очь не могла до конца прийти в сознание, а Билл лишь безучастно смотрел на чёрный дым, валивший из окна спальни возлюбленной. Хелен начала что-то кричать и вернулась в дом. Какое-то время Уильям с Анной остались во дворе одни. Вскоре, на лужайку высыпали обитатели дома, послышался вой сирены пожарных машин.
– Фрэнк, там остался Фрэнки, Господь всемогущий! Вы что не слышите меня?! Там мой муж! – На истеричные вопли Хелены, казалось, никто не обращал внимания. Вода струями лившаяся из шлангов проигрывала битву с огнём. Элла в одной тонкой ночной рубашке подбежала к лежавшей на влажной траве Анне и тронула сестру за плечо.
– Эй, Энн… – Тихо позвала Элла. В ответ раздалось лишь неясное мычание.
– Она не приходит в себя, думаю ей нужен врач. – Также негромко вымолвил Уильям.
– Ох, Энн. – Сестрёнка обхватила небольшими ладонями бледное лицо Анны. – Что теперь будет с нами? – В приоткрытых глазах старшей сестры отражалось красное зарево.»
Я перечитала, по всей видимости, лишь отрывок произведения ещё раз. Прочитанное напомнило мне о недавнем разговоре с Джулией. Она решила стать писателем? Быть журналистом для неё недостаточно? Сэлотто заворочалась во сне и перевернулась обратно лицом к ноутбуку.
– Что ты делаешь? – Резкий, хриплый ото сна голос Джулии заставил меня вздрогнуть.
– Я хотела выключить лэптоп, ты уснула и оставила его включённым. – Мой голос остался на удивление спокойным. Сэлотто зевнула.
– Не врала бы хоть. Прочитала?
– Да. – Призналась я и почувствовала облегчение. – Скажи, ты пишешь, отталкиваясь от своих воспоминаний? Это про пожар в квартире? Ты, кстати, в нашем разговоре не упоминала Марту. Как вы вообще оказались в штатах? Мы ничего не успели обсудить. – Джулия вздохнула и села в кровати.
– Давай всё же по порядку. Слишком много вопросов. – Я присела рядом с журналисткой и приготовилась внимательно слушать историю Джулии.
Глава II
Рассказ Джулии
Сэлотто начала говорить монотонно, словно хотела погрузиться в транс и заодно затянуть в него меня. Моджо продолжал посапывать как ни в чём не бывало.
– Говорить буду долго, наберись терпения. Потом я отвечу на все твои вопросы. – Я согласно кивнула.
– После событий 1988-го года, когда мне исполнилось семь, мою мать навестила дальняя родственница, счастливо, как мама рассказывала, вышедшая замуж за американца и эмигрировавшая в США. Жили они не слишком богато, тогда я имела слабое представление о расположении штатов, знала, что родственница поселилась где-то на юге. Женщину звали Елена. Она привезла в подарок мне куклу, а матери «настоящие американские джинсы». По тем временам это была неслыханная щедрость. Я до сих пор не понимаю, как именно они это всё провернули, но по всей видимости, мать решила, что мне в Америке будет лучше или просто Елена предложила ей денег. Главное, что со стороны родственницы была заинтересованность увезти меня, а со стороны матери передать меня ей. Может она и была рада избавиться от странной дочери. И как я подозреваю, мама не посвятила Елену в странные события, связанные со мной. Так я оказалась в Техасе. У Елены и её мужа была дочка – Мартэлла. Она была младше меня на добрых четыре года, и на каком-то своём языке пыталась общаться со мной. С учётом того, что на момент переезда, я начала ходить только в первый класс, и иностранного языка не знала… Зато Марта стала для меня отличным компаньоном для освоения английского. Может, прервёмся и сварим кофе? – Я молча встала с кровати и прошла в кухню. Но мне хотелось просто кричать. Что за матери такие? Её родная мать, чьё имя она ни разу не упомянула может дать фору моей. Сэлотто так молодо выглядит, я никогда не спрашивала сколько ей лет. Джулия босиком проследовала за мной, а рядом с ней процокал Моджо.
– Сваришь, да? На чём я остановилась? Так вот, я долго адаптировалась, мы с Мартой сдружились, но я всегда звала её Эллой. Моё же имя в документах сменили и нарекли меня Джулианной, хотя в доме, да и везде звали исключительно Анной. А всё влияние мамаши моего отчима, той ещё стервы. Мне кажется, моё существование было ещё терпимым, в сравнении с жизнью Эллы. – Я дрожащими руками поставила кружки с кофе на стол. Забыв, из какой обычно пьёт Джулия, я взяла две одинаковых – белых, словно позаимствованных из кафе. Возможно, так и было.
– Так что мы выдержали все издержки воспитания в религиозной до фанатизма семье. От школы, которая подчинялась своим правилам, до неустанного надзора со стороны бабули Фло. Как ты понимаешь, с общением со сверстниками, в особенности с мальчиками, было весьма строго. Каким-то образом довлачив своё существование до семнадцати лет, я совершила проступок и напилась до беспамятства с одноклассником, который бегал за мной с девятого класса. Отчим об этом узнал, что мы выпили его виски, притронулись к сигаретам и после того как он вырвал клок моих волос, я навсегда распрощалась с длиной. Затем, как ты могла прочитать, случился пожар. Я ничего не помню, мне все подробности рассказывали Билл и Марта. Фрэнк – мой отчим сгорел в огне. Его обгоревшее тело выносили в мешке. Опознавать нечего было. Хелен винила во всём меня. Каким-то образом она навела справки обо мне и выяснила, что подобное уже происходило, правда, без жертв. Родители Уильяма хотели забрать меня из семьи Сэлотто, но я не могла бросить сестру, которую считала родной. Когда ей исполнилось восемнадцать, прямо в день совершеннолетия – мы уехали и решили позже осесть в Сан-Диего. С Уильямом, который перебрался в Даллас и устроился работать на радио, пришлось распрощаться. – Крутя в руках уже пустую кружку, Джулия едва слышно всхлипнула. Но быстро взяв себя в руки, решила продолжить:
– В две тысячи четвёртом нам с Мартой пришлось тяжело. Я работала, о своём будущем особо и не думала, пока в один прекрасный день сестра мне не объявила, что возвращается в Техас, так как оставлять мать, всё ещё не оправившуюся после смерти мужа было бы эгоизмом. Мы сильно поругались. Она вернулась в родной город, а я не знала, что мне делать. Я осталась совсем одна. – В сердце защемило. Вот что притянуло ко мне Джулию – одиночество.
– Я не стала искать Билла, не хотела портить ему жизнь. Он и так настрадался из-за меня. А это означало, что мне оставалось творить свою судьбу в одиночку. Я покинула Сан-Диего и попробовала жить сначала в центре LA, а затем переехала в Санта-Монику. Окончила местный колледж и устроилась в газету. Это, кстати, моя первая работа после неквалифицированного труда, если так можно выразиться. – Джулия хмыкнула и потянулась за сигаретами.
– Ты не пробовала наладить связь с Мартой?
– Пробовала, – отозвалась Сэлотто, выдыхая дым, струйкой потянувшийся вверх. – Правда, ничем хорошим это не закончилось. Летом десятого года, почти таким же засушливым как в девяносто восьмом, я вернулась домой. Пепелище, конечно, давно отстроили, мать скрепя сердце приняла меня, а Марта избегала моего взгляда. Но не это самое страшное. Я проснулась среди ночи от острой нехватки воздуха, помню на огромных часах было полшестого утра. Когда я открыла глаза, то увидела перед собой обожжённое лицо Фрэнка, искажённое гримасой гнева, а его по-прежнему сильные руки сдавливали моё горло. Я не могла поверить своим глазам. Мне повезло, в тот момент в комнату зашла Марта и Фрэнк исчез. Просто растворился в воздухе. Я думала, мне это всё приснилось… Всю свою жизнь, я себя винила в его смерти. На мои уговоры уехать, Марта не реагировала. А уж на рассказы о снах с присутствием её отца – тем более. И я уехала несолоно хлебавши. Одна загадка – я понимаю, почему Фрэнк преследует меня, но ты утверждаешь, что он убил Мартэллу, – журналистка покачала головой, туша сигарету в пепельнице, – не понимаю.
– Как и я, – я и правда не могла сложить пазл. Мужчина с обожжённым лицом – это отец сестёр. Вот почему они не хотели говорить кто он. И теперь все элементы, похоже, есть, а картинка всё равно не складывается. – Твоя мать жива? – На мой вопрос Джулия удивлённо вскинула брови.
– Насколько мне известно – да, если ты о Хелен. Что до биологической, понятия не имею
– Я про Хелен, думаю, что имеет смысл с ней – это обсудить, да и не думаю, что Фрэнк просто так отстанет, может стоит всё же поговорить? – Сэлотто вздохнула.
– Может, ты и права, давай обсудим это завтра. Возможно, я повторяю только лишь, возможно, за выходные есть вероятность успеть слетать туда-обратно.
– Значит, подумаем об этом завтра. – И погасив свет, каждый из нас сделал вид, что уснул.
Глава III
Солнце Техаса
Вырви сердце, обрети свободу
Пройди сквозь марш спесивых лиц
Что толку доказывать народу
Коль ты не псих, и не мудрец
Кто мы такие, оскорблять их веру
Поклоняться мнению большинства
Уж лучше подхватить холеру
Чем думать также как толпа
Пока я выписывала в блокноте эти строчки и размышляла над недавними событиями, вернулась Джулия со стаканчиками кофе. Кафе в аэропорту оказались переполнены. Хорошо хоть лететь нам всего три часа.
– Кофе дрянь, – сердито заявила Сэлотто, поморщившись после глотка, выуженного неизвестно где напитка.
– Где раздобыла? – Поинтересовалась я, отхлёбывая из своего стакана. И тут же скривилась. Кислая гадость.
– В автомате, что-то оживлённо здесь сегодня. Аномалия просто. – Сэлотто была как всегда неразлучна со своим лэптопом, а присмотр за Моджо был поручен сеньору Сарто. И я была весьма рада провести хоть недолгое время подальше от назойливого животного. Я о поросёнке конечно.
– Нам пора на посадку, пошли. – Так хорошо сиделось.
Полёт был довольно быстрым, и вышел даже несколько короче, чем было обещано. Когда мы сошли с трапа, я была удивлена тёплой погодой. Конечно, в Калифорнии было совсем не холодно, но здесь по-настоящему ощущалось тепло. Не представляю, какого здесь находиться в самый разгар лета. Джулия арендовала машину на пару дней, и мы отправились в её родной городок, который находился за девяносто миль от аэропорта. Нам пришлось остановиться на заправке, заодно мы выпили по действительно хорошему кофе, которому не требовалось ни сахара, ни молока. Сэлотто взяла напрокат простой кроссовер с автоматической коробкой передач. Я уже и не помнила, когда была в последний раз за рулём.