— Можно, я все-таки подожду, пока профессор закончит прием? Надеюсь, он не откажется повидаться со мной.
— Заходите, — вздохнула Анна. — Побудьте в гостиной, я приготовлю вам чашечку кофе. Вы ведь не завтракали, правда?
Сквозь пелену печали, стягивающей юное лицо Анны, прорвался лучик лукавой улыбки — она прекрасно знала привычки Лу и понимала, что та, любившая поспать в ранние часы, могла не успеть позавтракать, чтобы примчаться в дом Фрейда в десять утра.
— С удовольствием съем твой завтрак, — улыбнулась в ответ Лу. — Надеюсь, ты можешь угостить меня блинчиками?
После завтрака Анна занялась семейным хозяйством, а Лу вынула из сумки блокнот и начала записывать основные тезисы своей предстоящей беседы с Фрейдом.
Во-первых, людям нужна война, которая помогает им высвободить из-под запрета свою истинную сущность. Ведь человек в современном обществе то и дело подавляет свои желания и побуждения, что приводит к неврозам и психическим расстройствам. Только война помогает людям докопаться до своей животной сущности.
Во-вторых, Лу нашла утешение для разбитого сердца Фрейда — она скажет ему, что его опустевший дом и опустевший семинар дают ему больше свободного времени и душевной отстраненности для более плодотворной научной работы.
Лу высказала все это Фрейду, который не перебил ее, ни разу не возразил и не сказал ни слова в ответ. Взгляд его был настолько неподвижен, что она не была до конца уверена, слышал он ее или нет. Всмотревшись в его лицо, она со стеснением сердца подумала, что глаза его затянуты пеленой невыплаканных слез.
Петра
Прошло два года, но конца войны не было видно. И я позволила себе выписать несколько строк из дневника графа Гарри, помеченных декабрем 1916 года.
«Мой друг написал мне из госпиталя, что он не чувствует того подъема, который испытывал год назад. “Это будет самое грустное Рождество в моей жизни, — пишет он. — Тысячи молодых людей пронесут эту печаль до конца своих дней, если останутся живы. Горечь и возмущение капля за каплей заполняют сердца тех, кому предстоит решать, каким станет будущее нашей страны. Куда бы я ни шел, я слышу гул приближающегося урагана. И пока наши политики окапывают свои частные огороды, под ними созревает страшное землетрясение, угрожающее выкорчевать все огороды вообще”».
Ураган налетел так стремительно, что у меня не хватает слов его описать. Я лучше приведу несколько газетных сообщений.
— Согласно телеграммам из Вашингтона, президент Вильсон предложил другим нейтральным державам присоединиться к Соединенным Штатам и прервать дипломатические отношения с Германией.
В России произошла революция. Русский царь отрекся от престола. Было создано Временное правительство, которое продолжило войну с Германией.
Одна из газет представила краткую историю навеки сошедшей со сцены российской династии Романовых:
Статус — империя.
Должность — Император Всероссийский.
Год основания — 1721-й.
Кем основана — Петром 1-м.
Год устранения — 1917-й.
Кем устранена — Николаем 2-м.
Вчера в России максималисты, называющие себя большевиками, устроили переворот. Временное правительство разогнано, его председатель Керенский бежал, министры арестованы. Большевики пообещали немедленно закончить войну.
Но война продолжалась, вконец изматывая как Россию, так и Германию. Руководитель РСФСР В. И. Ленин решил прекратить войну любой ценой. Он поручил переговоры о мире Льву Троцкому.
Представителями советской России и Центральных держав (Германия и ее союзники) в городе Брест-Литовске был подписан Брестский мир — сепаратный мирный договор, обеспечивший выход РСФСР из войны. До заключения Брестского мира большевики пытались склонить правительства стран Антанты к заключению всеобщего демократического мира, основанного на принципе «без аннексий и контрибуций». Но хотя большевики заручились формальным согласием Центральных держав с таким подходом, страны Антанты заключение такого всеобщего мира отвергли. Не придя к согласию с Германией об условиях мира, советская делегация во главе с Л. Троцким заявила о тактике «ни войны, ни мира» или о прекращении войны одновременно с отказом от заключения мира. В результате этого мира Россия оказалась заключенной в границы времен Петра Первого.
Освобожденная от военных действий, измученная русская армия откатилась домой, не предвидя, что ее ждет еще более ужасная война — гражданская. А измученная немецкая армия вместо того, чтобы вернуться домой, покатилась вслед за русской, захватывая все новые земли.
Граф Гарри
Граф Кесслер в это время жил в Берне, весь последний год занимая в посольстве Германии должность атташе по культуре. Он охотно пристраивал в швейцарских театрах безработных немецких актеров, привозил на гастроли в нейтральную Швейцарию обескровленные войной немецкие театры, но главное — умело использовал свое немалое обаяние для выяснения связей представленных в Берне дружеских Германии посольств со странами Антанты. Через пару месяцев после подписания Брестского мира в Берлин прибыли официальные представители правительства РСФСР — посол Адольф Иоффе, щуплый еврей с печальными глазами газели, и личный агент Ленина Леонид Красин, истинно русский, высокий брутальный мужик.
Граф Гарри был срочно отозван в Берлин — памятуя о его многолетних связях с лучшими представителями русского искусства — такими как Стравинский, Дягилев, Бенуа и Бакст, ему предложили вести переговоры с посланцами новой советской республики. Похоже, что наивные немцы еще не увидели разницы между старыми правителями России и новыми. Новые русские торговались яростно и упорно — они требовали вернуть им Кубань и подступы к Кавказу. Иначе, утверждали они, власть Германии ожидает экономический крах и полное крушение.
Для большей убедительности их доводов представители новой российской власти пригласили графа Гарри на обед в советское посольство, которое, не тратя сил на перемену адреса, осталось в здании бывшего посольства Российской империи. На званом обеде присутствовали с немецкой стороны граф Гарри и будущий лауреат Нобелевской премии мира Густав Штреземан, а с российской — Леонид Красин и большевистский генерал Менжинский. Свои яркие впечатления от этого обеда, устроенного в честь Кесслера посланниками нового пролетарского государства, провозгласившего своей целью уничтожение буржуазной роскоши, граф в тот же вечер записал в дневнике:
«Парадные залы посольства, осененные изумрудно-алыми портьерами из дамаска, и уставленные малахитовыми столиками и элегантной мебелью от Обюссона в стиле 1850-х, когда император Николай 1 посещал Берлин, выглядят вполне презентабельно. Иоффе сказал, что он оставил все без изменения, только убрал портреты царской династии, поскольку они не соответствуют нынешним обстоятельствам.
Обед подавали старые почтенные лакеи посольства, облаченные во фраки и белые манишки. Он был сервирован на огромном столе, украшенном вазой с красными розами и уставленном тарелками императорского фарфора и серебром с императорскими гербами. Нам подали три сорта вин, шампанское, паштет из гусиной печенки, лобстеров, консоме, жареных цыплят, спаржу, шербет с пылающим внутри сахаром, сыры, масло, фрукты — всего не перечесть. Это был настоящий посольский обед, несомненно, приготовленный бывшим посольским шеф-поваром. Причем, согласно берлинским сплетням, сам Иоффе обычно ест на кухне вместе со слугами, потому что это соответствует его принципам. Но во время званого обеда его принципы проявились только в том, что он и его коллеги были одеты не во фраки, а в обычные пиджаки.
Во время обеда все трое русских, отлично владеющих немецким языком, постарались внушить нам, что целью нового пролетарского правительства не является уничтожение мелких собственников, оно собирается положить конец только власти крупных компаний.
— А может, последуем совету Вальтера Ратенау? — пошутил Красин. Я не успел спросить, какому именно совету Вальтера он намерен последовать, как Менжинский тоже решил пошутить:
— А не лучше ли этого зловредного Ратенау просто прикончить? Многие немцы сочтут это патриотическим актом.
В ответ на это предложение посол Иоффе, нежно улыбаясь, отсалютовал Менжинскому бокалом шампанского».
Петра
Однако довести свой замысел до конца представители Советов не успели — волна немецкой революции смела советское посольство, сорвала портьеры, разломала обюссоновскую мебель, разбила фарфор, разграбила серебро и вынудила посла спасаться бегством.
Революция началась с того, что потерявшее разум командование немецкой армии задумало в конце октября отправить весь свой флот на абсолютно безнадежную морскую битву с намного превосходящим его во всех отношениях флотом Антанты. Они планировали эту безнадежную битву «ради спасения чести».
Мятеж начался в портовом городе Киле — немецкие матросы взбунтовались против такого очевидного убийства целого флота, восстание распространилось, как пожар, по всем портам Германии. В начале ноября 1918 года оно докатилось до Берлина. 9 ноября кайзер Вильгельм Второй отрекся от престола и, оказавшись благоразумнее русского царя, умудрился бежать за границу.
Непредусмотрительный русский царь Николай Второй, сосланный в Екатеринбург, был к тому времени расстрелян со всей семьей без суда и следствия по решению Уральского Совета Народных Комиссаров, сообщение которого, опубликованное в газете «Вечерний Берлин», поражало наивным цинизмом: «Кровавый царь был казнен в Екатеринбурге по требованию революционного народа. Да здравствует красный террор!»
Когда Гарри прочел этот выразительный краткий текст, он вспомнил маленького большевистского посла Адольфа Иоффе со скорбными глазами газели и вазу с красными розами на столе, уставленном императорским фарфором. Вспомнил и содрогнулся, тем более что посол Иоффе уже почти договорился с министром иностранных дел о назначении графа Кесслера представителем кайзера Вильгельма в Москве, которая уже тогда стала столицей республики Народных Комиссаров.