– А как же твои убеждения не причинять вреда? – ухмыльнулась я. – Да и он же врач, так что пользу обществу приносит… Правда, к счастью или сожалению, его услуги не все себе могут позволить, – произнесенное мной «услуги» самой резало слух. Постепенно все превращалось в услуги.
Картер нахмурилась:
– Иногда можно и поступиться принципами. Ради спасения другого.
Я сердито цыкнула:
– Тц. Не надо спасать меня такой ценой. Джозеф успокоится, всему свое время. Да и теперь он осведомлен, что его маленький секрет перестал быть секретом… Подождем.
На лице Чалис отразилось недовольство, но она кивнула, нехотя соглашаясь со мной. Мы с ней стояли на кухне вдвоем, за окном еще властвовала ночь. На часах уже была половина шестого, но темноту на улице утром назвать язык не поворачивался. Со стороны плиты послышалось шипение, гадалка молниеносно успела выключить конфорку и снять турку с запенившимся кофе.
– Ловко, – восхитилась я, – словно у тебя третий глаз… на затылке, – ехидно добавила я и хихикнула. Время для веселья было неподходящее, но, возможно, оно уже таким и не станет.
– Просто кому-то пора купить кофемашину, тогда мне больше не придется обращаться в слух, когда варю кофе и одновременно веду с тобой беседы, – мягко улыбнулась Чалис, разливая ароматный напиток по кружкам.
– А молоко? – Я стукнула ногтем по кружке.
– Дворянские привычки? – приподняла бровь гадалка, но на губах играла улыбка.
– Просто хочу еще раз услышать, что порчу кофе, – хитро сощурившись, ответила я. Картер добавила молока из молочника. Я притворно поразилась: – Кофе в кружках, но молоко из пакета добавлять нельзя? Вы полны противоречий!
Чалис издала негромкий смешок и поставила молочник в холодильник. Кофе она предпочитала пить без сахара и молока. У нее сложились очень непростые отношения с этим напитком.
– Будешь тосты? – предложила гадалка, уже доставая из холодильника хлеб. Я отрицательно помотала головой. Есть не хотелось. Хлеб был убран обратно.
– Не хочешь или еда недостаточна хороша? – В голосе Чалис не слышалось издевки. – Кстати, что подавали на завтрак в твоем дворце?
Теперь я уловила саркастичные нотки, но ответила спокойно:
– О чем договоришься с вечера, или еще раньше, утвердив меню на неделю, то и приготовят. Я этим не занималась, да и пока мы жили в квартире, как-то даже забыли о таких вещах… А в последнее время мне было все равно, что подадут.
Видимо, сказанное вполне удовлетворило любопытство подруги, и она уже более участливо поинтересовалась:
– Куда весь штат особняка денется? Они потеряли работу?
Я закусила губу. С этим вопросом мне еще предстояло разобраться, но без денег работники Андерсон Мэнор не останутся.
– Нетронутым остался только домик садовника и часть ранее сгоревшего крыла… Его давно отремонтировали, так что пока бедняги поживут там. Дом придется продать.
– Не станешь заниматься восстановлением? – скорее утвердительно произнесла Чалис.
– У меня нет на это средств. После выплаты страховки и продажи особняка будут деньги. Развод окупится, и, скорее всего, я поделюсь вырученными деньгами с Джозефом… если, конечно, он вновь не вытворит глупость.
Картер неожиданно разозлилась и с грохотом поставила кружку на стол, чудом не расплескав содержимое.
– Ты называешь глупостью попытки сжить тебя со свету. Господь, неужели ты так слепа?
Я опешила, наблюдая за несвойственной Чалис экспрессией. На кухню заглянула Ника. Она, как всегда, работала в это время, проводя таинственные ритуалы с постоянными клиентами салона. Думать о том, что именно происходило во время таких ритуалов, я совершенно не хотела.
– Девочки, у вас все хорошо? – миролюбиво осведомилась Корса. Чалис вернула себе самообладание и кивнула:
– Разумеется, прости, если помешали.
Ника по-птичьи склонила рыжеволосую голову. Мне показалось, или радужки ее глаз чуть покраснели. Скорее всего, игра света.
– Да я уже закончила… сегодня не было ничего сложного. Элис, расскажешь, что произошло? На тебе лица нет.
Я обреченно вздохнула и повторила свою историю. Картер в то время, пока я делилась событиями последних двенадцати часов, молча смотрела в окно. Что она хотела разглядеть в этой черноте, я не имела ни малейшего представления.
– Ладно, совсем не выспалась, ужасная ночь, – угрюмо подвела я итог, – пойду немного отдохну, если получится, – и я направилась к выходу из кухни.
– Разумеется, я тоже скоро приду, – пообещала Ника, что напомнило мне о еще одной причине моего отъезда. Ну, из двух зол выбирают меньшее. Чалис по-прежнему избегала встречаться со мной взглядом. Я же слишком устала, чтобы убеждаться в том, что на меня никто не обиделся.
В комнате все так же царил полумрак, и неприятный красноватый свет торшера меня по-прежнему нервировал. Стараясь не обращать на него внимание, я скинула джинсы, которые надела, уже приехав в магазин, и осталась в бельевом топе. Приехала я в халате и накинутом сверху пальто. И даже это не поразило Чалис.
Я забралась под холодное одеяло с блокнотом в руках. Что-то я стала часто к нему обращаться. Возможно, когда ситуация, если так можно выразиться, разрешится, возобновлю визиты к доктору Белл. Можно будет опустить некоторые подробности. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь привести мысли в порядок. В воздухе висел уже знакомый тонкий аромат лавра. Ника решила зажечь свечи в спальне, полагаю, для защиты. Но вряд ли он меня защитит, особенно от нее самой. Я глядела на высокое пламя толстой белой свечи, и образ горящего особняка никак не выходил из головы. Я открыла блокнот, решив излить душу старому другу:
Свеча горела, тлел фитиль.
Огонь пылал гневом полный.
И с треском разваливался мир,
Безумной яростью плененный.
Тушили люди ливнем слез,
Дым поднимался в небо.
Ветер пепел твой разнес
Частичками былого света.
Все померкло в темноте,
Живое обратилось в пыль.
И я в бреду, в страшном сне,
Свеча горела, тлел фитиль.
Как только дрогнувшая рука вывела последнюю букву, я поняла, что моя печаль не связана ни с особняком, ни с Джозефом. В памяти упорно всплывало лицо Джулии, ее губы, застывшие в крике, и тело, охваченное огнем. Она пожертвовала собой, чтобы спасти других, в том числе и меня. Джозеф жертвовал другими неизвестно ради чего. Отомстить? Справиться с непринятием себя самого? Или брак со мной повредил его разум? Мечется, как лосось на нересте. Я усмехнулась сравнению. Внезапный звонок телефона вывел меня из раздумий. На дисплее высветилось: «Артур Падоян». Совсем забыла, что я работаю в издательстве. И ведь обещала подготовить материал. Но, вероятно, журнал не дождется от меня статей. Я взяла трубку:
– Мистер Падоян, доброе утро…
– Добрый вечер. У вас утро, у нас уже дело к ночи. Когда вы планируете вернуться в Лос-Анджелес и планируете ли вообще?
Я кашлянула, не зная, как ответить главному редактору.
– Кхм… Разумеется, планирую. В скором времени, – уверенно начала я, – готовлю материал о траволечении, а также использовании магии в целительстве. Есть настоящие профессионалы, может быть, даже удастся взять интервью у их клиентов. Получится довольно большая статья с достаточным количеством источников, – на одном дыхании протараторила я, сама не понимая, откуда взялись слова. Солгав однажды…
– Замечательно, но хотелось бы уточнить даты прилета. Спешу вас обрадовать, что у нас освободилось место в штате, я готов взять вас, но вы должны жить в Лос-Анджелесе, работа требует пребывания в редакции. Я могу на вас рассчитывать?
Мое сердце забилось быстрей. Готова ли я вернуться? В Лондоне мне точно делать было нечего.
– Да, мистер Падоян. Вы можете на меня рассчитывать. Я вам перезвоню скоро, видите ли, мой дом сгорел…
Я витиевато пояснила произошедшее, стараясь не касаться острых углов. Но Артура, похоже, ответ устроил, его тон в дальнейшем приобрел сочувствующий оттенок:
– Жаль это слышать. В любом случае жду от вас ответа с конкретными датами прибытия в Лос-Анджелес.
– Спасибо, – ответила я, собираясь прощаться.
– И еще… Элис, вас искала какая-то девушка. Представилась Сарой, но фамилию Роксана записала неразборчиво, могу понять только первые две буквы. «Л» и «Е». Контактов она не оставила, всего доброго.
В трубке раздались противные гудки. Попрощаться с Артуром я так и не успела. Кому я могла бы понадобиться в Лос-Анджелесе?
В спальне или стало холодней, или меня охватил озноб из-за переживаний. Я отправилась в душ, чтобы согреться под горячими струями. Сил стоять у меня не было, и я опустилась. Посмотрела на невысокий бортик. Плитка на нем тоже покрылась паутинкой трещинок. Скользнула пальцами, повторяя узор трещин, остановившись на крупном сколе. Свет в ванной не отличался яркостью, но я заметила, как вода под моими пальцами начала меняться. Капли, попавшие на бортик, медленно темнели и вишневым цветом стекали мне на руку. Дежавю. Я вздрогнула, отдергивая руку. Из скола хлынул багровый ручей, заливая меня кровью.
– Ты там жива? У тебя телефон звонит! – словно издалека раздался встревоженный голос Ники. Я взглянула на бортик. Никакой крови не было. Похоже, я задремала в душе.
– Иду! – крикнула я, поднимаясь. Надо смыть с себя остатки повторяющегося кошмара.
Наспех я обтерлась не слишком мягким полотенцем и, надев свой топ, вернулась обратно в комнату. Корса, странно на меня посмотрев, прошмыгнула в ванную. Ее движения были почти неуловимы, как шлейф негромких духов. Телефон снова привлек к себе внимание назойливым рингтоном, и я, подбежав к кровати, схватила смартфон. На этот раз звонил неизвестный номер, но первая цифра: +1. Вновь кто-то из LA? Я ответила:
– Алло?..
– Oh, mio Dio![48] До королевы Великобритании дозвониться проще! – возмущался Джакомо. Звонок Сарто одновременно и обрадовал меня, и озадачил.