Я сдержанно смеюсь и качаю головой.
– А парень, что стоит возле женщины в фиолетовом платье, – легким кивком указываю я направление, – мысленно просунул голову тебе между ног, едва ты появилась на сцене.
– Это мы для них будем петь? – спрашивает она.
– Угу.
– Ты уж постарайся, малыш, подзавести их по полной, – говорит она, хищно улыбаясь.
– Обязательно, – отвечаю я и тоже хищно улыбаюсь.
Этот трюк мы практикуем со времени второго выступления в баре «У Леви». Из толпы слушателей выбираем парня и девицу, на чьих лицах отчетливо написано: «Я бы оттрахал тебя за милую душу». В течение одной песни они становятся нашими ВИП-клиентами, однако прикармливать их мы начинаем задолго до этого. Мне и Кэмрин достаточно посмотреть на избранных жертв секунды три, и те сразу решают, что они пользуются нашим особым вниманием… Все идет по знакомому сценарию. Кэмрин уже сплела свои чары. С лица парня не сходит глупейшая улыбка. Повернувшись ко мне, Кэмрин подмигивает: «Пора». Я неторопливо надеваю гитарный ремень и бросаю медленный взгляд на тех девиц. Должен сказать, девочки они весьма горячие. Сначала я несколько секунд гляжу в глаза брюнетке, затем переключаюсь на ее подружку. Стоит мне немного отвести взгляд, и я замечаю, что девицы уже вовсю перешептываются, прикрыв ладонями рты. Я улыбаюсь и беру несколько аккордов, проверяя настройку гитары. Кэмрин постукивает пальцами по своему микрофону, затем ставит на сцену пару барных стульев. Мы не собираемся сидеть на них все выступление. Так, на одну песню. Кэмрин садится и скрещивает ноги. На ней черные туфли с умопомрачительно высокими каблуками, сексапильными до жути. Одни эти туфли создают у собравшихся ощущение, что Кэмрин знает свой путь в шоу-бизнесе. Туфли украшены маленькими серебряными заклепками. Некоторые предметы ее туалета без всяких усилий сводят меня с ума.
На сцену выходит парень, здешний ведущий. Он представляет нас. Гул в зале быстро стихает, а когда я беру первые аккорды, становится совсем тихо. С первой же песни голос Кэмрин звучит настолько страстно, что слушатели боятся шелохнуться.
Мы исполняем четыре песни. Нас принимают очень тепло. Кто-то начинает танцевать, кто-то продолжает пить, а кто-то пытается нам подпевать. В зале просто взрывная акустика, и мне это очень нравится.
С микрофоном в руках Кэмрин спускается в зал и идет прямехонько к своей жертве. Парень успевает потанцевать с ней и ощутить себя на седьмом небе. Когда его руки оказываются в опасной близости от тех мест ее тела, которые позволено трогать только мне, Кэмрин, как настоящая профессионалка, улыбается и, оттолкнув парня, продолжает петь.
Затем мы делаем краткий перерыв.
Кэмрин тащит меня в дальний конец сцены. Снова врубают музыку, к которой примешивается гул голосов.
– Мне надо в туалет, – сообщает она.
Я снимаю гитару и прислоняю к стене.
– Пока ты ходишь, я раздобуду нам выпивку. Хочешь промочить горло?
– Выбери на свой вкус. – Она улыбается и кивает.
– Что-нибудь спиртное? – уточняю я.
Она снова кивает и поспешно целует меня, готовая убежать в туалет. Как маленькая, топает ногой. Верный признак переполненности мочевого пузыря. Того и гляди описается.
– А ты не против дальше петь один? – предлагает она.
– Почему? В чем дело?
Она подходит и кладет руки мне на грудь:
– У тебя эта песня получается лучше. А я что-то устала. И потом, мне хочется посмотреть на тебя из зала.
Кэмрин чмокает меня в губы. Каблучищи добавили ей роста, и теперь наши глаза почти на одном уровне.
Я не пытаюсь ее уговаривать. Не хочет больше петь – пусть будет так. Я не собираюсь на нее давить.
– Хорошо, я спою один. Так мне будет даже легче соблазнить тех двух девиц.
– Только не переусердствуй, – смеется она. – Помнишь, что тогда случилось?
– Помню, помню… А ты не наделай лужу прямо на сцене.
Она поворачивается и быстро уходит, но я все-таки успеваю шлепнуть ее по заду.
Кэмрин
Глава 14
В туалете очередь. В воздухе висит крепкая смесь перегара, духов и прокуренной одежды. Кабинки поочередно освобождаются. Их дверцы хлопают с отвратительным лязгом. Вначале я иду мыть руки и оказываюсь между двух поддатых девиц, сидящих по обе стороны от умывальника. К счастью, они настроены благодушно. Я бы сегодня не справилась с чужой грубостью и агрессивностью. Девицы извиняются, что загородили раковину, и отодвигаются в сторону.
– Спасибо, – бормочу я, открывая воду.
– Э-э, так это вы сегодня пели? – спрашивает та, что слева, и показывает на меня пальцем.
Она снова улыбается и переглядывается с подругой.
– Думаю, что это я, – отвечаю я тоном благовоспитанной английской леди.
Я вовсе не настроена на задушевные беседы в туалете. Чем дольше я общаюсь с незнакомыми, тем грубее и циничнее становлюсь.
– Вы оба потрясающе поете, – говорит она, улыбаясь до ушей.
– Без балды, – вторит ей подружка. – И чего вы свой талант растрачиваете на бары?
Я пожимаю плечами и выдавливаю на ладони порцию жидкого мыла, стараясь не вступать в разговор.
– Здесь не то место, – соглашается та, что слева, и добавляет: – Я бы заплатила, чтобы послушать вас на концерте.
Иммунитет против комплиментов у меня есть, но мне тоже нравится слушать похвалы в свой адрес. Я улыбаюсь и снова ее благодарю.
Освободившиеся кабинки спасают меня от дальнейшего общения с поклонницами. Девицы устремляются туда. Облегчившись, они желают мне успехов в музыкальной карьере. Вскоре в туалете нет никого, кроме меня. Я поворачиваюсь к зеркалу, но не смотрюсь в него. Достаю из кармана таблетку и быстро проглатываю, запив водой из-под крана.
Это просто чтобы успокоиться.
Затем я смотрюсь в зеркало, заталкивая таблетку и чувство вины поглубже в подсознание. Каждый прием лекарства вызывает у меня угрызения совести. Я начинаю придумывать оправдания, и мне почти удается себя провести. Но я-то все равно знаю: моя совесть шебаршится не просто так.
Проходит еще десять минут, и духовные метания утрачивают значение. Часть моего мозга перешла в заторможенное состояние.
Я замечаю, что от жары в зале у меня потекла тушь, и убираю черные следы. Затем туалетной бумагой вытираю пот на лице. Выйдя отсюда, я должна выглядеть безупречно. Сейчас мне хорошо внутри, но нельзя забывать и про внешний вид.
Проталкиваюсь сквозь галдящую толпу к громадной барной стойке, за которой стоят Эйдан и Мишель. Вспоминаю, что Эндрю собирался принести мне выпивку, но ради нее как-то не тянет снова соприкасаться с публикой.
– Вы оба фантастически пели! – выкрикивает мне Мишель.
Она обнимает меня. Я ее тоже обнимаю. На моем лице расплывается широкая улыбка медикаментозного происхождения.
– А ты как думаешь? – спрашиваю я Эйдана.
– Согласен с Мишель! – кричит он. – Вам нужно писать свои песни и почаще выступать. У меня постоянно бывают охотники за талантами. Знаменитости тоже заглядывают. – Он машет в сторону задней стены, где развешены фото различных музыкантов и кинозвезд. На каждом снимке – автограф. – Заявите о себе программой из собственных песен, – продолжает Эйдан. – Могу поспорить на кругленькую сумму: не пройдет и года, как с вами заключат контракт.
Я испытываю такую эйфорию, что, даже если бы Эйдан обозвал нас безголосыми наглецами, которым нечего и соваться на публику, я бы тоже улыбалась и кивала. В одно ухо вошло, в другое вышло.
Тем временем Эндрю снова на сцене. Местные музыканты готовы ему подыгрывать. Он собирается исполнить свою коронную «Laugh, I Nearly Died». Вряд ли Эндрю меня сейчас видит, но он знает, что я слушаю. Люблю слушать, когда он поет один, целиком в своей манере. Мы и вдвоем неплохо звучим, но в одиночестве он лучше раскрывает свою индивидуальность. Может, мне это только кажется. Я люблю вспоминать вечер, когда я впервые увидела его выступление. Это было в Новом Орлеане. В тот вечер он пел для меня, и я ощущала себя счастливейшей девчонкой на земле.
Я бы сделала что угодно, только бы вернуть это ощущение. Что угодно…
Как всегда, с первых аккордов Эндрю завладевает вниманием слушателей. Те две девицы, кого он собирался «соблазнить», теперь выламываются в откровенном танце. Конечно, их усилия направлены на Эндрю. Я такое уже видела. Они его хотят, а он дарит им иллюзию, будто тоже их хочет. Всего на один вечер. Точнее, на те несколько часов, пока он в баре. Совершенно безобидное занятие. Мы с Эндрю относимся к этому просто как к прият ному способу повысить чужую самооценку. Легкий флирт, и вот уже какой-нибудь парень или девица краснеют и улыбаются, становясь вдруг центром внимания. Мы же не знаем, каково им в повседневной жизни. Небольшой заряд позитивной энергии еще никому не мешал.
В дом Эйдана и Мишель мы возвращаемся в первом часу ночи. Я сразу ложусь и целый час слушаю их голоса, проникающие сквозь плотно закрытую дверь. Эндрю тоже хотел лечь, но я же чувствовала, что он не уснет. Пусть пообщается с братом. Эти дни Эндрю сильно беспокоился за меня. Завтра мы возвращаемся в Роли. Пусть наговорится с Эйданом.
Проходит еще час, а мне по-прежнему не уснуть.
Раздосадованная бессонницей, я лезу в сумочку за флаконом и глотаю несколько таблеток.
Только потом я спохватываюсь, что проглотила сразу три штуки. Зато мгновенный отруб.
Эндрю
Глава 15
– Кэмрин! Детка, просыпайся. Ну пожалуйста.
Я трясу ее и так и сяк, крепко сжав ей плечо. Никакой реакции. Это меня тревожит. С тревогой смешиваются злость и обида. Но беспокойство сильнее. Я же чувствую: что-то неладно.
– Вставай! – Снова трясу ее.
Понятия не имею, сколько этих чертовых таблеток она проглотила, но, судя по почти пустому пластиковому флакону, достаточно. Меня начинает охватывать паника. Я не поддаюсь, уповая на разум. Кэмрин ровно дышит. Ее сердце тоже бьется ровно. Тогда почему она не просыпается?