– Эйч… – прошептала я почти отчаянно. Мой собеседник, все еще смеясь, закивал, и мой взгляд вновь расфокусировался. Когда я проморгалась, вместо Майка уже стоял Гарольд, он же Эйч, или Харон. Обнажив крупные зубы в улыбке, проводник поправил на голове шапочку с помпоном.
– Думаю, к этому образу ты привыкла больше, не так ли?
Я бессильно застонала. Эйч расценил это по-своему:
– Или ты предпочла бы видеть вместо меня свою бабушку? Я могу, если хочешь, – он выжидающе посмотрел на меня. Только не это, уже слишком.
– Нет, нет, нет, – торопливо замахала я руками, – пожалуйста, останься таким.
– Хорошо, – согласно кивнул проводник. – У нас мало времени, красавица.
– Я умерла? – Задав столь глупый вопрос, я почувствовала себя мистером Миллиганом. Похоже, все было взаправду.
– Нет, Алиса, пока еще нет, – Эйч отрицательно помотал головой и продолжил: – Тебе повезло, Ева нанесла тебе не смертельный удар, ты выживешь, но мы с тобой еще встретимся, надеюсь, через много лет, я пришел попрощаться.
– Что? Почему? Ты говорил, я должна буду сопроводить тебя? А как же аневризма? Почему она случилась у бабушки, а не у меня?
Дрожью по телу прошелся ужас. Харон ласково посмотрел на меня и ответил:
– Я говорил про твою бабушку, Алиса. Взгляни на трамвай.
Я перевела взгляд на убежище проводника и увидела в освещенном окне знакомое, такое родное лицо. Лишившись чувств, я обрушилась камнем на землю.
Меня спасли, и я была этому невероятна рада. Поездку во Францию пришлось отложить. Меня отвезли в больницу Миддлсекса. По старой памяти ко мне заходила доктор Белл, которая заметила в списке поступивших мою фамилию. Кажется, она не держала на меня зла за смену врача.
Муж дежурил около меня несколько суток, пока я не заставила его поехать домой, принять душ и выспаться, заверив, что уж теперь-то со мной точно все будет хорошо. Больничная койка – это, конечно, не кафе в Париже, но зато я выжила.
Медсестра принесла по моей просьбе свежие газеты. Я догадывалась, что столь громкое событие, да еще с такими известными именами представителей одной из самых богатых семей Лондона обязательно украсит первую полосу. И я не осталась разочарованной. Заголовки пестрели результатами больной фантазии журналистов желтой прессы:
«Инцест или семейная драма?
Мать двоих возлюбленных, вдова покойного сэра Чарльза Андерсона, обладателя ордена Британской империи и по совместительству влиятельного бизнесмена, находится в глубочайшем смятении в связи с последними событиями. Миссис Элис Андерсон, она же Алиса Игоревна Стрельникова, стала жертвой нападения со стороны подруги семьи, дочери владельца автомобильных заводов Альберта Блума. К счастью, миссис Андерсон удалось спасти…»
Я отшвырнула от себя мерзкую газетенку. Захотелось вымыть руки с мылом, но лучше не нарушать строгий постельный режим. Не было никакого инцеста. За что только получали деньги эти журналюги, плохо копали. Я устало откинулась на подушки. Желание приобщиться к медийным источникам пропало. По крайней мере, на сегодня. За окном начало садиться солнце, стало быстрее темнеть. Дверь в палату открылась, кто-то вошел. Я повернула голову к вошедшему и не смогла вымолвить ни слова в изумлении: смущенно улыбаясь и держа в руках охапку роз, одетый в дурацкую зеленую форму, передо мной стоял Майк.
Часть VЧертово колесо
Глава 1В чужой голове
Лето. Поле было наполнено звуками таящейся жизни в сожженной солнцем траве. Так громко. Эта мелодия крохотного мира, спрятанного в высоких зарослях полевых цветов, таких непривычных для этого скудного на зелень штата, казалось, раздавалась все громче и громче, оглушая и вытесняя любые мысли из головы плетущейся по пыльной дороге Анны. Раскаленный воздух опалял мокрое лицо, шею, все те оголенные участки кожи, что ей не довелось прикрыть. Синоптики угрожали со всех экранов, что этот июль обещал побить ранее установленные температурные рекорды. Сегодня ровно сорок два градуса по Цельсию. Единственные мысли, что проносились в сходящем с ума от жары мозгу старшеклассницы, сводились к забытой в доме шляпе, которая, несомненно, ей сейчас очень бы пригодилась.
Неистовый шум, который царил вокруг: стрекотание кузнечиков, жужжание пролетавших мимо пчел и ансамбль надоедливых мух – приводил Анну в изнеможение. Жажда обуяла ее настолько, что мысль о возвращении домой уже не казалась столь отвратительной. Белая ткань хлопкового сарафана липла к взмокшей груди. Капельки пота стекали по тонкой загорелой шее в декольте. Анна провела по коже загорелыми пальцами с короткими ногтями, смахивая скопившуюся влагу. У нее не было возможности даже вдохнуть полной грудью. Она не могла дождаться окончания удушающе жаркого лета, впереди маячил выпускной год. Еще один год, и Анна сможет покинуть этот забытый цивилизацией городок с жухлой землей. «Один год. Нужно продержаться всего год. Двенадцать месяцев, даже меньше, разве это так много?» – уговаривала она себя. Внезапный звук мотора приближающегося мотоцикла вывел Анну из раздумий.
– Эй, Энни, детка! Тебя подвезти? – лихо развернувшись, рядом со своей одноклассницей остановился парень в рваной джинсовой куртке на старенькой «Ямахе». Он был одним из самых желанных парней, многие старшеклассницы хотели бы его пригласить на последний школьный бал. Он прекрасно это понимал, и поэтому холодность единственной интересовавшей его девушки вызывала у него искреннее недоумение. Половина учениц старшей школы безо всяких сожалений отдали бы самое сокровенное, вероятно, после, а может, и прямо во время выпускного ради одной только возможности встречаться с Уильямом Пресли.
Можно было смело заявить, что фамилия полностью оправдывала себя, поскольку Билли играл на гитаре в местной группе, репетируя в гараже или амбаре, а на всех школьных танцах выступали именно его «Адские псы». Они исполняли каверы на знаменитые песни, а иногда и что-то из собственного репертуара, правда, подобное им позволяли редко, не всегда вкусы молодых музыкантов совпадали с консервативными взглядами администрации школы. Помимо успехов на музыкальном поприще, Уильям неплохо проявлял себя и на футбольном поле, хоть место капитана команды пришлось уступить своему брату, ведь группа являлась любимым детищем Билла.
Что еще можно пожелать семнадцатилетней девушке? Но чего бы Анна ни желала, Уильям Пресли к этим мечтам не имел никакого отношения.
Анна поджала полные, но аккуратные губы и с нескрываемым сарказмом обратилась к поклоннику:
– Билл, я скорее позволю этим мухам отложить яйца у себя в мозгу, чем поеду с тобой на этой ржавой развалюхе.
Откинув за спину длинные волосы, что цветом напоминали плоды каштана, она направилась прочь от неугодного кавалера. Билли, смахнув прилипшую ко лбу челку, с разочарованным видом что-то еще кричал Анне вслед, но ее это мало интересовало. От стрекотания цикад закладывало уши. По вытоптанной тропе Анна скоро добралась до места, которое ей приходилось называть домом.
Джулия окинула критическим взглядом напечатанную с таким трудом главу и осталась довольна. А вот главный редактор Medicine: Beyond Tradition вряд ли будет сегодня добродушен. Из-за книги львиная доля нерабочего и, уж что говорить, рабочего времени уходила на осуществление мечты: вырваться из редакции паршивого журнала, столь увлекательно пропагандировавшего роды у повитух, гомеопатию и восточную медицину. MBT было на редкость дерьмовым издательством, по мнению молодой журналистки. И уж точно свой профессиональный путь заканчивать в нем она не собиралась. Достав из ящика письменного стола пачку крепких сигарет, Джулия затянулась и выпустила тоненькую струйку сизого дыма, которая заклубилась в лучах восходящего солнца. Пять тридцать, пора собираться на работу.
Глава 2Саграда Фамилия
О, чудесный декабрь. А чудесным он был оттого, что в Барселоне шестнадцать градусов по Цельсию. Скоро Новый год. И этот планетарный цикл определенно должен стать счастливей, чем предыдущий. Двадцать-двадцать – уже загадочная комбинация.
Я мыслила весьма оптимистично, меня переполняли энтузиазм и позитив. Вероятно, сказывалось действие прописанных антидепрессантов, или всему виной была ясная погода, ведь Лондон – скуповатый на погожие деньки город. Главное, я дышала и ходила по земле. Я чувствовала невероятный прилив сил и энергии и очень старалась не спалить этим своего мужа.
– Смотри! Боже, какое здание! Или дом? Но его точно проектировал Гауди! Ты только глянь на эти плавные линии и цвета, сразу виден его стиль! А витражи? Ты хотел бы жить в таком доме? – Я в полном восторге, едва не подпрыгивая, крутила головой, стараясь рассмотреть цветные стекла, что украшали огромные окна задания. Пытаясь заглянуть внутрь дома, я в нетерпении теребила многострадальную руку Джозефа. Он лишь глядел с тоской на архитектурный шедевр и ради приличия согласно кивал. Не был он любителем таскаться в толпе туристов и глазеть на достопримечательности.
Дело было в причине нашего с ним путешествия. Если я изначально планировала романтическую поездку в Мекку любви, во Францию, то муж убедил меня сменить направление на более прагматичное, а именно на ежегодный съезд международного сообщества офтальмологов. Ну да. Приятное с полезным, только вместо романтики я получила измотанного мужа, который ночами готовился к выступлению на конференции, а днем изображал увлеченного туриста. Он лишь протяжно вздыхал и зевал, забывая прикрывать белозубый рот рукой. Вот я негодяйка, он всю ночь работал над выступлением, а я его таскаю по запруженным туристами улицам. Я почти было развернулась к мужу, чтобы радостно ему сообщить о своей полной самостоятельности и отправить его обратно в номер спать, как нас оттеснила от здания группа людей. Джозеф удержал меня от падения. Я поправила свой волочившийся по земле шарф и улыбнулась Джо: