Савелий явно задерживался, и я решила, пока его нет, познакомиться с отличным набором книг этой библиотеки. Когда я обратилась к библиотекарше за разрешением, она потребовала, чтобы я зарегистрировалась и предъявила паспорт. Как ни странно, но, раскрыв его, она повела себя, как очарованный мною самец, — глаза ее остекленели, как у выброшенной из воды рыбы, и дыхание прервалось.
— Вы — Лу фон Саломе? Та самая? — наконец выдавила она из себя. — Это вы написали книгу о Ницше?
Ее негромкие слова произвели в зале эффект разорвавшейся бомбы — тишина воцарилась такая, какая бывает сразу после взрыва. Но ее прервал голос молодого парня у меня за спиной:
— Так это вы разбили сердце великого человека?
— Вы об этом знаете? — спросила я, удивленная его осведомленностью.
— Фридрих Ницше — мой любимый философ! Я все о нем знаю.
Пышногрудая дама поднялась из-за стола:
— Рада с вами познакомиться, Лу фон Саломе. Я Анжелика Балабанова, а Бенито — мой гражданский муж. Мы — последователи Ницше, — сказала она по-русски.
— Очень интересно, — вежливо откликнулась я.
Стриженые девицы дружно ахнули:
— Она говорит по-русски!
А Бенито откликнулся по-французски:
— Но я, к сожалению, по-русски не говорю.
Тут Анжелика заподозрила, что ее муж заинтересовался мною, — похоже, она хорошо его знала, — и сменила любезный тон на агрессивный.
— Милая Лу, я читала ваши книги и удивляюсь, почему вы, рассказывая о своей нежной любви к вашему покойному отцу, нигде не упомянули, что именно он, генерал Густав фон Саломе, жестоко подавил польское восстание и утопил в крови всю эту несчастную страну?
Девицы за столом всполошились и заколыхались, как колосья на ветру. Одна из них выкрикнула:
— Дети за родителей не отвечают!
А другая атаковала Анжелику:
— Тебе ли упрекать кого-нибудь за отца? Когда твой — типичный еврейский капиталист-кровосос!
— Он капиталист, но крови ничьей не проливал! — взвизгнула Анжелика. Неизвестно, чем бы эта перепалка закончилась, если бы наконец не вернулся Савелий в сопровождении Любы. Он поставил на стол свой медицинский чемоданчик и устало опустился на стул.
— Что с нашим дорогим Стариком? — не вытерпела одна из девиц.
— Случай нелегкий. К тому же, очень запущенный. Я провел несколько лечебных процедур, но тут вернулась хозяйка Любы и нам пришлось убираться прочь.
— Где же Старик с Надин?
— Я отправил их домой на такси. А назавтра мне опять нужна комната для процедур, жилье Старика и Надин абсолютно не подходит, там слишком тесно. И кто-то из вас должен добровольно послужить мне медсестрой — у Надин слишком слабое сердце, чтобы помогать мне второй день подряд.
Анжелика не заставила себя долго ждать. Не успела одна из стриженых открыть рот, как она вырвалась вперед:
— Я думаю, моя комната вполне подойдет, а с хозяйкой я сговорюсь.
Стриженая в круглых очках прошипела внятно:
— Хорошо иметь отца-капиталиста, он всегда нетрудовую копеечку подкинет.
Но Балабанова, и глазом не моргнув, продолжала:
— К тому же я могу вам помочь при лечении, тем более что Бенито с утра работает на разгрузке в порту.
Пока Савелий договаривался с Анжеликой, Бенито неслышно вырос у меня за спиной.
— Приходите сюда завтра к двум часам, я покажу вам местные красоты.
И так же незаметно отошел, не дожидаясь ответа, — похоже, он не сомневался в моем согласии. И был прав — как я могла упустить случай близко познакомиться с таким мужчиной?
Когда я на следующий день в два часа пришла в библиотеку, он уже сидел за столиком, углубившись в чтение толстого тома в кожаном переплете. На меня он даже глаз не поднял, и через секунду я поняла, почему — за круглым столом среди стриженых девиц сидел Савелий. «Так рано?» — мелькнуло у меня в голове с некоторым сожалением, и напрасно. Савелий в отличие от Бенито немедленно меня заметил, вскочил с места и бросился ко мне. Прежде, чем он открыл рот, я спросила:
— Ну, как там наш Старик? Ты не слишком рано его покинул?
— Со Стариком все в порядке, я оставил его в надежных руках — Анжелика и ее квартирная хозяйка взяли на себя заботу о его процедурах.
— Так что, ты свободен, и мы можем погулять по Женеве?
— Прости меня, дорогая, — виновато пробормотал Савелий по-французски, — мне придется еще задержаться: меня засыпали просьбами посетить еще нескольких больных. У них тут жизнь несладкая, и денег на местных докторов нет.
— А почему у них нет денег? Ведь говорят, будто их поддерживают разные революционные фонды?
— Фонды слегка истощились — сбежавших из России террористов стало слишком много. А главный источник денег, так называемые эксы, провалился по глупой ошибке. Король эксов по кличке Коба совершил удачное ограбление тифлисского банка, но деньги взял пятисотрублевками, которые никто не хочет разменивать. В результате бедный Старик сидит на ящике, полном неразменных купюр. Так что придется мне поработать бесплатно ради революции, раз уж я в эту швейцарскую глушь заехал. Ты ведь не будешь очень скучать?
— Скучать вашей даме не придется, — объявил за моей спиной Бенито, и я наконец сообразила, что акцент у него итальянский, созвучный его имени. — Если вы не возражаете, я покажу ей тайные красоты нашего города
Савелий не возражал, он даже был благодарен молодому итальянцу — ведь он не слышал щебета стриженых террористок. Он поспешно схватил свой медицинский чемоданчик и умчался в сопровождении двух девиц.
— Туфли у вас неподходящие для пешей прогулки, — заметил итальянец, и тут же нашел выход. — Давайте совершим прогулку на лодке, так даже интересней!
Мы спустились к озеру и свернули к лодочному причалу. Пока Бенито договаривался с хозяином парусной лодки, я пыталась разгадать его игру, — он что-то задумал, или я неправильно его поняла? Может, он никакого соблазнения не предполагал? Если так, то жаль.
Но все же, оказалось, что предполагал. Едва я устроились на довольно комфортабельном сиденье, он умело направил лодку в каком-то, ему одному известном направлении, а потом ловким движением сдернул с меня туфли. Отбросив их, он сел на сиденье напротив и объяснил:
— Если вдруг перевернемся, туфли могут потянуть на дно.
Но не объяснил, почему, избавившись от них, продолжал держать в своих крупных ладонях мои ноги и даже слегка, не настойчиво, поглаживать мои пальцы, словно проверяя, как я на это отреагирую. Через пару секунд, убедившись, что я его не оттолкнула, он дал своим пальцам волю поползти к моим коленям все настойчивей и выше. Сознаюсь, это было упоительно.
— И что же дальше? — услышала я собственный голос.
— А дальше мы причалим к одной таинственной бухте, где у меня есть маленькая хижина, о которой знаю только я.
Пока паруса несли нашу лодку по глади озера к бухте Бенито, его руки продвигались все выше и ласки становились все нежнее, так что я поняла восторги стриженых девиц из библиотеки. Но как только нос нашей лодки уткнулся в кусты, скрывающие бухту, тишину нарушил звонкий женский смех, прозвучавший совсем рядом. И только тут я заметила маленькую моторную лодку, пришвартованную в узком устье.
— Анжелика! — ахнул Бенито, и руки его замерли у меня на коленях. — Надевай туфли, быстрей!
Но я не успела надеть туфли — из-за кустов выскочила полуобнаженная Анжелика, за которой с хохотом гнался полуодетый Старик. Увидев нас в лодке, оба застыли, как фигуры в почти забытой детской игре «Замри!». Мы тоже оцепенели — я с туфлями в руках, а Бенито с моими ногами в ладонях. Первым пришел в себя Старик — недаром он держал в руках целые группы террористов.
— Я вижу, ты времени даром не теряешь, Бенито!
— Но и ты тоже, Старик! — огрызнулся итальянец.
Они уставились друг на друга, как разъяренные быки на корриде. И тут вмешались высшие силы: неожиданно из маленькой пухлой тучки на нас хлынул с небес стремительный короткий ливень. Хлынул, обильно полил дождем и прекратился. Недаром говорят, как водой окатил. И охладил ревнивый пыл наших мужчин, оставил им только бессильные слова:
— Я тебе еще это припомню, Бенито!
— И я тебе еще это припомню, Старик!
Лу замолчала и уставилась на Фрейда:
— И как вам моя исповедь?
— Я не понимаю, зачем ты мне все это рассказала. Я ведь не расспрашиваю тебя обо всех твоих бессчетных похождениях.
— А вот зачем! Я бы хотела предугадать, как два диктатора припомнят друг другу старые грехи.
— Два диктатора?
Тут Лу сделала то, ради чего примчалась в Вену, — она раскрыла привезенную ею газету с портретом и подписью крупными буквами.
— С сегодняшнего дня диктатором Италии является лидер фашистской партии Бенито Муссолини.
— Так твой Бенито — лидер фашистской партии?
— Оказывается, именно лидер фашистской партии. А хотите знать, кто мой Старик?
— Он что — тоже лидер?
— И еще какой! Он — лидер большевистской партии, диктатор Советской России, Владимир Ленин!
Петра
Бенито Муссолини был не просто лидером фашистской партии, он был ее создателем, так же, как Ленин создателем большевистской. Пройдя политическую школу Анжелики Балабановой, Бенито увлекся идеей социализма, занялся журналистикой и к 1912 году стал главным редактором газеты «Аванти». Но после Первой мировой войны он разочаровался в социализме и создал движение силовиков-чернорубашечников, которое сделалось очень популярным в Италии. Он-то и назвал это движение «фашистским», от слова «фашина», пучок прутьев. Идея была в том, что каждый отдельный прут сломать легко, а пучок — невозможно.
Граф Гарри
Итак, сегодня король Италии назначил премьер-министром страны лидера фашистской партии Бенито Муссолини. Этот день запомнится как черный день для всей Европы.
Фашисты захватили власть путем силового переворота. Это событие приведет к непредсказуемо страшным результатам не только Италию, но и весь мир.