– Как жить?
– День за днем. Шаг за шагом.
Знаешь, есть такой жест, когда показывают кавычки? Многие иронично шевелят пальцами, рассуждая о своих «отношениях». У нас никаких кавычек не было, Ал, поверь. Все вокруг напоминает о прошлом. Когда кто-то сидит по-турецки. Большие очки. Расклешенные юбки, телепередача про Маргит, Прага. Когда кто-нибудь в поезде читает сообщение и улыбается, мохнатые наушники, маленькие татуировки. Посторонний человек скажет, что это глупость, но я-то знаю, в таких мелочах – ты.
И музыка. Раньше я терпеть не мог песни, которые тебе нравились. А теперь полюбил и даже составил плейлист из летних хитов. Сентиментальную фигню добавлять не стал, выбрал только ту музыку, от которой ты подскакивала с дивана и вопила: «Обожаю эту песню!», погромче включала радио в машине или срывалась на танцпол в Клэпхем-Гранд, улыбаясь мне через плечо.
Сейчас я включу айпод, Ал, надену наушники и пойду бродить по ночному парку, как любила делать ты. Буду идти и слушать твой голос…
«Pompeii» Bastille
«Wake Me Up» Avicii
«Locked Out of Heaven» Бруно Марс
«Ho Hey» The Lumineers
«Wrecking Ball» Майли Сайрус
«Drinking from the Bottle» Келвин Харрис (при участии Тайни Темпа)
«I Need Your Love» Келвин Харрисм(при участии Элли Голдинг)
«I Love It» Icona Pop
«Play Hard» Дэвид Гетта
«You and Me» The Wannadies
«Get Lucky» Daft Punk
«We Are Young» Fun (при участии Жанель Монэ)
Отрывок из письма, отправленного профессором Джереми Куком, 6 ноября 2012 г
– Она убила моего ребенка!
Я отшатнулся от ее вопля, но Меган ухватила меня за пояс.
– Потому я и поехала в Саутгемптон. Надо было рассказать Алисе, что она натворила…
Мне удалось вывернуться из цепкой хватки, и Меган неуклюже уронила руки на живот. Ларри, она заплакала.
– Алиса заявилась ко мне после того, как узнала, что Люк вытер об нее ноги. Напилась до бесчувствия, отказывалась ложиться спать. Я тащила ее на себе вверх по лестнице, а потом она поскользнулась.
За окнами шумел ветер. Снова слезы. Громкие булькающие всхлипы.
– Она уцепилась за меня, и мы кубарем скатились по лестнице. Алиса лежала сверху и хохотала. Дрянь такая, смешно ей было.
Жалость в моей душе смешалась с ослепительно острой яростью. За окном сгустилась непроглядная темнота.
– В первый раз в жизни со мной случилось что-то по-настоящему важное: со мной, не с Алисой! Но она даже тут не могла мне уступить, даже с малышом. Маленький мой, не успел толком появиться на свет… Просто смыт, смыт в туалете…
– Боже мой…
– Журналисты говорят, что у меня не все дома… Алиса была форменным психом! В тринадцать лет она вскрыла себе запястье, будто банку с колой. И заметьте, ваша драгоценная Алиса даже для этого умудрилась сочинить рациональное объяснение.
– Не моя. Заметьте, чья угодно, только не моя.
– Помните про угрозы, которые ей присылали? – С носа Меган свисала густая капля. – Комментарии на твиттере, письма – это все я. Свободный человек – тоже я. И засохшие цветы от меня.
– Вы столкнули ее в воду, так ведь?
– Специально приехала. Хотела, чтобы она осознала свою вину, ведь от ее глупости пострадала я.
– Вы столкнули ее в воду?
– Пожалейте меня, – ныла Меган, – пожалуйста, не надо… – А потом: – Вам все равно не поверят.
– Вы столкнули ее в воду, а потом написали то сообщение. Оно должно было подтолкнуть следователей к версии о самоубийстве.
– Вас не станут слушать. Никто не доверяет бренду с подмоченной репутацией.
– Люди – не бренды.
– Все мы бренды, все до единого.
Ветер раскачивал ветви вяза. Моего вяза.
– В детстве я на нее молилась, просто боготворила. Врала незнакомым людям, что мы сестры-двойняшки.
Ларри, мне неведомо многое в этом мире, но одержимость я знаю в лицо. Скребет наждаком, впивается колючей проволокой, душит скользкой плесенью. Грань между любовью и ненавистью слишком тонка, и когда одно перетекает в другое, срабатывает принцип обратной пропорциональности. Я собирался задать Меган вопрос, устрашающий в своей жестокости, однако выбора не было.
– Мальчик или девочка?
– Слишком рано. Слишком рано. – Она поднялась со стула, и в этот раз я не стал ей мешать. Проскользнула в угол кабинета, опустилась на пол. – Я пыталась рассказать про беременность, но Алиса ничего не соображала, пропустила мимо ушей. Не слушала, понимаете, просто не слушала. А ведь она была моим самым близким другом.
Ни свидетелей, ни камер наблюдения. Две девушки; одна сейчас лежит на деревенском кладбище неподалеку от Корнби. На надгробии цитата из Бронте: «Я не птица, и никакие сети не удержат меня».
– Я скоро умру, – сказал я. – Уважьте мою последнюю волю, не хочу оставлять за собой незавершенных дел.
– Что я натворила?
– Солгали.
– Дороги назад нет.
– Ну почему же. – Я вспомнил любимое изречение своей матушки: «Ложь обойдет полсвета, прежде чем правда успеет надеть башмаки». – Врать трудно, а быть честным легко.
Ларри, я взвешивал разные варианты действий: отвезти ее силком в полицейский участок или заставить официально подтвердить свое признание.
– Вам не удастся отвертеться.
– Ничего, я умею хранить секреты.
– Я тоже. Но говорить правду у меня получается лучше.
– Для пиара всегда нужна хорошая история.
Да, история. Должно быть, в тот вечер Меган подняла воротник повыше или обмотала лицо шарфом – шел снег, никто бы не обратил внимания – и уехала обратно в Лейк-дистрикт. На следующий день она, дождавшись новостей о трагедии, позвонила Лиз и Дейву, чтобы предложить свою поддержку. Кто, как не старый друг, лучше всех подойдет на роль утешителя?
– Вот почему вы так резко накинулись на меня.
– Выбора не было. Люка отпустили, версию с самоубийством никто не учитывал, так что вы стали следующим подозреваемым.
Значит, я был прав. Словно хамелеон, она приспосабливалась к изменившимся обстоятельствам, поддерживая каждую новую теорию, а потом, когда все возможные уловки закончились, взяла на прицел меня.
Беспристрастный наблюдатель мог бы отметить, что я сам действую из корыстного интереса. Книга, подобная моей – мы остановились на названии «По ее следам», – значительно выиграет от неожиданной развязки. Тем не менее все, что я здесь рассказываю, – правда, ведь нельзя быть честным избирательно. Это все равно что быть немного слепым, слегка мертвым или чуть-чуть беременным.
За окном ночь. Скоро я покину этот мир. Как удар под дых: я умираю.
– Вы не заслуживаете материнства. Вы бы изувечили ребенку жизнь.
– Я столкнула Алису в воду, послушала крики и ушла. Ни о чем не жалею. – Голова Меган безвольно склонилась набок. – Меня тошнит, – пробормотала она. – Я ведь даже не хотела ребенка, мне еще слишком рано заводить детей. Провела одну ночь с каким-то уродом, и вот пожалуйста! А потом поняла, как это здорово. – Она обхватила колени руками, спрятала лицо. – Мне надо исповедаться священнику, а не престарелому профессору. Разве можно тосковать по тому, чего никогда не имел?
– Легко. Это называется силой воображения. Вы сами заставили публику воображать самые невероятные вещи. – Воцарилось зловещее молчание. Я подумал: «Хватит. После сегодняшнего вечера никто и никогда не заплачет по моей вине». – Та цитата из сообщения принадлежит Уайльду, Плат ее позаимствовала.
– Я взяла с нее пример. – Немного помолчав, Меган добавила: – Телефон лежал прямо на земле. Когда она ушла под воду – спрыгнула, поскользнулась, выбирайте сами, – и все затихло, я написала послание мамочке. Лиз подумала, что это Алиса. Что Алиса решила с ней попрощаться.
Это так просто: нажать несколько кнопок, добавить пару восклицательных знаков и смайлик – вот и все прощание. И ты уже мертв.
– Крокодиловы слезы, – сказал я. – Сплошные крокодиловы слезы.
– Око за око. И зуб за зуб. Она была убийцей.
Маленькая дрянь не сомневается, что ей удастся выйти сухой из воды, но я заставлю ее предстать перед судом. Выступлю перед публикой, брошусь на баррикады, и она не избежит карающей длани закона. Я тоже последую принципу «публикуй, и гори оно синим пламенем» и исправлю вопиющую несправедливость. От этой мысли я даже слегка прослезился, Ларри. Настоящий катарсис. Я еще не разучился плакать.
– Вы меня и пальцем не сможете тронуть, – сказала она.
– Еще как смогу, – ответил я, подбираясь ближе и поднимая руку. – Уж поверьте мне!
Меган вскинула голову. В ее глазах плескалось нечто большее, чем просто страх.
Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 25 августа 2013 г.
От: jfhcooke@gmail.com
Кому: marlenegutenberg@gmail.com
Тема: Отъезд
Дорогая Марлен!
У меня осталось немного времени перед отлетом, поэтому я постараюсь написать вам более подробное письмо вместо вчерашней рассеянной записки.
Последняя встреча с врачом прошла не очень удачно. Он говорит, что мне осталось три года. Пять, если очень повезет. Что ж, эта треклятая книга не обеспечила мне бессмертия.
Я почти смирился с судьбой. Как ни странно, известия о болезни вызывают больше тревоги не у меня, а у моих собеседников. Я еще не отточил умение делиться такими новостями. Один составитель кроссвордов в «Гардиан», чей труд я высоко ценю, совсем недавно сообщил всему миру о своей болезни: «разрастающийся знак зодиака» (3) и «проводник для еды» (7). «Рак пищевода», – догадался я, заполняя пустые клетки.
Больше не нужно пиявкой цепляться за университетскую должность, ожидая неминуемого сокращения. Ухожу на пенсию. Хотел ускользнуть незаметно, но на кафедре планируют прощальную вечеринку. Так что меня ждет бокал теплого вина посредственного качества, канапе на подносе и прочувствованная речь от руководителя (без галстука он и сам вполне сойдет за студента), который будет описывать мой «бесценный вклад» и «уникальную методологию». После короткого приступа всеобщего благодушия я заберу вещи из кабинета, разгребу бумаги на рабочем столе, запру дверь и отправлюсь домой, где меня будут ждать Флисс и наша собака.