-Артура позволяют большинству из наших трофеев остаться в живых и вернуться к боевой службе – уже в качестве наших военных кораблей. Особенно ценны будут для нас броненосцы, для подъема которых достаточно герметизировать их пробитые отсеки и по возможности быстро осушить корпуса. Годен к возрождению и четырехтрубный крейсер французской постройки, какого нет в нашем флоте. Могут быть восстановлены и большие броненосные крейсера, расстрелянные мортирами в гавани. Работа предстоит немалая, но это отрада для нас вследствие чувства торжества от одержанной нелегкой победы».
Так писал о потерянной Россией эскадре японский военный инженер С. Араи – тот самый, что в Чемульпо занимался спасательными работами на крейсере «Варяг». Четырехтрубный крейсер в его письме – это «Баян», а под «большими броненосными крейсерами» разумеются «Пересвет» и «Победа»…
На Балтике оставался третий представитель серии – эскадренный броненосец «Ослябя». Накануне войны, в 1903 году, он совершил ряд учебных походов по Балтике, вместе с крейсером «Баян» участвовал в походе по маршруту Кронштадт – Гибралтар. Во время прохода Гибралтарского пролива в ночь с 8 на 9 августа то ли мель зацепил, то ли коснулся килем мертвого корпуса какого-то затонувшего корабля. Экипаж почувствовал в ночи два крепких толчка под днище, но при осмотре нижних отсеков течи обнаружено не было. Лишь под центральным и кормовым котельным отделением оказались приподнятыми на 50 миллиметров два продувочных крана – по всей видимости, в результате полученных при касании подводного препятствия деформаций внешней обшивки.
При стоянке в Алжирском порту, принадлежавшем союзной Франции, броненосец осмотрели водолазы. Именно они выявили, что на самом деле последствия аварии в Гибралтаре были серьезнее, чем предполагалось. Отчетливый след от столкновения с подводным препятствием простирался в виде вдавленной царапины на днище на протяжении 46 шпангоутов – под котельными отделениями. Флоры были деформированы. Деревянная часть фальшкиля переломлена и оторвана в двух местах. Большой течи не образовалось, но в донных цистернах, видимо, все-таки была фильтрация, потому что пресная вода для котлов приобрела соленый привкус. А если вспомнить, что поверх основной обшивки у «Осляби» есть «рубашка противообрастания» из тонких листов медного сплава… Деформация медного слоя и пробитие его деревянной подложки ведет к соприкосновению меди со сталью и железом. Прямой путь к быстрому развитию электрохимической коррозии. Если целостность «рубашки» не восстановят, за три месяца покроешься отвратительными и опасными ржавыми язвами, значительно снижающими прочность обшивки…
Российское Адмиралтейство договорилось о срочном ремонте «Осляби» в доке средиземноморского порта Специя. Там произвели временную заделку повреждений, удалили деформированные медные листы, исключив электрохимическую коррозию, рихтовали и проклепали основную обшивку. Причем испытания отсеков подтоплением водой в доке выявило фильтрацию. Вода сочилась наружу через наложенный итальянскими мастеровыми клепаный шов на царапине. Не доверяя больше местным ремонтным мастерским, русское командование перевело броненосец в Бизерту, куда он прибыл в сопровождении двух номерных миноносцев. Переделку шва велено было отложить до капитального ремонта в более надежном доке, а с засолениями котельной воды бороться с помощью дополнительного прогона ее через собственные опреснители.
Мощности опреснителей, чтобы просто пользоваться забортной водой, «Ослябе» явно не хватало…
Здесь, в Бизерте, «Ослябе» пришлось присоединился к пребывающей в заграничном плавании эскадре контр-адмирала А. А. Вирениуса. Броненосец «Сисой Великий», крейсера «Аврора», «Алмаз» и «Дмитрий Донской», несколько миноносцев совершали обычный для русского флота учебно-представительский поход. Именно Вирениус обратил внимание на то, что «Ослябя» хоть и считается наполовину крейсером, весьма далек от типично крейсерского принципа экономичности ходовых систем:
«Я имел возможность знакомства с двумя новейшими кораблями 1 ранга – “Цесаревичем” и “Ослябей”. И мои сравнения – не в пользу последнего. “Цесаревич” на якорной стоянке потребляет в среднем около восьми тонн угля, а на переходе со скоростью 12 узлов требует 76 тонн в сутки. “Ослябя” же на стоянке жрет 25–26 тонн, а во время перехода той же скоростью – до 114! Если базировать его на отдаленные гарнизоны страны, как предполагалось при постройке, он, пожалуй, разорит любую портовую базу!»…
31 января 1904 года, во время стоянки в Джибути, эскадра узнала о начале войны с Японией. Немедленно на фронт, на Дальний Восток?.. Но «Ослябя» требует ремонта, «Си-сой» – чистки котлов, «Авроре» явно недостает навигаторской и стрелковой практики… Вирениусу было приказано возвращаться на Балтику. Отслужив поминальную литургию по погибшим на «Варяге» русским морякам, эскадра спешно собралась в путь до Кронштадта.
В кругах военных историков нередко обсуждается версия о том, что во время перехода Средиземным морем эскадра Вирениуса встретила недавно приобретенные на итальянском заводе Ансальдо японские броненосные крейсера «Ниссин» и «Кассуга». Любители альтернативной истории часто пускаются в размышления: мог ли адмирал учинить с ними бой или хотя бы подстроить диверсию, чтобы исключить усиление японского флота двумя новейшими кораблями? Но при этом почему-то начисто забывается о том, что «Ниссин» и «Кассуга» шли на свою новую родину под защитой английских броненосных крейсеров, на борту у них вместе с японскими новобранцами еще находились несколько сотен итальянцев из числа заводских мастеровых – они помогали в «доводке» механизмов. В этих условиях, да еще в нейтральных водах любая атака провоцировала против России санкции в соответствии с международным морским законодательствам. А «несчастный случай» (например, имитация ошибки в маневрировании с «нечаянным» таранным ударом в финале) мог надолго успокоить в ремонте не только жертву, но и исполнителя. Вирениус на это не пошел – и был абсолютно прав.
В апреле 1904 года «Ослябя» был поставлен в Большой Кронштадтский док для ремонта. Там, наконец, полностью были устранены последствия аварии в Гибралтаре, а также проложены новые вентиляционные трубы, установлены дополнительные прожектора и дальномеры системы Барра и Струда.
Тем временем в Либаве началось формирование Второй Тихоокеанской эскадры под флагом вице-адмирала З. П. Рожественского – той самой, которой сужден был беспримерный переход на войну через три океана и геройский бой при Цусиме…
Выйдя из ремонта, «Ослябя» присоединился ко 2-му броненосному отряду эскадры под командованием контр-адмирала Д. Г. Фелькерзама. Дмитрий Густавович почти сразу же предпочел «Ослябю» своему прежнему флагманскому броненосцу «Сисою Великому» и начал «воспитывать из него предводителя эскадры». Был проведен даже выход в море силами отряда для улучшения взаимодействия между кораблями…
Задача перед Фелькерзамом стояла, прямо скажем, нетривиальная. Ему предстояло сколотить сплоченную боевую группу из разнотипных и разновозрастных кораблей. Взять того же «Сисоя»… Опытный экипаж с высоким процентом старослужащих в составе, две «кругосветки» за кормой – но медлительность на ходу и в маневре! «Наварин» – тоже опытен, у Чухнина вместе с «Сисоем» в дальние походы ходил, стреляет неплохо (правда, очень медленно). Еще медленнее двигается. Конфигурация бронезащиты – устаревшего «цитадельного» типа. В мореходности уступает и «Сисою», и третьему кораблю – «Нахимову». «Нахимов», строго говоря, вообще-то крейсер, отличающийся от всех и составом вооружения, и формой защиты, и радиусом циркуляции при маневрах. «Ослябя» тоже немножко крейсер – и во время движения кильватерной колонной в силу более быстрого набора скорости всегда отрывается от «ползучих» старших товарищей в строю…
Тем не менее Фелькерзаму удалось почти невозможное: способы строевого взаимодействия были установлены. Но при стрельбе корабли по-прежнему действовали по принципу «каждый сам за себя». Иначе – никак, разные они. Слишком разные!
2 октября Вторая Тихоокеанская эскадра покинула Либаву. В Танжере Рожественский решил разделить колонну и отправил отряд Фелькерзама в Средиземное море, забрав из него «Ослябю» к себе. Второй отряд вновь возглавил «Сисой».
Та часть эскадры, которая осталась при Рожественском, пошла вокруг африканского континента к Мадагаскару. После печально знаменитого «Гулльского инцидента», когда русские моряки из-за ошибки наблюдателей ремонтного транспорта «Камчатка» приняли за неприятельские миноносцы флотилию английских рыбаков, браконьерствовавших на Доггер-Банке и перестреляли их, за эскадрой постоянно следили британские крейсера. «Ослябя» – крупный на вид, с явно необычной архитектурой высокобортного корпуса – пользовался у англичан особым вниманием. Когда во время стоянки в Носси-Бе он ненадолго вышел в море для ликвидации девиации компасов, его сразу же окружили три английских крейсера во главе с новейшим тогда «Гуд Хоупом» и стали во всю оптику внимательно смотреть за тем, чем тут этот непонятный русский изволит заниматься.
Здесь, в Носси-Бе, русской эскадре суждено было воссоединиться, провести учебные стрельбы, принять расходные запасы. И – узнать из французских газет о падении Порт-Артура…
Адмирал Рожественский отправил императору письмо с вопросом, не будет ли после капитуляции крепости заключен мир? Ведь первоначальная боевая задача его эскадре ставилась как деблокада Порт-Артура, соединение с Первой Тихоокеанской эскадрой и генеральный бой с японским флотом. Теперь соединяться было не с кем, крупнейшая после Владивостока портовая база потеряна. А до линии фронта еще добираться и добираться, и за это время японцы, даже крепко побитые при взятии крепости, отремонтируются, отдохнут и успеют, наверное, даже получить подкрепления. Дать им генеральный бой после перехода через три океана? Без устойчивого снабжения, без послепоходной профилактики, с единственным – тем, что на борту – комплектом боезапаса? А проиграть войну окончательно царь не боится?