– Давай его уже сюда, – охваченный собственной смелостью, Уильям забрал у не сопротивлявшейся Анны пакет.
– Спасибо. – Билл удивился. Она не станет на него кричать? Неужели сдалась? Но одноклассница лишь одарила его улыбкой и негромко сказала:
– Давай напьемся.
У Пресли ноги стали ватными. Анна поедет с ним домой, они выпьют, и неизвестно, чем это все кончится.
– Правда? Ты не против? Поехали, я недалеко живу.
Анна уже начала жалеть о своем решении. Но отступать было не в ее правилах.
– Не против, поехали, – только и оставалось ей кивнуть.
Я взбиралась на стену из камней, раздирая себе руки. Ладони становились скользкими от крови, и я каждый раз, хватаясь за очередной выступ, боялась сорваться вниз. Стоило мне только оказаться на самом верху, неведомая сила отправляла меня обратно на землю. Каменная стена рушилась, образуя белую гору наподобие пирамиды, местами багровую от оставленных мною кровавых отпечатков. Мне нужно было собрать эти камни и заново отстроить стену. И я вновь начну свое бессмысленное восхождение. Преграда рухнет. Камни будут разбросаны. Собраны. Стена будет стоять. Я буду на самом верху. Затем в самом низу. Разрушение. Камни. Собрать. Построить. Взойти. Упасть. Это будет продолжаться до тех пор, пока вся стена, каждый ее камешек не окрасится в красный. От очередного толчка я вновь оказалась в белой пыли упавших камней, уши заложило от грохота камнепада. И я распахнула глаза.
Самолет нещадно трясло. Турбулентность – не самое мое любимое явление. Джулия, сидевшая в соседнем кресле, рядом со мной, абсолютно не обращая никакого внимания на тряску, что-то сосредоточенно печатала на ноутбуке. Периодически она прерывалась, щурила свои огромные глаза, затем, удовлетворенно хмыкнув, продолжала с невероятной скоростью перебирать пальцами по клавиатуре. Я завороженно наблюдала за ней: работает, пишет очередную статью. Интересно, о чем. Чем буду заниматься я? Медицина в другой стране мне вряд ли светит, да и учиться придется заново, я уже начала забывать освоенную профессию. А документы? Все осталось в осином родовом гнезде. Майк? Совсем о нем забыла. Парамедик наверняка терпеливо ждал моего ответа. Но, с другой стороны, дела я еще не завершила, и в Лондон не возвращалась, и пока даже не могла предположить, когда вернусь. Мой горестный вздох привлек внимание Джулии.
– О, проснулась? – Щелкнув в последний раз по сенсорной панели, Сэлотто захлопнула крышку лэптопа. – Ты так крепко спала, что снилось? – Я напряглась, вспомнив свой кошмар. Вся моя жизнь – как это безрезультатное покорение постоянно разрушаемой вершины. И крови на ней все больше. Невольно я вздрогнула.
– Ничего, не помню. Темнота сплошная, – спокойно соврала я. Джулия сочувственно посмотрела на меня.
– Да я тоже половину своих снов не помню. Везет тем, кто словно проживает вторую жизнь во сне. И реальная не кажется такой серой.
– Моя и без снов вполне красочна, даже чересчур, – возразила я. Тем временем объявили о снижении и скорой посадке. Добро пожаловать в Лос-Анджелес.
Аэропорт «Лакс» тоже не оставил приятных впечатлений. Такой же муравейник, как и везде. Разве что отвлекал своей слегка футуристичной архитектурой.
– Нам далеко ехать? – поинтересовалась я у Сэлотто, которая вызывала такси через приложение. Она отмахнулась:
– Минут двадцать без пробок, не больше. Забыла сказать. Я живу скорее в Санта-Монике, чем на окраине LA. Это и есть окраина округа, но не города… Извини, я тебя запутала, наверное.
Я покачала головой.
– Ничего, я слышала о Санта-Монике, пирс знаменит среди туристов.
– Да-да, там крутой парк аттракционов, свожу тебя туда обязательно. Он от нас недалеко. – Джулия радостно заулыбалась. Я не смогла не заразиться ее энтузиазмом, и до квартиры Сэлотто мы доехали в приподнятом настроении.
За окном мелькали украшенные подсветкой пальмы, низкие многоквартирные дома, вывески одноэтажных магазинов и закусочных, сливаясь в единое неоновое пятно. Погода стояла почти такая же, как и в Барселоне, около пятнадцати градусов. Такси довольно быстро доставило нас к типичной для этого города невысокой жилищной постройке, обычному серому зданию, с парковкой. Мы неспешно поднялись на второй этаж.
В небольшой студии было довольно уютно, но царил жуткий беспорядок. Джулия щелкнула выключателем, заработал потолочный вентилятор, издавая тихое потрескивание. Свет двух напольных светильников, прикроватной лампы и встроенных лампочек кухни создавал полумрак. Тяжелые портьеры, закрывавшие небольшие окна, почти не пропускали уличный свет. Лишь в небольшом проеме между незадернутыми шторами виднелись буквы из разноцветных огоньков, что складывались в название местной кофейни – MIDNIGHT COFFESHOP[19]. Интересно, есть ли среди жителей кофеманы-полуночники? Надо будет заглянуть.
Массивный деревянный стол был почти вплотную придвинут к окну и, скорее всего, служил его хозяйке рабочим местом. Куча скомканных бумажек, журналов, распечатанных статей, книг и прочих атрибутов журналиста создавала хаос на письменном столе. Выделялся среди них прямоугольник чистого пространства, оставленный, видимо, после ноутбука, обведенный границей из скопившейся, предположительно еще до отъезда Сэлотто, пыли. Джулия гремела чем-то на кухне.
– Здесь мило, – оповестила я хозяйку квартиры, отодвинув в сторону кучку одежды на тканевом диване, чтобы сесть.
– А? Извини за бардак, не успела прибраться до отъезда. Кофе будешь? – спросила меня Сэлотто, наливая себе в чашку ароматный напиток. Я кивнула:
– Конечно, можно с сахаром, пожалуйста? – Я втянула носом запах кофе. Потрясающий.
– Держи, – без всяких подставок Джулия поставила передо мной черную кружку, а сама отпила из стеклянной чашки. Я забрала свою порцию, протерев оставленный на поверхности влажный след рукой. Надо будет купить подставки. Жалко мебель.
– Здесь принято по ночам распивать кофе?
Джулия, не совсем поняв, о чем я, нахмурилась.
– Подумала, что нужно немного взбодриться после перелета, чтобы быть в состоянии хотя бы постелить постель и принять душ.
Я замахала руками.
– Речь не о том. Напротив твоего дома кофейня, и, судя по вывеске, она должна работать ночью. Не была там?
Лоб Джулии разгладился.
– О, ты об этом. Конечно, была, ее владелец – мой хороший друг. Генри классный мужик, у него там вечно тусуются студенты местного колледжа, ну и такие, как я. Которые не могут нормально работать дома. Ночью. – Сэлотто шумно отпила из чашки. – Завтра отправимся в редакцию, представлю тебя боссу, поможешь мне со статьями. Уверена, что смогу его уломать нанять тебя в штат.
– Спасибо, но я не могу задерживаться надолго, меня ждет бракоразводный процесс. – От этой мысли головная боль стрельнула над правым глазом. А может, это из-за кофеина. Ох, черт.
– Что тебе мешает наведаться туда, разобраться с делами и прилететь обратно? В случае, если дело затянется, будешь туда приезжать, когда твое присутствие понадобится.
Звучало просто.
– А на какие средства? – усмехнулась я. Это еще в ту копеечку встанет. Моих сбережений не хватит.
– Я разве не предложила тебе работу? Несмотря на дрянную тематику, платят в MBT вполне неплохо. Жилье у тебя есть, диван вполне пригоден для сна, он раскладывается. Ну, поможешь, разве что, с оплатой счетов.
В этой, казавшейся со всех сторон бескорыстной, затее чувствовался какой-то подвох. Бесплатный сыр, как говорится, только в одном известном месте бывает. Стараясь говорить как можно мягче, я осторожно поинтересовалась у Джулии:
– Спасибо, я ценю твою заботу. Но какой тебе смысл звать к себе жить? Ты совсем меня не знаешь.
Лицо Сэлотто вновь приняло серьезное выражение.
– Мне не нужно много времени, чтобы определить, что ты за человек. Некоторые годами друг с другом живут, не зная, что его сосед, друг или любовник ест на завтрак и какие сигареты курит. Ты спасла меня от смерти. Видела то же самое, что видела и я. Не сбежала с криком. Почему бы нам вместе не разделить эту ношу? – Вновь слова Джулии прозвучали логично. У меня никого нет. Никого. Так почему я старалась оттолкнуть человека, который ко мне тянется? Я вздохнула в очередной раз.
– Ты права. Могу первой принять душ? Не возражаешь?
Джулия не возражала. Всунув мне в руки мягкое полотенце, пахнущее кондиционером для белья, она оставила меня одну в светлом санузле.
Горячие струи приятно расслабляли напрягшиеся за время полета мышцы. С головой было сложнее. Помыть бы ее изнутри. Даже не взглянув в сторону запотевшего зеркала, завернувшись в полотенце, я вышла из ванной. Не обнаружив Джулию в комнате, я прошла в сторону колыхавшейся от ветра занавески. Сэлотто курила на балконе, стряхивая пепел вниз. У них не штрафуют за такое или ей просто все равно? От открытой двери тянуло холодом. Поежившись и в одно мгновение покрывшись мурашками, я тихо подошла к Джулии.
– Я все. Где у тебя лежит постельное белье? – Сэлотто, затушив сигарету, зажала окурок в руке и медленно развернулась всем корпусом ко мне.
– Пойдем, я тебе помогу. У меня бессонница, лягу поздно.
Мы вернулись в комнату. Джулия распахнула дверцы платяного шкафа, вытаскивая стопку пахнущего точно так же, как и полотенце, белья. Мы бодро застелили в четыре руки диван, и Сэлотто, пожелав мне спокойной ночи, отправилась в душ. Едва моя мокрая голова коснулась подушки, я сразу же забылась сном, благо на этот раз без сновидений.
Утро дало о себе знать прострелившей мою поясницу тошнотворной болью. Чертов диван. За окном орала сирена «скорой», а соседи за стенкой решили выяснить, в кого их ребенок такой тупой. Сдавалось мне, бедное дитя было единственным разумным человеком в соседней квартире. Сэлотто металась по апартаментам в поисках чистой одежды. Я скосила глаза на круглые часы, висевшие над телевизором, – пять тридцать. Меня пробила дрожь. И вовсе не из-за раннего подъема.