверь в подвал, но и там было все в порядке. Думаю, что это просто медленно сползал пласт снега с крыши, знаете, такой странный и, я бы даже сказал, грозный звук… Вот после этого я пистолет уже в сейф не возвращал, просто положил его на стол, да и лег спать. Наутро у меня было много звонков, я был очень занят и работал в кабинете, а пистолет я, знаете ли, оставил в спальне на туалетном столике жены, я так и объяснил ей, чтобы он был всегда под рукой, понимаете?
– И когда вы заметили, что он исчез?
– Не могу сказать точно. Я вообще человек занятой. А тут у нас еще гости постоянно. То к моей жене подруги придут, то к дочери. Нет, мне не жалко, конечно, сейчас зима, скучно, всем хочется какого-то общения. У меня, знаете ли, еще кухарка очень хорошая, просто от Бога. Ну такие пироги печет! Вот мои девчонки и приглашают подруг, чтобы растолстели поскорее… Это я шучу, конечно.
– Вы, очевидно, не понимаете всей серьезности вашего положения, – твердил Никита, злясь на этого раскормленного и слишком уж спокойного человека, который так легкомысленно отвечает на важные вопросы. Словно ребенок и не понимает, чем это может ему грозить. – Из вашего пистолета был убит человек. Николай Врадий. Вам это имя о чем-нибудь говорит? Вы с ним были знакомы?
– Понятия не имею, кто это. Фамилия запоминающаяся, но у меня знакомых с такой фамилией точно нет.
– Если это не вы стреляли, то, вероятно, тот, кто украл у вас этот пистолет. Или же кто-то из домочадцев. Жена? Дочь?
Никита провел в загородном доме Платоновых больше трех часов, допрашивая не только хозяина, но и его жену Лидию Платонову. И двадцатилетнюю дочь Марину, расхлябанную и дерзкую девицу, которая постоянно подтрунивала над ним, как если бы он был не следователем следственного комитета, а кандидатом в садовники. Результатом этих разговоров-допросов стало обещание Платонова в самое ближайшее время предоставить ему видео с камер, установленных на территории домовладения, в интересующий следствие период времени, еще список людей (кроме членов семейства), которые успели побывать в доме с той самой ночи, когда Платонов совершил вооруженный обход собственного владения той самой тревожной ночью, когда с крыши сползла снежная лавина. И хотя с той ночи прошла всего лишь одна неделя, список оказался довольно-таки внушительным.
Это две домработницы, кухарка, дворник, два водителя, друзья семьи, родственники, гости, среди них были и малознакомые, фамилии которых были неизвестны, а потому в списке они значились примерно так: «девушка в красном платье», «подруга Земцовой», «мальчик с голубыми волосами»… Многочисленных курьеров в расчет не брали – они не были вхожими в дом.
Понимая, что самого Платонова и его семью тревожить не стоит, поскольку допрашивать их официально можно только в присутствии адвокатов, трудно себе вообще представить, чтобы сам Платонов или его тихая и какая-то забитая жена решили проверить, стрельнув, пробьет ли пуля дверной глазок (не говоря уже о дочери, которой вообще весь мир до лампочки), Никита решил внимательнейшим образом изучить список.
На пистолете, как Никита и предполагал, не было ни одного отпечатка. То есть убийца Врадия перед тем, как сбросить пистолет на лестничной площадке, тщательным образом его протер. Теперь, когда он убедился, что отпечатков на пистолете нет, оставалось одно: сравнить список Платонова со списком ближнего круга Врадия и его бывшей жены, Ольги Корнетовой. Есть ли общие друзья-знакомые? И если есть, то уже будет о чем подумать. Кто-то же украл пистолет из дома Платонова.
Об этом он собирался поговорить с Валерием Ребровым, когда назначил ему встречу в кафе.
Совсем стемнело, Москва медленно заволакивалась снежной пеленой, было морозно, хотелось горячего супа.
Они пришли в кафе почти одновременно, Валерий опоздал на пять минут. Зашел в кафе, снял куртку, повесив ее на вешалку при входе, увидел Никиту за столиком у окна, подошел, поздоровался за руку и сел напротив.
– Здорово.
– Привет.
– Колотун.
– И не говори.
Выбрали грибную лапшу, салат и чай. Валерий вкратце повторил то, о чем рассказал ему по телефону – об отсутствии результатов. Признался, что день прошел впустую.
– А я лично так не считаю, – сказал Никита. – Надо бы найти эту женщину в белой шубе, что вышла из квартиры Капустиной. К тому же она точно там не живет, иначе Каляпина бы ее узнала. В подъезде не так много квартир, чтобы не запомнить хотя бы в лицо всех жильцов.
– Завтра этим и займусь, – сказал Ребров.
– У меня тоже пока все по нулям, и моя встреча с господином Платоновым доставила мне одну головную боль. Понимаешь, это солидный человек, очень влиятельный, пока что держится со мной вежливо и отвечает на вопросы, но я прямо вижу, как он звереет, когда я начинаю подозревать кого-то из его семьи. Ну, он сам и его жена сразу же выпадают из списка подозреваемых. Он не идиот, чтобы стрелять во Врадия из своего же пистолета, да еще и целясь в неизвестно кого. Это умный и серьезный человек, если бы он на самом деле хотел с кем-то расправиться, то, сам понимаешь, вряд ли бы он делал это своими руками. Про жену, ее зовут Лидия, даже и говорить нечего. Она как кукла, безмолвная, с поджатыми губами, сидит себе в кресле, вся увешенная бриллиантами, и только качает головой и ахает. Нет-нет, о них и говорить нечего. А вот дочка их, Марина, просто исчадие ада. Совершенно невоспитанная, грубая, наглая, злая. Думаю, она реальная драчунья. И если бы хотела убить кого-то, то сделала бы это открыто, чуть ли не на площади, выстрелом в упор. Она могла бы воспользоваться пистолетом отца, зная, что ее все равно отмажут. И, понимаешь, если бы не способ убийства, можно было бы проверить ее. Но стреляли непонятно в кого, понимаешь?! Выстрел вслепую. Но вот ее проверить можно было бы, если бы не ее фамилия – Платонова. Ну не дадут мне ее допросить. Хотя, быть может, это она и была в той коричневой дубленке, ну, та особа, что не попала на видеокамеру, но успела, спрятавшись за врачами, проскочить из подъезда сразу в машину «Скорой помощи».
– Да этот выстрел вообще не мог сделать нормальный человек, – задумчиво проговорил Ребров. – А если выстрелил вообще какой-нибудь мальчишка? На спор, к примеру? А когда по звукам понял, что попал в кого-то, может, услышал, как Суркова вскрикнула, к примеру, то испугался и убежал. Да он может жить где-то по соседству.
– Выстрелил пистолетом Платонова? Ты серьезно?
– Это мог сделать, к примеру, сын кухарки из дома Платоновых или горничной, да мало ли… Я просто размышляю…
– Может, стреляли для того, чтобы предупредить, напугать?
– Может. Но тогда это адресовалось бы Ольге, а не Николаю.
– Да вообще как-то все странно, ведь стреляли тогда, когда в квартире появились те, кого и не должно было быть! Можно даже сказать – посторонние! Надо бы еще раз поговорить с Ольгой Корнетовой. Ты не знаешь, где она сейчас?
– Тайна за семью печатями. Ты же знаешь. Но если ты готов с ней встретиться, чтобы допросить, только позвони Борису Михайловичу, и он тотчас все организует. Или же можно устроить видеосвязь с ней. Или просто позвонить.
– Да, ты прав. Я, пожалуй, позвоню. Может, она вспомнит, с кем у нее в последнее время были конфликтные отношения, может, встретилась с мужчиной, а он оказался женат к примеру. Да мало ли чего могло случиться!
– Мне удалось встретиться с фельдшером, мужчиной из бригады, что забирала Капустину. Так вот, в машине вместе с ними ехала, как они поняли, родственница роженицы. Молодая девушка, на ней была коричневая дубленка с капюшоном, поэтому лица он не разглядел. Но мы же знаем, что золовка к Капустиной приехала уже в перинатальный центр, ее не было в квартире, когда приехала «Скорая». Так что это, вполне вероятно, и есть убийца…