– Прошу, – портье сделала приглашающий жест. Нервно сглотнув, я зашла в просторную кабину. Мне почудилось, что лифт выглядел несколько иначе… хотя их два. Возможно, этот предполагался для передвижения лиц с ограниченными возможностями, учитывая размеры. Я хотела было нажать на цифру пять, но не успела. На нужную мне кнопку опустился бледный палец с ногтем, больше похожим на коготь.
– Я провожу. – Похоже, девушке понравилось улыбаться. Неосознанно я отошла к противоположной стене.
– Право, не стоило. Вы и так много для меня сегодня сделали. – Администратор откровенно меня пугала. Музыка в кабине изменилась. Зазвучала классическая, минорная мелодия струнного оркестра. Мира решила, что такое расстояние между нами недопустимо, и вновь приблизилась ко мне. Я даже могла почувствовать на лице ее теплое дыхание, когда она сказала:
– Всегда рада помочь.
От ответа меня спасли открывшиеся двери железной ловушки. Вздрогнув, я устремилась на выход, но мое запястье удержали сильные пальцы, едва не впившиеся мне в кожу заточенными ногтями:
– Доброй ночи, Элис.
Едва не завопив во всю глотку на это тихое пожелание, я резко выдернула руку из холодной хватки Миры. Чуть ли не добежав до своего номера, я так и не услышала звука закрывающихся дверей лифта. Вообще никаких звуков. Не удержавшись, я обернулась. Мира прислонилась спиной к стене кабины и продолжала улыбаться, глядя прямо на меня. Заметив мой взгляд, она помахала мне и нажала на одну из кнопок. Видимо, ведущую обратно в ад, откуда она и явилась.
Когда я захлопнула за собой дверь, мне хотелось биться об нее головой от отчаяния. Что здесь, черт возьми, происходит?!
Заснуть мне удалось только под утро, я провалялась в теплой постели до полудня, намереваясь пробыть в таком состоянии до скончания времен. Но моим планам помешали воспоминания о вчерашнем вечере. Мира. Я подскочила на огромной кровати. Мне хватило около пяти минут, чтобы привести себя в более-менее приличный вид и спуститься в вестибюль. На лифте. Джазовая композиция мне нравилась больше. Определенно я была рада вновь ее услышать. Погода стояла солнечная, сквозь окна отеля было видно, что от вчерашнего ненастья не осталось и следа. За стойкой я с удивлением обнаружила Арона. Может, они действительно работают посменно? В голове все путалось. Я приблизилась к администратору.
– Доброе утро! А где Мира? – Кудрявый, явно не выспавшийся портье, о чем свидетельствовали круги под его серыми глазами, в полном недоумении воззрился на меня.
– Buenos dias, señora[9], – похоже, пребывая в замешательстве, поприветствовал меня на испанском Арон.
Джозеф мне много рассказывал о месте, куда мы поедем. В Барселоне говорят на каталанском. В Испании, в принципе, мало где используют кастильский. Хм. Интересно, откуда он? А может, это просто манера обращения с туристами? Каталанский здесь точно никто из иностранцев не поймет.
– Какая Мира? – взяв себя в руки, ответил вопросом на вопрос несчастный администратор.
– Ночной портье, девушка, которая вас сменяла, – я терпеливо старалась донести свою мысль до Арона. Его и без того усталое лицо приобрело печать страдания.
– Уверяю вас, мисс, никакая Мира тут не работает, и такой должности, как «ночной портье», у нас не имеется. Смена длится семь часов, вчера вечером дежурил Пабло. А я до двух часов заменяю Марию, maldita sea. Perdoname[10]. – Смутившись, Арон попытался вернуться к работе.
– Но как же? Я вчера ночью с ней разговаривала! Она еще включила мне лифт, так как вы его обесточиваете на ночь для профилактики! – в сердцах выпалила я. Администратор уже смотрел на меня настороженно, как на потенциально опасного клиента.
– Señora, вчера был сложный для всех день. Но ни в одном отеле, никогда и ни в каких целях не отключают на ночь лифт, по крайней мере, на территории Каталонии.
Я ничего не понимала. Вернувшись к лифту, я не увидела картины, за которой вчера психопатка-администратор открывала щиток. Мне оставалось только вспомнить, взяла ли я лекарства, которые мне прописал мой новый психотерапевт. Надеюсь, что взяла.
Глава 4Кувырок назад
Что может быть романтичней поездки с мужем в Барселону? Путешествие в Париж без эпилога в виде развода уж во всяком случае точно. Любить или быть любимым? Можно ли заменить «или» на «и»? Всегда, даже если вы оба думаете, что чувства взаимны, кто-то из вас двоих определенно любит сильней. Жертвует большим, страдает чаще. Но жертва – это еще не синоним слова «любовь», страдание – не есть способ ее, то есть любви, достижения. Так почему я страдала, жертвовала и считала, что за это он должен непременно меня любить? Что все то, что я совершила для него, все, чего лишилась и через что мне пришлось пройти, не может быть осквернено изменой столь дорогого мне мужчины, которую я расценивала не иначе как предательство. Предательство высшей степени. Я могла принести очередную жертву – чертову гордость, самолюбие, самоуважение. Только он в этом совсем не нуждался, как разгневанный древний бог, отвергал мое самое ценное подношение.
Я уныло разглядывала пузырьки пены в белой фарфоровой кружке с черным кофе. Белое и черное, домино. Прямо как мы с Джозефом. И что мне делать дальше? Настроения осматривать красоты этого прекрасного города не было совершенно. Изображение темноволосого мужчины с обожженным лицом не выходило у меня из головы, грозившей разлететься на миллионы крошечных осколков. Вздохнув, я отодвинула от себя остывший кофе.
Мне все приснилось? Может, это был только сон? Но я так все отчетливо помнила, как наяву. Я сомневалась в реальности Миры, как недавно не смела поверить в существование Эйча и Майка. Одно дело заменять реальные травмирующие, довольно трагичные воспоминания на фантазию, и совсем другое – путешествовать по тоннелю, ведущему на тот свет, в деревянном древнем трамвае, по лесу Лондона. Я сидела на улице за столиком одного из местных кафе, которое еще в такси порекомендовала мне Марта.
Мысли вновь свелись к недавним событиям. А Мира? Кто она? Существует ли вообще или же только в моем больном воображении? Даже обсудить не с кем. Единственный человек, который был по-настоящему мне близок, лежит глубоко под землей, лучшая подруга пыталась меня убить, а муж предпочел мне коллегу. С Машкой у нас были не настолько доверительные отношения, чтобы выдергивать ее из размеренной семейной жизни в Москве. Звонить врачу не стоило – еще раз роль пациентки психиатра я просто не выдержу. Только убедила лечащего врача, что я не представляю угрозу ни себе, ни окружающим, и свято пообещала наблюдаться и пить назначенные таблетки. Ну к чертовой матери этих докторов, idos a la mierda![11]
На улице стало прохладней, хотя это не могло сравниться с питерскими морозами или даже зимой в Англии. Когда тут был последний раз снег?
Почти неосознанно я выводила ручкой из сувенирной лавки строки на салфетке:
Тусклый свет фонарей мерцает,
Сигареты огонек горит.
Мороз украдкой за щеки кусает,
С неба хлопьями падает снег.
Я озадаченно погрызла кончик ручки. А что, если это все правда и я вовсе не сумасшедшая с улетевшим напрочь чердаком? Но если подобное действительно возможно, означало ли это то, что я не единственная в своем роде и кто-то так же, как и я, через это проходил? Эдакий клуб… Клуб кого? Экстрасенсов? Одаренных? Чокнутых? Последний вариант наиболее вероятен. Нет, глупости все это. Судьба сыграла со мной злую шутку. Больной разум в отчаянных попытках защитить мою хрупкую психику извратил реальность. Спасибо ему, конечно. Я покрутила ручку, пропуская ее между дрожащих то ли от переизбытка кофеина, то ли от пережитых злоключений на грани сюрреализма пальцев, и вновь коснулась чернилами салфетки:
Стою и жду в тишине,
Когда мои замерзнут колени.
И ты подкрадешься во тьме,
А мне никто не поверит.
Что годы потрачены зря,
Пропало все в чертовой бездне.
Зачем ожидала тебя?
Мотив заезженной песни.
Сердито отшвырнув от себя салфетку, словно она и была причиной всех моих бед, я подозвала официанта. Поисковую операцию я решила начать в том же месте, где и запустился водоворот событий, – в отеле. Своеобразная точка отсчета. Рассчитаюсь и поеду искать Марту, попробую узнать у администратора «Золотой Лилии», в какую больницу могли увезти несчастную. Надо было назвать отель «Тухлая Лилия». Никак не золотая. Не удивлюсь, если гостиница построена на каком-нибудь кладбище. Да, это многое бы объяснило.
В вестибюле «Золотой Лилии» меня встретила та самая Мария, о которой так рассерженно упоминал Арон, точнее, Анна-Мария, если верить именному бейджу на ее сером пиджаке. Я с вымученной улыбкой и следами бессонной ночи на лице приблизилась к стойке.
– Мария… Анна-Мария, – неуверенно обратилась я к администратору.
– Можно просто Мария, señorita, – сверкнула в ответ белоснежной улыбкой портье. Алая помада только подчеркивала неестественный оттенок крупных зубов цвета нового фаянсового унитаза.
– Вы не подскажете, куда могли увезти из этого отеля постояльца на «скорой помощи»? Может, есть какой-нибудь ближайший госпиталь, если, разумеется, у вас медики работают по территориальному принципу. – А вот Джо наверняка об этом знает, только гордость, стоящая упрямым комом в горле, никак не позволяла мне обратиться к мужу в очередной раз за помощью. Анна-Мария захлопала наращенными в три слоя ресницами и вновь одарила меня своей клоунской улыбкой:
– Si, por supuesto[12]. Ближайший – это госпиталь Пресвятой Девы Марии, он буквально в двух километрах от нашего отеля. Я могу еще чем-нибудь вам помочь?