– У тебя есть предположения, что движет твоим мужем? Он жаждет мести? Ты разбила ему сердце?
От последнего вопроса я опешила. Разбила ему сердце? Как можно разбить то, чего нет?
– Поверь, его шелковое сердце набито опилками[34], не разобьется.
– Тогда в чем проблема?
Я невесело усмехнулась и отвела взгляд. Кто бы знал, кто бы знал…
Остаток вечера прошел спокойно, владелицы вернулись к обсуждению покупателей и клиентов. Я зевнула, дрема наполнила голову туманом. Меня стало клонить в сон. Мне оставалось только пожелать хозяйкам хорошего вечера, да и доброй ночи, на всякий случай.
Войдя в спальню, я с облегчением стянула с себя джинсы и, захватив из шкафа полотенце, направилась в душ. А вот ванная и правда была скромных размеров. Синяя плитка с восточным орнаментом кое-где откололась. Зеркало выглядело так, точно в него не очень-то и любили смотреться. Мне захотелось его протереть. Вода в душе текла неохотно, а о горячих струях, что были моим ежедневным ритуалом перед сном, и мечтать не приходилось. После ледяного душа кожа покрылась мурашками, я поспешила завернуться в полотенце. В тот момент я пожалела, что проветрила комнату: воздух в спальне прогреться не успел. В Лондоне и так с отоплением проблематично. Комнату освещал лишь торшер, что отбрасывал жутковатые тени. Стараясь не думать о них, я прошлепала босыми ногами к шкафу, облачилась в растянутую футболку до колен и, стащив тяжелое покрывало со своей кровати, забралась в холодную постель.
Туманный рассвет ощущался влажным прикосновением ветра к коже. Роса каплями блестела в траве. От небольшого озера веяло тиной. Я стояла одна у воды, и мое тело продрогло в утренней сырости. Гул приближающейся толпы привлек мое внимание, я обернулась. По широкой каменистой дороге шли одиннадцать девушек, подталкиваемые в спины разъяренными мужчинами. Несчастные, облаченные в пышные платья, они медленно направлялись к озеру, склонив головы, будто покорились своей судьбе. Руки у дев были связаны за спиной. Меня парализовало, и я не могла ступить и шагу в сторону. Оставалось только быть молчаливым свидетелем столь очевидной расправы. Моего присутствия никто не заметил. Неразборчивые возгласы перерастали в более связную речь. Язык угадать было сложно, но шипящие звуки и знакомые слова наводили на мысли о польском.
Девушек посадили в лодки, причаленные у берега. Когда лодки достигли центра озера, я смогла разглядеть только как белые точки падают в воду, явно не по своей воле. На глаза наворачивались слезы, дышать становилось трудно. Запах тины вызывал головную боль. Некоторых жертв, чудом не утонувших – возможно, их воздушные юбки спасли им жизнь, вернули в лодки, и на берег их прибыло всего пять. Лицо одной из них мне показалось смутно знакомым, и, когда я встретилась с ней взглядом, по моему телу прошли мурашки. Казалось, она смотрела прямо на меня.
Проснулась я в холодном поту, не осознавая толком, где нахожусь. От чьего-то прикосновения я негромко вскрикнула и села в постели. Корса сидела возле меня.
– Кошмар приснился? – с неподдельным беспокойством в голосе спросила она меня тихо. Я кивнула и тут же нахмурила брови. Сон. Выжившая девушка из ночного кошмара была похожа… на Корсу. Ника наклонилась ко мне, поправляя одеяло. Серебряная оправа ее кулона заблестела в свете торшера. Обе половины стеклянного сердца были наполнены алым доверху.
Глава 3Тревожный звонок
I thought you died alone
A long, long time ago.
Я сидела на кухне и наблюдала за тем, как ловко под ножом Чалис огурец превращался в ровные ломтики. Губы Картер двигались, вторя словам Боуи:
Oh no, not me
I never lost control[35].
– Любишь Боуи? – миролюбиво поинтересовалась я, украдкой стащив кусочек огурца. Чалис, разумеется, заметила пропажу и, отложив нож, хитро прищурила глаза:
– Только эту песню.
Саркастический ответ, копировавший мое недавнее высказывание, невольно вызвал у меня улыбку:
– Засчитано.
Я смотрела на Чалис, и мне становилось страшно. Страшно, что, успев привыкнуть к ней, Картер я тоже потеряю. Ниточка, что связывала меня с Эйчем, оборвется, и мой мир окончательно рухнет. Сгорит дотла, как отель в Далласе, где Джулия пожертвовала собой, чтобы спасти. Спасти ее возлюбленного, спасти ее мать. Спасти меня. Все, к чему я прикасалась, сгорало. Пусть внутреннего огня, каким обладала Сэлотто, у меня и не было. Выдохнув сквозь сжатые зубы, я спросила:
– Ника за прилавком? В обед, наверное, к вам часто заглядывают?
Гадалка вновь схватилась за нож и продолжила нарезать овощи для салата. Не отрывая взгляда от разделочной доски, она вымолвила:
– Когда как. Сейчас Ника отдыхает, а у нас перерыв. График работы салона висит у входа. Не беспокойся.
Я с недоверием уточнила:
– Отдыхает?
Заточенная сталь зависла в воздухе. Чалис взглянула на меня, и от этого я вздрогнула. Что-то было странное в том, как на меня смотрела Картер. Наконец она заговорила:
– Да. Днем ей нужен отдых, она работает в основном вечером и ночью. Мы поделили смены со дня открытия магазина.
Нож вновь засверкал в воздухе, Чалис принялась нарезать овощи еще быстрей. Я помялась и снова задала вопрос:
– Так она спит? Или я все же могу вернуться в комнату?
С того момента, как я поднялась с постели, приняла душ и позавтракала с Картер, Нику я не видела. И если она спала и набиралась сил к вечеру, будить ее не хотелось.
– Да зайди, это и твоя комната тоже. Тем более что к обеду Никки встанет. Пока раскачается, ей как раз уже будет пора за прилавок.
Я кивнула, но моего согласия Чалис не заметила, ее внимание было сосредоточено на готовке. Складывалось впечатление, что она запасалась едой впрок или ожидала гостей. На троих салата явно было многовато.
Оставив гадалку кромсать редис, я вышла в коридор. Тишину салона нарушали только звуки негромко играющего радио и стука ножа о доску. Я осторожно отворила дверь в спальню, но та все равно предательски скрипнула. С опаской заглянув в комнату, я с облегчением обнаружила, что Корса не проснулась. По крайней мере, виду не подала. Она лежала на левом боку, и ее медные волосы разметались по подушке. Я на цыпочках прокралась к своей кровати, и тут громкая мелодия моего телефона, оповещавшая о входящем звонке, пустила весь мой план по тихому пребыванию в спальне коту под хвост.
Настойчивая трель мобильного, так бесцеремонно разбившая тишину в спальне, заставила меня подпрыгнуть на месте и пулей устремиться на поиски телефона. Да где же он?! Залившись стыдливым румянцем по причине того, что именно мой смартфон, скорее всего, разбудил мирно спавшую Нику, я шарила по кровати, где в складках покрывала залег орущий телефон. Когда наконец мои пальцы вцепились в находку, я прекратила мольбы Blondie don’t leave me hanging on the telephone[36].
– Алло, – прошептала я, с ужасом поглядев в сторону Корсы. Та и не шелохнулась. Может, в берушах спит?
Облегченно выдохнув, я направилась к выходу из комнаты.
– У меня есть важная информация о докторе Андерсоне. Нужно увидеться, – без лишних церемоний сразу перешел к делу Гарсия. Он звонил с другого номера.
– Могу приехать к вам в офис, – предложила я, закрыв за собой дверь, и теперь в растерянности стояла в коридоре, не зная, куда мне следует пройти. Решив, что я не хочу возвращаться на кухню, подошла к последней двери, что вела на склад. Рука машинально легла на латунную ручку.
– …потому что могут заметить. Вы меня поняли? Элис?
– Что? – переспросила я, прослушав половину из того, что сказал мне Дэвид. Ручку повернуть не удалось, дверь была заперта. Я и сама не понимала, зачем мне понадобилось заходить в кладовую.
– В офис нельзя, я приеду к вам, назовите адрес, – обычно адвокат терял со мной терпение довольно быстро, и едва я услышала, как замедлилась его речь, быстро ответила:
– Да, эзотерический магазин «Мистерия».
Я продиктовала Гарсии адрес салона, и он, следуя своему принципу, положил трубку не попрощавшись. Наверное, если Дэвид когда-нибудь скажет «до свидания», наступит конец света.
В кухню все-таки пришлось вернуться, правда, Чалис я там не обнаружила. Стол был подготовлен точно не к скромному обеду и накрыт Картер на четверых. Посередине поблескивал серебряный канделябр с зажженными тонкими белыми свечами, пламя которых отражалось в стеклянных бокалах. Так. Возможно, Гарсия предупредил гадалку еще с утра, не особо надеясь на мою память. Тогда почему она меня не оповестила? Раздумывая над этим вопросом, я вышла в зал, где за прилавком стояла Чалис. Она выглядела изнуренной. Покупательница, весьма неряшливого вида, трясла перед равнодушной Картер помятым бумажным пакетом и практически кричала:
– Шарлатаны! Я буду жаловаться! Просила же амулет на удачу! А что в итоге? Только его надела, как у соседей прорвало трубу, и вся моя квартира теперь затоплена! Хотите сказать, здесь нет вашей вины, миз?!
Ни один мускул не дрогнул на лице гадалки. Сохраняя спокойный тон, она подчеркнуто вежливо заметила:
– Так и трубу прорвало не в вашей квартире.
Покупательница багровела от злости прямо на глазах. Я не выдержала и подошла к Чалис, тронула ее за руку. Кожа была прохладной. Холода в магазине я не ощущала. Возможно, стоило подкрутить термостат, может, я стала морозоустойчивой или моему организму уже было все равно. С терморегуляцией всегда замечала проблемы. Я повернулась к недовольной покупательнице.
– Мэм, позвольте взглянуть на ваш амулет, – попросила я клиентку и удостоилась удивленного взгляда Чалис.
Женщина, поджав тонкие губы, заглянула в пакет. Потом она недоверчиво сощурила блеклые, как у рыбы, глаза и протянула мне амулет, прямо в пакете.