чно земля. Немец предпочитает сюда не соваться, но в любой момент может и заявиться.
И что же, обратно лезть на эту сказочно гигантскую башню?
Арсений оставил эту мысль и побрел дальше, помогая себе посохом. Было тепло. Пахло хвоей, прелой землей. Зудели комары.
Он думал о «Зеленом сердце» и о том, что на его месте не пощадил бы парашютиста после расстрела Левона Паатяна. Как быстро тут все меняется. Ну да, сколько людей, столько и правил, поступков. Единый подход ко всему выработать трудно.
Но… «Зеленое сердце» уже не прав, переступив первым чужую границу. Он уже за гранью привычного.
И это исключение из правил. А правило у них одно: беспощадно истреблять противника.
Такое же правило и у нас.
…Арсений не успел далеко уйти от ели, как услышал позади голоса. Он остановился и сразу достал пистолет. Затаил дыхание, глядя вверх и сдвинув на затылок кожаный потный шлемофон. Говорили по-русски. Кто-то увидел его парашют.
– Вон… висит!..
– А летун?..
– Где-то…
Арсений раздумывал, что предпринять. И решил. Пошел назад. Первым увидел троих в защитного цвета одежде. У одного на груди висел немецкий автомат, у другого – ППШ. А у третьего за плечом винтовка. Они стояли, задрав головы, и глядели на парашют. У одного на голове была фуражка, второй был простоволос, третий в пилотке. Но форма, кажется, была военной, хотя и разнородной.
Арсений набрал воздуху в легкие и громко сказал:
– Я здесь!
Все сразу обернулись, один сорвал винтовку с плеча, двое наставили на Арсения автоматы.
– Это я – летчик, – сказал Арсений, выходя на прогалину.
– Руки! – крикнул один.
Арсений с недоумением посмотрел на него, но руки поднял. Все трое медленно подходили, зорко оглядывая и его, и деревья вокруг. Чувствовалось, что эти люди привыкли никому и ничему не верить. Среди них выделялся высокий мужик в пилотке на спутанных рыжеватых курчавых густых волосах, с крупным лицом в оспинах, с большим носом и светлыми серыми глазами. На его высокой сильной шее был повязан платок. Арсений уже пожалел, глядя на него, что опрометчиво окликнул этих людей. Мужик этот не был похож на русского. «Влип».
Но заговорил он все же по-русски.
– Исай, пистолет изыми, – приказал он.
И один из них подступил к Арсению и взялся за кобуру. Но та не открывалась, и Арсений опустил руку, чтобы ему помочь, но высокий в пилотке гаркнул, и этот простоволосый парень отскочил и направил дуло автомата в грудь.
– А ну, гад! – крикнул он.
Арсений снова поднял руку.
– Я офицер, – сказал он. – Старший лейтенант.
– Это мы еще узнаем, какой ты старший лейтенант, – ответил тот, снова подходя и протягивая руку к кобуре. – Не дергаться.
Наконец он смог расстегнуть кобуру и вынул пистолет, сунул его в карман галифе. Некоторое время все молчали и разглядывали друг друга.
– Один? – спросил мужик в пилотке.
– Как видите.
– Видеть можно одно, а знать другое. Отвечай.
– Один, – сказал Арсений.
– Имя, фамилия?
– Старший лейтенант Арсений Жарковский.
– Откуда?
Арсений пытливо смотрел на этих людей.
– Вопрос ясен?
– Я хотел бы знать, кому отвечаю.
Трое переглянулись.
– Тут дело такое, – проговорил высокий. – Вопросы задаем мы. И не отвечает нам только одна категория людей – мертвая.
Ясный пронзительный взгляд этого кучерявого человека в пилотке не оставлял сомнений, что именно так все тут и устроено. Но Арсений набычился.
– Отвечать буду вашему командиру, если таковой имеется, – твердо сказал он.
– Чиво-о? – тут же протянул простоволосый Исай. – Ну-ка, ну-ка… – Он передернул затвор.
– Оставь, Исай, – сказал высокий в пилотке.
Он кашлянул в крупный кулак с выступающими круглыми костяшками и представился:
– Лады, начальник штаба отряда «Лесничий» капитан Гвоздивцев.
Арсений пытливо и недоверчиво смотрел на него. Но в спокойствии этого человека было что-то правдивое и убедительное. И тогда он начал отвечать, впрочем, по возможности обтекаемо, на все вопросы. Его внимательно слушали.
– Документы? – спросил капитан.
– Не берем с собой ни документов, ни наград.
– Такое было только в Испании, – проговорил капитан. – Здесь-то чего скрываться?
Арсений молчал. Он знал, что в других полках это было плохой приметой. А у них, наоборот, летишь как бы заново, без прошлого, как младенец. Имя и награды надо в каждом полете добыть.
– Руки-то опустить можно? – спросил Арсений.
Высокий сделал жест, и все тот же простоволосый парень пошарил по его карманам, похлопал по груди, спине, потом по бедрам, и тут Арсений сморщился и тихо зарычал.
– Что, что? – спросил парень, сразу взявшись за автомат.
– Ранен? – спросил третий.
– На сук напоролся, – ответил Арсений.
Парень просмеялся.
– А ты хотел на елку влезть и жопу не ободрать? – спросил весело тот, третий, в фуражке.
– Я повредил ногу, – сказал Арсений.
– Из одного мяса, – откликнулся тот, сплевывая.
– Опускай руки, – велел капитан. – Пошли.
Арсений облизнул сухие губы. Но просить воду не стал.
– Стойте! – остановил всех парень Исай и указал на парашют. – Надо же забрать.
– Правильно, нечего указывать место приземления, – отозвался высокий.
– Да главное, Нинушка же давно просила чего-нибудь на бинты!
Исай и полез за парашютом и, повозившись некоторое время, сбросил его вниз.
53
Они шли через настоящие дебри. Арсений прихрамывал. Длинноногий капитан широко вышагивал, легко переступая через стволы поваленных деревьев, перепрыгивая ямины. И часто останавливался, поджидая остальных. Двое партизан шли чуть позади Арсения.
Как назло нигде не было видно ни ручейка, ни речки, ни озерка. Арсений уже с трудом дышал и сглатывал, так распух язык.
Вдруг впереди как будто кто-то зафыркал. Капитан уже отвязывал лошадь в яблоках, выводил ее из-под дерева. Еще там стояли две пегие лошадки. Значит, сюда эти люди доехали на них. Да, да, а то, как бы так быстро они добрались до места падения летчика. Не падения, а десантирования. Откуда-то из своего укрытия они наблюдали за воздушным боем. Дальше уже был непролазный лес, и им пришлось оставить лошадей. Все это Арсений сразу понял, глядя, как они выводят своих лошадок, оглаживая их по бокам, по шеям и мордам.
Но взгляд его то и дело возвращался к лошади в яблоках. Где-то он уже видел такую…
Капитан Гвоздивцев перехватил его взгляд.
– Вы гарцуете там, мы здесь, – с усмешкой проговорил он, возводя глаза к моросящему небу и снова устремляя взгляд на Арсения.
Партизаны уставились на Арсения, и ему показалось, что они сейчас с удовольствием избавятся от него, чтобы самим спокойно уехать верхом. Двое перевели глаза на капитана.
– Исай, тебе придется пройтись и дальше, – сказал Гвоздивцев.
Простоволосый парень хмуро кивнул и бросил недовольный взгляд на летчика.
– Помогите ему, – приказал капитан.
И двое подсадили Арсения, при этом Исай задел набрякшие повязки на ноге. Арсений сжал зубы и не издал ни звука. Третий тоже сел на лошадь. Потом и Гвоздивцев. Его лошадь в яблоках тихо заржала.
– Ну, ну, Варяжка, – проговорил капитан, оглаживая ее.
Арсений тупо смотрел на него и на лошадь. И дальше ехал как во сне. Его лошадь вел тот парень Исай.
Уже было сумеречно. Под копытами лошадей угадывалась тропа, потом началась лесная дорога, с нее снова свернули на едва заметную тропу, обогнули березняк, молодой, но совершенно непроходимый, так часто там росли березки, сплетаясь друг с другом. Дальше тропинка уходила вниз, и вскоре они оказались на краю болота с чахлыми деревцами. Здесь все спешились и пошли уже прямо по болоту. Под ногами чавкала трясина. Но под слоем грязи нащупывались твердые стволы деревьев. Пахло багульником болотным, травой, цветами. В воздухе колыхались звенящие облака комарья. Через некоторое время тропа повернула вправо, за строй как будто обглоданных костей – так иссушило болото рощу каких-то деревьев, породу коих уже и нельзя было различить, и впереди показался сосновый остров. Пахнуло дымком. Лошади зафырчали, зачавкали копытами бодрее. Из густого молодого сосняка навстречу вышла девушка с винтовкой, в темном платке, в накинутой солдатской плащ-палатке.
– Вернулись, – сказала она, во все глаза глядя на летчика. – Нашли.
– Нашли, Тоня – ответил капитан.
– По виду наш, – проговорила она.
– Это мы еще выясним, чей он, – буркнул Исай.
– Проверим, – согласился капитан.
«Черт возьми, еще не уяснили, что ли», – подумал Арсений, глядя исподлобья, точнее сказать – из-под рубца, – на часового.
Они пошли дальше среди густых сосенок, потом уже и по настоящему бору. Арсений заметил замаскированную пушку. Между сосновыми стволами замелькали фигурки людей. Несколько партизан направились к ним. Послышались голоса. Арсений увидел загорелые лица. Эти люди были в полугражданской, полувоенной одежде. На ком пилотка, на ком кепка. На одном даже была бескозырка. Они спрашивали о летчике, о том, где его схватили. Арсений увидел хорошо устроенные входы в землянки.
– Морду-то ему разнесло…
– Кто приложился?
– На фашиста не похож.
– Надо поковырять, может, он внутри фашист.
– Поковыряем.
Они подошли к землянке, возле которой стоял часовой, паренек лет шестнадцати в пиджаке, галифе, в большой кепке, с винтовкой, к которой был пристегнут штык.
– Командир у себя? – спросил капитан.
– Никак нет, – ответил часовой, мотая головой.
– Петро Викентьевич! – раздался густой бас. – Прибыли?
Все повернули головы. Среди сосен неспешно шел плечистый человек в странном кителе, с кортиком на ремне, в фуражке, в галифе и сапогах. На грудь падала литая борода.
Арсений глядел на него уже без удивления.
Гвоздивцев козырнул.
– Товарищ командир, задание выполнили.
Бородач, тяжело ступая, приблизился и тоже приложил руку к козырьку своей фуражки с кокардой в виде серпа и молота на дубовом листе. Он воззрился на Арсения.