Это для непосвященного стороннего слушателя, какого-нибудь мирного нейтрала – дым. А здесь – в Ревеле, в Гельсингфорсе, в Кронштадте – все давно знают, что нет дыма без огня…
С рассветом «Рюрик» поднимает линкоры. До полудня они примут дополнительный боезапас, завершат предпоходную ревизию по механической части, и к 16 часам будут готовы выйти к Наргену. В боевом походе не будет участвовать «Андрей Первозванный», стоящий в ремонте в Кронштадте. У него берут лучших артиллеристов, пополняя резервом расчеты других кораблей.
Задерживает выход «Павел Первый». К шести часам он все еще не готов, под тяжким бортом болтается на зыби, стуча в кранцы, баржа с боеприпасами. Быстрее! Командующий не желает начинать первый боевой поход новой войны с выговора подчиненному.
Отряд выходит в море только в девять вечера. Броненосный крейсер, три додредноутских линкора и двенадцать эсминцев. Предвещая назавтра ветреную погоду, закат пламенеет густым алым заревом. На фоне этого заката любой, кто покажется с западных румбов, будет рисоваться на горизонте отчетливо и контрастно. Как черная картонная декорация. А идущий с востока будет проецироваться на синевато-серую сторону горизонта – тенью, чтобы противнику было целиться труднее.
Но дойдет ли сегодня до стрельбы? Через три часа на Балтику обрушится душная и влажная летняя ночь…
В 4 часа пополуночи «Рюрик» принял радиотелеграмму главнокомандующего вооруженными силами России великого князя Николая Николаевича. С распоряжением о постановке мин в устье Финского залива.
Знал бы князь, что балтийские минзаги уже вовсю делают эту развесистую «банку» – основу будущей обороны! Конечно, начать минировать подходы к заливу до официального объявления войны – дело практически подсудное. А ну как дипломаты все-таки договорятся о разрешении конфликта мирными средствами? Тогда – международный скандал. Тогда командующему – эполеты с плеч долой! Хорошо, если не вместе с буйной головушкой, а то ведь от такого позора честный офицер и воды в ствол своего пистолета налить может – чтобы гарантированно череп разнесло…
Через три часа после радиотелеграммы «Рюрик» выслал в устье залива еще одну бригаду минзагов, стоявшую до поры в резерве, – вроде бы во исполнение полученного приказа. Пожалуй, Николай Николаевич до конца жизни так и не узнал, что его распоряжение начали выполнять еще до официального получения…
Покуда минзаги работали, линейная бригада с «Рюриком» во главе ходила в ожидании врага вдоль меридиана Пакерорта. Да так и не дождалась, через сутки убравшись в Ревель, а потом в Свеаборг. Здесь, на радиостанции Александровского поста для «Рюрика» уже лежала принятая в 20 часов 20 минут депеша от Морского министра, начинавшаяся словами «Германия объявила нам войну…»
В традиционную вечернюю молитву корабельным священником были включены слова о «даровании Господом победы над супостатом». На общем построении экипажа «Рюрика» адмирал Эссен произнес краткую речь, суть которой сводилась к словам, ставшим впоследствии девизом балтийцев в первую военную кампанию: «Отступления не будет!»
В полночь 20 июля Эссен отдал приказ о новом выходе в море на боевое патрулирование. Линкоры оказались готовы только с рассветом… Как всегда! Пока их допинаешь – сапог развалится!
С того дня на эскадре потекли муторные военные будни.
Месяц спустя после начала боевых действий «Рюрик» с крейсерами «Россия», «Богатырь» и «Олег» вознамерился провести разведку боем Данцигской бухты.
Взяли с собой и «Новика», не столько ради вероятных торпедных атак, сколько для исполнений обязанностей флагманского форзейля, по сути – адъютанта.
В этом не было пустой прихоти командующего. Эсминец был что надо в техническом отношении: и скорость, и мореходность, и маневренность, и артиллерийское вооружение – все на месте, не хуже, а порой и лучше, чем у заграничных собратьев. Но вот торпеды у него, мягко говоря… со скоростью хорошо если 27 узлов. Приличный крейсер просто взять и сбежать из-под удара может – даже если прицелиться правильно!
Утром 19 августа «Рюрик» покинул Ревельский рейд концевым в кильватерном строю. «Пост надежности», вполне достойный флагмана и сильнейшего корабля в соединении. Правда, острый на язык балтийский народ не преминул заметить, что впереди отряда парами тащатся тральщики… Может, хитроумный Эссен опасается, что они могут мину проворонить?
На траверзе Хоборга отряду предстояло разделиться. Однотипные бронепалубные крейсера «Олег» и «Богатырь», опытные ветераны Русско-японской войны, в сопровождении «Новика» должны были влезть непосредственно в бухту. И если повезет, обстрелять город. «Рюрику» и «России» отводилась роль группы артиллерийского прикрытия ударной пары.
Ночью отряд перестроился. «Пост надежности» достался «России», а в голову колонны перешел «Рюрик». «Новик» плелся где-то сзади – в роли элемента обороны тыла отряда от подводных лодок.
Впрочем, никаких лодок замечено не было. Зато в полночь справа от колонны, идущей на зюйд-вест, мазнуло по прозрачному небу дымами. «Рюрик» увидел их и хотел было отправить на разведку «Новика». Но неизвестные корабли стремительно ретировались куда-то к югу. Лишь по завершении операции, уже на берегу, Эссен узнает от разведчиков, что, по всей видимости, разминулся в ночи с флагманом германской разведки, германским крейсером «Аугсбург». Тот, с адмиралом Берингом на борту, шел в Данциг в сопровождении форзейля-эсминца и ретировался, едва опознав на огромном для темного времени суток расстоянии представительную «Россию» – высокобортную и четырехтрубную.
Выполняя приказ «Рюрика» о преследовании неизвестных кораблей, «Новик» понесся вслед удаляющимся дымам. Но те уже потерялись на темной стороне горизонта. Перед самым разрывом контакта «Новик» пустил торпеды. Но разве могли они поразить врага с дистанции под 40 кабельтовых, да еще и при стрельбе «в угон», когда мощная струя от винтов отступающего неприятеля может сбить с курса и куда как более быстроходную торпеду!
Встреча с «Аугсбургом» повлияла на дальнейшие планы Эссена. Судя по тому, как быстро убежал за горизонт противник, он понял, с кем имеет дело. Пошел на юг. И теперь, как пить дать, предупредит всех в Данциге о приближении русской эскадры. Стало быть, фактор внезапности потерян, и есть ли смысл теперь лезть черту в зубы?
Так и не добравшись до неприятельских берегов, крейсера повернули обратно.
14–16 сентября «Рюрик» в сопровождении «Паллады» и «Баяна» попытался провести разведку у Бронхольма. Врага не нашел…
Еще бы там были какие-то немцы: в устье залива бушевал одиннадцатибалльный шторм! Видимость на нуле. Качка такова, что артиллерией эффективно воспользоваться просто невозможно. А у большинства немцев мореходные данные будут похуже, чем у «Рюрика»… Так что толку бродить здесь четырехузловым ходом? Больше дать все равно не получается, поскольку на волнении начинают периодически вылезать из воды винты, а такие колебания сопротивления на валу опасны для машин.
В конце сентября от дозорных эсминцев все чаще стали приходить рапорта, что в море у створа Финского залива видели перископы подводных лодок. Только их тут, в балтийском «минном компоте», и не хватало!!!
Утром 28 сентября «Паллада» вместе с однотипным «Баяном» сменилась в дозоре, сдав позицию в устье Финского залива «России» и «Авроре».
Сменившиеся крейсера отправились в порт на бункеровку, сняв дополнительные наблюдательные посты, уставшие во время патрулирования.
В 11 часов 30 минут у борта «Паллады» раздался взрыв. Точнее, серия из трех взрывов, если верить рапорту «Баяна».
Он не успел даже подойти поближе. Не прошло и двух минут, как его напарница завалилась в 90-градусном крене и в считаные секунды исчезла под водой. И вроде бы в густых слоях дыма над острыми гребнями зыби, перемешанных с белым паром от взорвавшихся котлов «Паллады», скользнул черный тонкий карандаш перископа…
«Баян» не спас никого из экипажа своей напарницы. По версии его командира, моряков «Паллады» почти сразу затянуло в воронку после гибели крейсера. Но вполне возможно и то, что «Баян» просто не стал искать уцелевших. На этой войне уже успел родиться жестокий закон: если в зоне боя присутствует подводная лодка, останавливаться для спасательных работ нельзя. Иначе сам станешь следующей жертвой.
Как бы то ни было, «Паллада» погибла со всей командой. Согласно германским документам, субмарина «U-26» пустила торпеду с дистанции всего около 500 метров. Взрыв произошел на уровне первой или второй трубы примерно на 2 метра ниже ватерлинии и, видимо, вызвал детонацию боезапаса среднего калибра с последующим разрывом котлов. Поэтому «Баян» и слышал три взрыва…
Для дальнейших боевых действий эта трагедия имела лишь одно значение. Отныне крейсера выходили на патрулирование с противолодочном охранением в виде полудивизиона эсминцев.
В октябре 1914 года по инициативе Н. О. Эссена было сформировано новое оперативное соединение – Первый крейсерский Отряд специального назначения. Поначалу в его составе числились только «Рюрик», «Олег», «Богатырь» и минный заградитель «Амур». В качестве первого задания для них контр-адмиралом Л. Б. Кербером была разработана операция по тайной постановке минного заграждения у отмелей Штольпе. Для того и мингзаг в эскадре!
Выход назначили на 4 ноября. К полудню отряд был уже в районе Наргена, а в 17 часов 30 минут миновал остров Оденсхольм. Для того чтобы не быть опознанным каким-нибудь случайным встречным, «Амур» прибег к забавному способу маскировки. Перед рассветом следующего дня силами корабельных плотников из фанеры, брезента и жести была скручена фальшивая труба. В этом гриме минзаг стал издали похожим на трехтрубный крейсер типа «Диана» – если, конечно, не заглядывать сзади.
Достигнув к вечеру 5 ноября острова Эланд, замаскированный минзаг приступил к постановке заграждения. А крейсера разошлись для охраны района.