– О, мистер Майк Бобби Клауд, – подавляя свои ребяческие смешки, я прошла за парамедиком внутрь кабинета. Не могу сказать, что встречала раньше отдельные кабинеты для парамедиков, но в каждой больнице могли быть свои порядки. На какую-то долю секунды я словно зависла.
– Майк, а где все сотрудники? Почему в госпитале, кроме нас, никого нет? – Свои же собственные слова прошлись морозом по коже. От осознания знакомой до боли обстановки хотелось просто выть. Майк включил электрический чайник, стоящий на небольшом белом столике в углу кабинета.
– Ты наверняка уже догадалась. Не бойся высказать свои мысли вслух. От этого уже ничего не изменится, – с печальной улыбкой парамедик достал две кружки. Одну с эмблемой медицинского университета, а другую самую простую, белую.
– Хочешь сказать, ты мертв? – глухо спросила я, медленно опускаясь на кожаный диван рядом со столиком. Майк насыпал молотый кофе в кружки и залил кипятком. Аромат, поднявшийся с паром, перебил висевший в воздухе больничный запах.
– Кофемашины нет, уж извини. Помнишь, я писал тебе о происшествии в больнице?
Я молча кивнула, не отводя взгляд от лица парамедика.
– Был последний вызов. Мы везли одного пациента, с абстинентным синдромом. Пять лет на игле, нас вызвали родители паренька. В машине он отключился, а пришел в себя, когда мы его передавали в приемное отделение. Вот тут-то все и произошло. Он стал страшно кричать, напал на моего напарника, искал ампулы с морфием, я хотел оттащить парня, – Майк сделал паузу и прикрыл глаза, – но тот набросился на меня. Такая всепоглощающая ярость… Помню только, как осколок стекла впился мне в шею. Я ничего не мог сказать, дальше темнота. Вскоре я очнулся в трамвае. В лесу. Дальнейший исход событий тебе известен наверняка.
В повисшей тишине я услышала тиканье старых часов на запястье Майка.
– И ты остался? Не пошел дальше? – Подобные беседы становились для меня своеобразной нормой. Парамедик покачал головой:
– Я не мог тебя бросить. Да и было такое чувство, что еще не все кончено. Хорошо, когда есть выбор. Теперь привыкаю к новой жизни. Нежизни. – Майк спрятал лицо в ладонях. Я поднялась с дивана и подошла к парамедику. Прижавшись к его груди щекой, обняла. Почему все дорогие мне люди умирают? Если верить картам, то вечная луна воцарилась над головой, проливая свой яркий, но мертвый свет на мою жизнь. Майк обнял меня в ответ. В кольце его рук я ощутила умиротворение, а спокойный ритм его сердца усмирил участившееся биение моего.
– Не жалей меня, Элис. Смерть – это еще не конец. Я хочу помочь тебе. Поделись со мной, расскажи мне, как ты оказалась здесь. – Майк неспешно поглаживал мою спину. От этой нежности у меня защипало в глазах.
– Придется начать издалека. Моя подруга… – Рассказ занял добрых два часа. Мы давно уже переместились с парамедиком на диван и допили кофе. Майк длинными пальцами обрисовывал эмблему на своей кружке.
– То есть Джозеф тебя просто закрыл, чтобы помешать разводу и сохранить дом? И какие его дальнейшие действия? Держать тебя в психушке? Из-за особняка? Дороже выйдет.
Я не могла с ним не согласиться.
– Может, это временное решение? Вдруг осмелится на шантаж, чтобы я переписала дом на него, или даже спланирует убийство… Экономия, – я невесело усмехнулась. Брови парамедика сдвинулись к переносице.
– Так, возможно, это вовсе не Ева хотела тебя убить. Точнее, попытка была сделана ее руками, но идея принадлежала твоему мужу. Ты уверена, что он ничего не знал о завещании?
Я нахмурилась и покачала головой.
– Только если он гениальный актер. Такую сцену разыграл при оглашении последней воли Элизабет.
– А если причина не в наследстве? Если все дело в твоей матери? Он же ее и своей считал.
Я перевела взгляд с его кружки и посмотрела Майку прямо в глаза. Увидела в них неподдельное беспокойство.
– У тебя остался хоть кто-то, кому ты можешь доверять? Кто сможет тебе помочь?
– Хочешь сказать, остался ли у меня кто-то среди живых? – Улыбка против воли появилась на моих губах. О Чалис я ему не говорила, но как раз она-то и могла мне помочь. – Есть.
– Тогда тебе стоит поспешить. – Майк опустил руку в карман формы и вытащил на свет… мой сотовый. – Держи, пригодится.
Я забрала телефон.
– Как?.. А впрочем, неважно. – Смысл задавать вопросы, на которые ты все равно не получишь ответ. Парамедик встал с дивана.
– Пора возвращаться. – Он протянул мне руку, помогая подняться.
– Мы еще увидимся?
– Не хочу показаться невежливым, и поверь, я бы хотел всей душой, но только не так. Поэтому надеюсь, что нет. – По моему лицу вновь потекли слезы. Майк приблизился ко мне, стирая большим пальцем каплю с моей щеки.
– Элис… Я всегда с тобой. – Он наклонился, и его губы нашли мои. Наш поцелуй вышел соленым от слез. Белая вспышка света разлучила меня с Майком. Возможно, уже навсегда.
Глава 3Безумная Ева
Белые стены осточертели, как и белые кровать, стол, стул, кафель в ванной. Днем двери в палатах были открыты, и моя в том числе, видимо, меня зачислили в список тех, кто «прошел адаптацию». Правда, выходить я не хотела. Пробуждение настигло меня утром, и потому звонок Чалис я решила отложить на ночь, спрятав выключенный телефон в одной из свернутых кофт. Сегодня зимнее солнце светило по-особенному ярко. Я лежала на кровати с закрытыми глазами, пряча лицо от ослепляющих лучей. Штор не было. Действительно, зачем, ведь психически больные люди совершенно нечувствительны к дневному свету.
Нехотя поднявшись с постели, я решила посидеть немного в общей комнате. Там даже стоял телевизор, вызывавший ажиотаж среди пациентов. Я надела спортивные штаны и натянула длинную вязаную кофту поверх футболки. Комфорт предпочтительней стиля, особенно в сложившихся обстоятельствах. Зато впишусь в обстановку. Зевая, я вышла из своей палаты. Меня заметила пухлая медсестра. Сузив свои бесцветные глазки, она уверенно направилась ко мне. Я цокнула языком от досады.
– Миссис Андерсон? Как вы себя чувствуете? – Ее тон был любезен, даже слишком. Не думаю, что в этом месте ко всем такое отношение.
– Солнце яркое сегодня, не находите? – Я мило улыбнулась медсестре. Она, по-прежнему не сводя с меня внимательного взгляда, продолжила:
– Пройдемте со мной на медицинский пост, вам нужно принять лекарства. Не стали вас будить.
О, это невероятно. Сколько Джозеф заплатил? Изображал заботливого мужа? Впрочем – его любимая роль.
– Конечно. – Даже спорить не стала. У меня больше не было прав. Пока что. Мы прошли к посту. У сестры на бэйдже я прочитала: R. N. Frost Sophie[27].
– Софи, скажите, когда я смогу поговорить с врачом? И, собственно, кто мой лечащий врач? – Очень надеюсь, что мой вопрос звучал столь же любезно, сколь и обращение ко мне миз[28] Фрост.
– Ваш лечащий врач – доктор Дибелл.
Я не сдержала смешок и неумело замаскировала его приступом кашля. Дибелл. Сестра, нисколько не смутившись, протянула мне картонный стаканчик. В нем была одна крупная розовая таблетка и одна поменьше, белая. Не задумываясь, я положила их в рот. Софи протянула мне прозрачный пластиковый стакан, уже с водой. Я покорно запила таблетки и открыла рот, доказав, что я не обманываю. Миз Фрост кивнула.
– Очень хорошо, спасибо. Действительно, забавно получилось. У вас в карте указана доктор Белл как ваш психотерапевт, а теперь психиатр доктор Дибелл.
Я с некоторым сочувствием воззрилась на медсестру. Мой смех был вызван не созвучием фамилий, а, скорее, схожестью с очень характерным русским словом. Но объяснять случившийся каламбур я вовсе не собиралась.
Как только я вернулась в палату, сразу же зашла в ванную комнату. Спустя несколько секунд розовая и белая таблетки плавали на дне унитаза. Никаких препаратов, так действительно можно сойти с ума.
Слушая зашумевший бачок, я горестно вздохнула, задумавшись о своих нерадужных перспективах. Повернула краны, ополоснула лицо прохладной водой, теплая шла еле-еле. Настроение присоединиться к местному контингенту за просмотром унылой телепередачи улетучилось, словно его смыло в унитаз вместе с лекарствами. Чем же заняться?
В палате по-прежнему свирепствовало солнце, от которого так и хотелось жмуриться. Ладно, будем бороться с социофобией. Мое возвращение в общий зал вновь приковало ко мне внимание сестры Фрост.
– Миссис Андерсон? Все в порядке?
– Да, в моей комнате некуда деться от солнца, – пожаловалась я, и внезапно на ум пришла идея, как себя занять. – Миз Фрост, могу я попросить у вас листок бумаги и ручку?
Софи нахмурилась.
– Ручку? – Миз Фрост подошла к своему посту и, выдвинув ящичек, вытащила из него шариковую ручку с защитным колпачком у низа корпуса. Видимо, чтобы пациенты не проткнули себе глаз или сонную артерию. А может, и не только себе. Она протянула мне ручку.
– Держите, и вот пара листков. Хотите написать письмо?
– Нет, – отрицательно покачала головой я, – надо применить один метод, которому научила меня доктор Белл.
Медсестра улыбнулась.
– Если вам понадобится помощь, я на посту.
Поблагодарив Софи, я направилась к синему кожаному креслу в углу комнаты. Искусственный материал заскрипел подо мной. Я согнула листки пополам и приготовилась излить бумаге все свои душевные переживания. Приступив к этому нелегкому делу, я с удивлением обнаружила, что ручка тоже гнется.
В глазах твоих я вижу тьму,
Пустота так неизбежна.
Открыть сердце простаку,
Столь быстро и небрежно.
Среди нарциссов места нет,
Сорняку там не пробиться.
Гвоздик паршивый цвет,
Не суждено им зародиться.
Цветите, желтые цветы,
Не подавитесь желчью.
Ослепнут все от красоты,