– А ты пробовал? – едко поинтересовалась я.
На том конце провода шумно вздохнули:
– Фух… Элис, ты собираешься возвращаться? Твой арендодатель неправильно записал номер, и даже после того, как я ему дал верный контакт, все равно не может связаться с тобой… Еще некая Сара про тебя спрашивала, но изначально она хотела попасть в квартиру Джулии, – печально изрек Джакомо. И тут же себя одернул: – В твою квартиру, но ей нужна была Джулия. Кто она и зачем, говорить не стала, взяла у меня адрес редакции. На этом все, – резюмировал Сарто.
– Вы с главным редактором как сговорились. Звоните в один вечер, – я покачала головой, улыбаясь. Жаль, он меня не видит. В трубке раздалось веселое похрюкивание. Издавал его явно не Джакомо.
– Я слышу Моджо! Как он там? Безобразничает?
Джакомо рассмеялся:
– О, сеньор Моджо в своем репертуаре. Ты не поверишь, вчера он стащил у соседки нижнее белье, пока та спала, ну а двери в нашем доме, конечно, закрывать не нужно. Это камень и в мой огород. Наливаю себе кофе на кухне и слышу, как визжит Моджо. Выхожу в коридор, а на полу небольшой кучкой сложены, простите, трусы и бюстгальтер. Рядом не менее громко визжала соседка, умолявшая меня угомонить сеньора Моджо…
Я захохотала, представив эту картину. Джулия бы оценила. Мы еще немного поговорили с Джакомо, и спать я легла уже в куда лучшем настроении. Рассвет подарил мне сон без сновидений, за что ему большое спасибо.
Глава 3Пророчество
Прошло две недели после пожара. Моим официальным представителем по вопросам страховки и продажи дома стал Дэвид. Он был недоволен, когда я сообщила о своем решении уехать, не доведя бракоразводный процесс до конца. Джозеф не явился на первое слушание, на второе… и на следующие, я думаю, тоже не придет. Вероятно, развестись не судьба. Отложу этот вопрос пока что, вернусь в Англию через год. Нужно отдохнуть от столь долгого кошмара.
– Все собрала? – тихо спросила незаметно вошедшая в комнату Чалис. Я поглядела на незастегнутую сумку, чемодан и смятую постель с выпотрошенной на ней косметичкой.
– Почти, – глухим голосом ответила я. Чувствовала себя измотанной.
Гадалка прошлась ладонью между моих лопаток в утешительном жесте и села на краешек незаправленной кровати.
– Всегда так рано едешь в аэропорт? – поинтересовалась она, не глядя мне в глаза и сосредоточившись на стряхивании невидимых пылинок с черных вельветовых брюк. Ее шелковая фиолетовая блузка очень к ним подходила. Я же невольно одернула рукава старого серого свитера, ворот которого был до неприличия растянут. Бабушка подарила мне его на Новый год в две тысячи шестнадцатом. О браке и жизни в Лондоне хотелось забыть, а новая одежда об этом только напоминала.
– Если честно, то хочу побыстрее убраться из города. Мне будет в Гатвике куда спокойней. Вперед, в новую жизнь, – с грустной улыбкой сказала я. Ох, по Чалис точно буду скучать.
– Не забывай звонить, мне будет не хватать тебя, – словно прочла мои мысли гадалка. Я не выдержала и, бросив мятую футболку в дорожную сумку, обняла подругу. Картер стала мне настоящим другом, она мне нравилась, и потому я желала оставить ее как можно скорей. Не выживают люди рядом со мной.
– Я отвезу тебя в аэропорт, если ты не возражаешь, – предложила Чалис, отстраняясь первой. Ее глаза наполнились влагой, и она спешно отвернулась. Я вскинула брови:
– А Ника? Останется в магазине за старшую?
Картер издала смешок:
– Она и есть старшая… Ладно, не буду мешать. Время у нас еще есть.
Чалис так же неслышно покинула спальню. Сейчас был вечер, Корса за прилавком. Я осталась в комнате одна.
Через десять минут сборы были успешно завершены, и я вкатила в зал чемодан, объявив:
– Вроде все.
Ника отошла от прилавка и, подойдя ко мне, потянулась обнять. Ее волосы пропитались терпким запахом благовоний. Я не почувствовала былой тревоги, когда угодила в ее прощальные объятия.
– Powodzenia![49] – пожелала мне Корса и отступила. Она окинула меня взглядом, каким мать смотрит на свое чадо, отправляя его в школу. Хотя мне-то откуда знать.
– Я вам очень благодарна, девочки, правда.
Ника улыбнулась, Чалис поправила мои волосы и сказала:
– Если ты хочешь попасть в Гатвик пораньше, то поехали. По пробкам не хочется тащиться.
В этом я была полностью солидарна с Картер.
– Что там по навигатору? Сколько ехать? – поинтересовалась я, силясь заглянуть в телефон Чалис.
– Около часа, может, полтора. С трафиком в Лондоне никогда нельзя быть уверенным, едем почти в час пик, – отозвалась гадалка и завела двигатель. На этот раз в салоне звучали Pink Floyd. Песня началась где-то с середины, и я вопросительно поглядела на подругу.
– Я пришлю тебе сборник нормальной музыки для магнитолы. Ты застряла в прошлом веке, – пообещала я.
Чалис фыркнула:
– Пф. Просто у меня есть вкус.
Картер как ни в чем не бывало выехала на дорогу. А я столь возмутительное замечание оставила без комментариев.
Open your heart, I’m coming home.
– Надеюсь, это не альбом? Мы же не будем слушать их всю дорогу?
Чалис ругнулась сквозь зубы на наглого водителя, перестроившегося из другого ряда прямо перед ее «Мерседесом», не включив при этом поворотник.
– Что?.. И чего все такие агрессивные сегодня?
Картер меня не расслышала, оно и к лучшему. Незачем раздражать ее дурацкими вопросами, когда на шоссе и так полно джентльменов и леди, вполне способных на это.
Together we stand, divided we fall[50].
Я поглядела на Чалис, внимательно следящую за дорогой. Вместе мы выстоим, порознь – падем. Когда вся пыль минувших дней уляжется, мы обязательно встретимся с Чалис. Кажется, у девочек были планы переехать в Калифорнию и открыть магазин там. Это было бы чудесно.
Движение на шоссе стало свободней спустя минут двадцать мельтешения в пробках. Небо заволокло серыми тучами, и вскоре их разрезала вспышка молнии. Гром был едва различим, музыка в машине заглушила раскаты. На стекла медленно ложились капли. Отпразднуем конец февраля проливным дождем.
– Гроза, март еще даже не наступил, – проворчала гадалка. Я закивала, соглашаясь с капризным поведением погоды.
Машин на шоссе становилось все меньше, правда, до аэропорта было еще далеко. Спустя еще пять минут неспешной езды автомобили пропали из поля зрения вовсе. Я заерзала на сиденье.
– Тебе не показалось странным, что дорога подозрительно опустела в такое время, – обратилась я к Чалис, отвернувшись от окна. Я взглянула на Картер и заметила, как сильно она впилась пальцами в руль, даже побелели костяшки.
– Чалис?
Подруга не отрывала взгляда от дороги. И я посмотрела вперед. Неплотной дымкой на шоссе скользнул туман, словно перетекая из окружавшего дорогу леса. Путь явно не был похож на тот, каким обычно я отправлялась в Гатвик.
– Что происходит? – повысив голос, спросила я вновь. Картер что-то произнесла на незнакомом мне языке. Потом она ответила чересчур спокойным тоном:
– Думаю, тебе видней. Но мы точно не едем в аэропорт, – мрачно уведомила меня Чалис. В считаные секунды дорогу озарила вспышка золотого света, я почувствовала удар от столкновения автомобилей, и мир в громком треске погрузился во мрак, поглотив собой все это чертово ослепляющее золото.
Пробуждение было вязким, как густой кисель. Я застонала от головной боли. Открыла глаза и поняла, что мы попали в крупную аварию. Чалис на первый взгляд не пострадала, ее голова была откинута на подголовник, подушки безопасности не сработали. Я осмотрела себя: цела. Когда мир перестал вертеться перед глазами, а двоившаяся в глазах дверь «Мерседеса» вновь слилась в одну, я вышла из машины. На шоссе, словно столкнувшиеся бильярдные шары, стояли знакомый «Порш», «Мерседес» Чалис и чей-то старый «Сааб». На пустой дороге только наши автомобили. Я посмотрела по сторонам. В лунном свете поблескивало озеро, спрятанное в высокой траве, о существовании или несуществовании которого я так хотела забыть. События, произошедшие со мной летом, вновь ожили в памяти.
Я тряхнула волосами, сбрасывая оцепенение. Нужно было убедиться, что больше никто не пострадал, где бы мы ни находились. Я подошла к «Саабу». За рулем сидела девушка, ее длинные волосы скрывали лицо темным полотном. Голова незнакомки покоилась на руле, и задействованной подушки безопасности тоже не наблюдалось. Я подергала ручку двери «Сааба» – заблокировано. Ладно, буду надеяться, что автомобилистка в порядке. Оставив ручку в покое, я прошла к родному «Поршу». Джозеф находился в сознании и расфокусированно смотрел через лобовое стекло. Он был все еще пристегнут. Я устремилась к нему. В окно автомобиля я постучала слишком сильно. Муж вздрогнул и, повернувшись в мою сторону, опустил окно.
– Живой? – выпалила я, не понимая, почему только мы с ним в сознании. Он кивнул и заторможенно попытался отворить дверцу. Со второй попытки ему это удалось. Его короткое пальто распахнулось, рубашка выглядела мятой. Он запустил пальцы во взлохмаченные волосы и пожаловался:
– Голова раскалывается.
Не сдержав порыва, я стукнула его в плечо.
– А сердце у тебя не болит? Что ты наделал? Зачем сжег особняк! Дом, где ты вырос? Лишь бы он мне не достался? – прокричала я и отошла от него. Хотелось убраться подальше и орать во всю глотку.
– Элис, – мягко позвал меня Джо.
– Если у тебя нет ответа на мой вопрос, то лучше молчи, – огрызнулась я, все еще бредущая в никуда.
– Элис… там девушка…
Я обернулась. Из «Сааба», потирая лоб, вышла хозяйка автомобиля. Без куртки, черное платье с цветочным, как мне показалось, орнаментом развевалось на ветру. Туман доходил ей до самых колен, и длину платья я разглядеть не сумела. Я направилась в ее сторону, проигнорировав что-то спросившего меня супруга. Губы незнакомки двигались, но слова были неразличимы. Когда между нами оставался с десяток шагов, я услышала негромкое: