Глава 6Кейн Хилл
Утро встретило меня холодным рассветом и не менее холодным воздухом. В ванной комнате я пожалела, что прошла в нее босиком. У меня складывалось впечатление, что я шла по снегу, а не по старой, потрескавшейся плитке.
В комнате я натянула на себя кашемировый пуловер и черные джинсы. К слову, пуловер тоже был черным. Настроения для других цветов у меня сегодня не имелось.
Войдя в кухню, я вдохнула аромат свежесваренного кофе, и сделанного не в кофемашине, нет. Напиток был сварен в старой медной турке, над которой поднимался дымок.
– Доброе утро, – поприветствовала меня Чалис и улыбнулась. Она выглядела куда лучше, чем в последние несколько дней. Фиолетовые тени под глазами исчезли, вид у гадалки был отдохнувший. Я же, поглядев на себя в зеркало, когда умывалась, едва не решила, что с зеркальной поверхности меня рассматривал призрак.
– Не сказала бы, что оно такое уж и доброе, – недовольно пробурчала я и потянулась за кружкой. Кофе хотелось до одурения.
– Давай налью, – предложила Картер. Она ловко перехватила мою белую кружку с нарисованной на ней забавной ведьмочкой на метле и аккуратно влила в нее кофе из турки. Я поблагодарила Чалис, забирая из ее рук кружку.
– Есть молоко? – поинтересовалась я чисто формально, уже заглянув в холодильник. Пачку молока не нашла. Чалис поставила передо мной миниатюрный молочник.
– Держи, любительница портить кофе, – съехидничала гадалка и поправила яркий шелковый платок, которым она подвязала волосы. Фуксия отлично контрастировала с темными мелкими кудрями Чалис.
– Тебе идет этот цвет, – подметила я, кивнув на платок в ее волосах.
– А тебе этот свитер, красивый, – словно нехотя вымолвила гадалка, а я, в свою очередь, смущенно потянула рукав пуловера. Знала бы она, сколько он стоит. Мне всегда было неловко демонстрировать, что у меня, вернее сказать, у моего мужа водились деньги. Если бы мы жили на родине и на моем месте была девушка, стремившаяся выйти замуж за богатенького, то она вела бы совсем другой образ жизни. Я представила себе «другую» жену Джозефа. Погрязшую в лейблах, менявшую машины как перчатки, вообразила ее маникюр, равнявшийся по стоимости прожиточному минимуму. Но я никогда не мечтала о роскоши. Просто в ней не нуждалась. Хотя легко так рассуждать, когда есть возможность безбедно жить и даже не работать. Правда, мы с бабушкой никогда не сетовали на жизнь. Всего хватало. Для нас, по крайней мере, было достаточно того, что имели.
Я влюбилась. Неудачно. Неудачница… или нет? Кому еще выпадал шанс скататься туда-обратно на трамвае «смерти»? Той воображаемой богатой дамочке вряд ли бы подобное удалось.
– Не засыпай, Элис. Нам предстоит долгий день, – загадочно пообещала Чалис, прикоснувшись рукой к моему запястью. Кончики ее пальцев казались такими теплыми. Словно за вчерашний день я обменяла свое тепло на ее холод. Моя кожа была едва ли выше температуры мрамора. Ну просто ходячий труп. Наверное, я не выспалась да замерзла. А это весьма способствовало развитию нездорового воображения. Зачесался сгиб локтя. Почесав его и выразив своим лицом все недовольство мира, я уточнила:
– Тебе нужна помощь в магазине?
Картер пристально поглядела на меня. В ее глазах загорелся недобрый огонек, не сулящий, собственно, ничего хорошего.
– Только если тебе больше нечем заняться. Вечером, когда меня сменит Ника, мы с тобой отправимся в Кейн Хилл, – твердо сказала Чалис голосом, не терпящим возражений.
– В сгоревшую психушку? Что нам там делать? – недоуменно поинтересовалась я, и моя рука, державшая молочник, дрогнула над кружкой с кофе. Белые капли пролились на столешницу. Черт. Картер проследила за несчастьем ленивым взглядом. Затем снова посмотрела на меня. Встретившись с ней взглядом, я почувствовала себя не в своей тарелке.
– Доверься мне. Напоминаю, твоему взору не все открыто. Зато когда мы туда приедем, то ты уже сможешь увидеть недоступное мне, – полушепотом поведала Чалис, и тайная улыбка отнюдь не украсила лицо гадалки. Загадки с утра, психбольница вечером. Добро пожаловать в Англию.
– Лепестки розы, розовый кварц, лавр… что там еще?
– Корень валерианы, цветы лаванды, базилик, – Чалис терпеливо повторила инструкцию.
– Так себе саше, – скривилась я, завязывая мешочек красной нитью. Саму ткань розового цвета украшал странный символ, напоминающий рунический. Но со скандинавскими рунами у него было мало что общего. И он совсем не был похож на те знаки, что горели на запертой двери в моем сне. Сон.
– Слушай… – неловко начала я, приступая к наполнению синего мешочка сушеными листьями эвкалипта, – что у вас там за секретная дверь в конце коридора? Держите в ней дракона? – Выступать в стендапе меня точно не пригласят. Картер смешивала имбирь, корицу и гвоздику. – Ты глинтвейн варить собралась? У нас апельсинов нет, – моя вторая шутка не оказалась удачнее первой. Уголки губ гадалки чуть дернулись вверх.
– Талисман для привлечения денег, – пояснила Чалис и засыпала получившуюся смесь в мешочек из зеленого бархата. Я фыркнула:
– Такой уже существует, работа называется. Так ты расскажешь, что у вас за чудовища в тайной комнате? – напомнила я о своем вопросе. Картер опустила в мешочек черный гладкий камушек и так же завязала ткань нитью.
– Ты про кладовую? В ней нет ничего особенного, почти в каждом эзотерическом магазине есть подобная. Хранятся травы, инструменты, свечи, камни и прочее, необходимое для ритуалов.
– Ритуалов? Барашков на заклание приводите? – Пора заканчивать с шутками. Ну или сделать их смешней.
– Если ты про жертвоприношения, то такое под строгим запретом. Понимаю, сложно отнестись к магии серьезно. Но раз уж ты вызвалась мне помочь, то давай ты не будешь защищаться от меня с помощью юмора. Это несколько… По-детски. Не находишь? – вполне мирно попросила меня Чалис, чем мгновенно подняла во мне волну жгучего стыда. Я почувствовала, как щеки заалели. По крайней мере, я теперь не буду выглядеть такой бледной.
– Прости, это привычка с детства. Трудно от нее избавиться, – раскаялась я и взяла в руки белый хлопковый мешочек. Гадалка ободряюще улыбнулась:
– Ничего, все в порядке. Сейчас закончим с талисманами, и можно будет ехать. Ника завершит с ними работу, когда встанет.
– Разве это еще не все? – удивилась я, наполняя мешочек сухими цветами ромашки. Ответом мне послужило лишь короткое «нет». Ну и ладно.
Корса проснулась сегодня раньше обычного. В два часа дня она, облаченная в длинное светлое платье, уже вышла к нам в зал.
– Всем доброго дня… О, вы уже наполнили мешочки? Как чудесно! – Рыжеволосая владелица салона рассыпала по залу свой гребаный жемчужный смех. После нескольких ночей, проведенных с ней в одной спальне, королева моих ночных кошмаров вызывала во мне стойкое ощущение ужаса. Ужаса и чувства, что с ней явно что-то было не так. Переночую, пожалуй, сегодня в салоне. На диване мне будет вполне комфортно, главное, подальше от Ники.
– Все ради тебя, дорогая, да и покупатели сегодня не особо спешили к нам в магазин. Тогда мы поехали? – деловито спросила подругу Чалис. Та кивнула:
– Udanej podróży[38], – помахала ручкой и скрылась за шторами из бусин.
– Ну… пойду собираться? – неуверенно осведомилась я.
– Да, через пятнадцать минут жду в машине. Я уже готова ехать.
Мне оставалось только вернуться в спальню и положить в сумку все необходимое. Все необходимое, чтобы отправиться в проклятую сгоревшую психушку. Надеюсь, хотя бы на месте я пойму зачем.
Когда я плюхнулась на переднее сиденье «Мерседеса» Чалис, то была неприятно удивлена звучавшей в салоне музыкой. Песни Боуи теперь напрямую у меня будут ассоциироваться с гадалкой.
And I smelt the burning pit of fear,
we crashed a thousand yards below[39].
– Вселенная, ну за что! Ты современную музыку не признаешь?
Картер добродушно усмехнулась и передала мне диск. На обложке под надписью The man who sold the world был нарисован мужчина в шляпе, державший под мышкой ружье.
– Ну диск, ну Боуи. И? – Я вопросительно выгнула бровь. Чалис стукнула ногтем, покрытым черным лаком, по нарисованному сзади мужчины зданию, похожему на монастырь.
– Это Кейн Хилл.
– А, – только и смогла выдать я. Правильно, атмосфера должна быть соответствующей.
– Мы же не всю дорогу будем слушать его? – с надеждой спросила я, молясь, чтобы либо поездка завершилась быстрее, либо песен на альбоме было не так много.
– Нам ехать чуть больше часа. Я переключу потом, не волнуйся. А ты знала, что Кейн Хилл изображен только на американской версии альбома? В британском релизе просто использовали фото Боуи…
Я слушала Картер и молилась. Молилась о том, чтобы магнитола выплюнула этот чертов диск, желательно ровнехонько в приоткрытое окно. А проезжающий мимо автомобиль размолотил бы его к дьяволу. О, да. Эти разрушительные мысли меня успокоили, и я закрыла глаза, больше не вникая ни в речь Картер, ни в слова песен Зигги Стардаста.
Оказывается, я задремала. И дрема не была легкой дымкой, скорее, тяжелым маревом, в котором смешались образы Ники, Джулии и Майка. Больница во власти огненной стихии, а мы четверо стояли возле Кейн Хилл. Я взбила волосы, чтобы убрать помятость после сна и прекратить крутящийся в голове калейдоскоп образов. Чалис сделала остановку на заправке и, заметив, что я проснулась, собралась выйти из машины.
– Эй! – Я почти вцепилась в рукав ее зимней куртки. Она непонимающе обернулась ко мне. – Я с тобой. Хочу посмотреть, что там в магазине есть.
– Ничего полезного, – хмыкнула гадалка и открыла дверцу «Мерседеса». А я за «здоровыми» продуктами и не гналась. Жутко хотелось колы, хоть Чалис в этом и права, полезного в ней точно ничего нет.