С 18 февраля война пошла по новой. Враг стоял уже у Ревеля. Выйти и обстрелять? Но командование Балтийским флотом объявило приказ: отступить в Кронштадт и Гельсингфорс.
Те, кто попал в Кронштадт, могли считать, что им, пожалуй, еще повезло…
«Рюрику» и некоторым другим кораблям достался Гельсингфорс.
В заливе жесткой желтой коростой вставали небывалые льды. «Ермак» отвел по ним в Гельсингфорс 22 февраля два транспорта и пару подводных лодок. И вернулся. А через несколько дней германские сухопутные войска отрезали Ревель от Петрограда с суши, захватив железнодорожный узел.
Немцы были уже в городских предместьях. Того и гляди, противник возьмет батареи на Наргене и острове Вульф и начнет обстреливать эскадру в порту. Как японцы под Артуром… Разве что нет блокады еще и с моря.
В половине одиннадцатого утра 25 февраля над стылым рейдом застрекотал мотор. Из небесной мути осенним листом выскользнул германский бомбардировщик. Эскадра задрала в мокрый воздух все немногочисленные зенитные калибры. Стреляли много и часто, но попасть так и не смогли. Зато коварный бомбер успеха добился.
Из шести сброшенных им бомб одна досталась «Рюрику», взорвавшись на броне первой правой восьмидюймовой башни. Брони не взяла. Но шесть моряков на палубе, вышедшие встретить аэроплан винтовочным огнем, получили ранения. Еще одна бомба поразила один из транспортов, был убит матрос.
А к вечеру стрелковый бой начался у самых причалов. В это время эвакуация шла уже полным ходом: в порту оставались лишь «Рюрик» и «Адмирал Макаров», обеспечивающие прикрытие отступающих. Около 17 часов немцы предъявили «Макарову» ультиматум: если кто-то хоть раз выстрелит по городу, начнутся ответные действия. Будто они уже не начались? Или аэроплан с бомбами тут всем померещился?
Немцы потребовали возвратить вывезенное портовое имущество. Угрожали стрельбой. В ответ «Рюрик» сообщил, сколько в этом случае намерен потратить десятидюймовых снарядов на этот несчастный город…
Ночью крейсера ушли, шурша обшивкой по колотому льду. «Ледовый поход». Так назовут этот путь историки будущих времен. Враг был позади, но порой балтийская зима хуже всякого врага. Ледоколы не справлялись с 70-сантиметровыми торосистыми пластами. Перерасход и без того скудных запасов топлива шел невероятный.
В 9 часов утра крейсерский отряд – «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Богатырь» – достигли Гельсингфорса, войдя на внутренний рейд. Спустя несколько часов туда же прибыли «Баян», «Олег» и минный заградитель «Волга», а к концу дня и остальные корабли.
Помощник народного комиссара по военно-морским делам Ф. Ф. Раскольников в Петрограде предложил «освободить Эстонию от кайзеровской оккупации силами революционных матросских отрядов». Для этого планировалось задействовать в Ревеле десанты с линкора «Республика» (он же «Император Павел I») и крейсера «Рюрик». Сами корабли должны были обеспечить десанту артиллерийскую поддержку.
Но «Рюрик» на эту авантюру просто не пошел. И «Павла» убедил ерунды не творить. Малочисленный десант против целой сухопутной армии – это лишняя кровь, не больше. А ведь еще Нельсоном сказано: «Моряк, атакующий форт, – дурак»!
3 марта 1918 года Брестский мир был все-таки подписан. Россия согласилась на кабальные условия, очень похожие на настоящую капитуляцию. Например, ее вооруженные силы следовало демобилизовать, а флот отвести в русские гавани – «до заключения всеобщего мира».
А кто не может уйти, например, из того же Гельсингфорса, пусть остается там в режиме интернирования – с сокращенными командами и снятыми в арсенал замками орудий. Ясное дело – кто останется, того немцы попросту захватят. Советская власть не могла этого допустить. «Рюрику» предстояло возглавить эвакуацию эскадры в Кронштадт.
Начать решено было с линкоров. Один за другим тяжко выползали на рейд дредноуты «Петропавловск», «Севастополь», «Гангут» и «Полтава» и строились в кильватер ледоколам. Крейсера «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Богатырь» тоже готовились выйти в ближайшие часы.
В это время «Рюрик» лишился своего командира. Капитан I ранга В. И. Руднев сошел вроде бы по делам на берег. Да так и не вернулся. Видимо, не верил в успех похода…
Немцы арестовали его и объявили… пленным. Словно и не был подписан мир!
На Гогланде, Соммерсе и Лавенсаари высаживались «белофинны». Установленные на этих островах 6-дюймовые и 10-дюймовые береговые батареи попали в руки противников советской власти и были готовы открыть огонь по русским кораблям. А если выстрелить в ответ, развяжешь руки немцам: скажут, что мирный договор нарушаешь!
Эскадра все-таки ушла из города.
Двигаться за ледоколами решили только днем. Ночевали на якорях, среди льдов, нещадно стискивавших борта. Во главе растянувшейся колонны в узком канале, пробитом «Ермаком», продирался через ледяное стекло «Рюрик».
14 марта утром его затерло льдами до полной невозможности пошевелиться. Едва «Ермак» обколол льды, как отряд остановился снова: на этот раз в холодную западню угодил линкор «Гангут». А главные трудности только начинались…
На следующий день перед эскадрой простерлось ледовое поле, которое оказалось способно… выдержать «Ермак»! Ледокол в предельном напряжении машин выползал на лед чуть ли не на треть корпуса, но продавить его не мог! Узенький фарватер едва прокрошили «тандемом»: в кильватер «Ермаку» встал «Волынец», сцепился с ним намертво буксирными концами. И принялись давить льды вдвоем. Так к вечеру добрались только до острова Сескар.
Наутро «Рюрика» с двумя другими крейсерами опять зажало льдами. Пока освободили, прошло еще часа четыре. Лишь к 19 часам эскадру все же удалось вывести на траверз Шепелевского маяка.
17 марта первый эшелон кораблей из Гельсингфорса прибыл в Кронштадт. А уже 25 марта ледоколы должны были отправиться обратно – за остальными эвакуантами.
«Рюрик» должен был пойти с ними. Это жестокое право флагмана, ответственного за всю операцию, – обеспечить выполнение приказа любой ценой… Но «Ермак» затратил бы в одиночку меньше драгоценного угля. И командование отменило выход крейсера.
Это едва не обернулось трагедией. У Лавенсаари «Ермака» обстреляла береговая батарея, оказавшаяся в руках белофиннов. Еще через сутки прямо на маршруте в него стрелял сбежавший к финнам вооруженный ледокол «Тармо». Попасть не попал, но вернуться в Кронштадт вынудил. Не поддаваться же на провокации, рискуя срывом шаткого мира!!!
Право, интересно, рискнул бы «Тармо» стрелять в присутствии «Рюрика»? Вопрос риторический…
Вывести второй эшелон удалось только 4 апреля. «Павел Первый» (он же «Республика»), «Андрей Первозванный», крейсера «Олег» и «Баян», три подлодки шли с ледоколами «Силач» и «Город Ревель». 7 апреля навстречу им из Кронштадта под защитой «Рюрика» вышел «Ермак».
Казалось бы, весной льды должны таять… Уже у Лавенсаари выяснилось, что в этом сезоне весна запаздывает. Зато не дремлют расчеты береговых батарей! В 10 часов 40 минут финны с предельной дистанции обстреляли копошащегося во льду «Ермака». Счастье, что все 12 залпов легли недолетами!
Финны еще и начали открытым текстом по радио… орать на «Рюрика». Мол, немедленно ступай обратно в Кронштадт, а то обстрел ледокола продолжится!
С совершенно непоколебимым спокойствием крейсер проигнорировал провокацию. Очевидно же, что не попадут!
В 21 час крейсер и ледокол связались по радио с отрядом из Гельсингфорса. Но в наступившей темноте искать встречи не стали, заночевав у северной оконечности острова Гогланд. Объединение отрядов произошло только с рассветом.
И снова – скрежет льдин по ободранным бортам, снова встречный ветер с колючей снежной пылью, начисто забивающей оптику, снова аварии в надорванных котлах… Только к полудню 10 апреля все корабли благополучно достигли Кронштадта. А в Гельсингфорсе уже готовился к выходу третий эшелон, с не меньшими трудностями прибывший только через 16 дней…
«Ледовый поход» слишком многого стоил «Рюрику». Ходовые крейсера были серьезно надорваны. Обшивка в носовой части у ватерлинии и вдоль бортов в клочья ободрана льдами. Деформации гребных валов были таковы, что при любой попытке самостоятельного движения корпус сотрясала отвратительная вибрация, чем-то смахивавшая на тяжелую малярийную дрожь. Без серьезного ремонта эффективно служить он был просто не в силах. А какой теперь ремонт?..
В Финский залив рвались англичане. Интервенция бывших союзников по Антанте против советской власти набирала обороты. 18 августа 1919 года на Кронштадт совершили налет английские торпедные катера. Около 3 часов пополудни восемь торпедных катеров вышли из Бьорке, тихо пролезли мимо форта и в 4 часа 20 минут приблизились к входным воротам Средней гавани. Их заметил эсминец «Гавриил», одного утопил, а четверых обратил в бегство. Однако два катера проскользнули в порт. Их жертвой стал старик «Память Азова», торпедированный прямо на стоянке. Еще одна торпеда досталась «Андрею Первозванному». На выходе из базы все тот же «Гавриил» расстрелял и эти катера.
Некоторых англичан удалось пленить, и у рыжего мокрого сублейтенанта найдена была боевая инструкция, согласно которой во время набега погибнуть от торпед должны были и «Петропавловск», и «Андрей Первозванный», и «Аврора», и «Рюрик»… Однако предназначенные «Рюрику» торпеды до него просто не были доставлены: катер, который их нес, получил аварию двигателя еще на подходах к городу и не смог поучаствовать в атаке.
Для полноценного ремонта у разоренной войнами страны не хватало средств. Решением Штаба морских сил Республики от 21 мая 1921 года «Рюрик» выводился в резерв, из которого ему уже не суждено было выйти.
Здесь, на резервной стоянке в Кронштадте, он пребывал до начала 1923 года, когда портовые буксиры отвели его в Петроград к Адмиралтейскому отделу Балтийского завода. Здесь заводская инженерная комиссия признала бывшего флагмана Балтики непригодным к дальнейшей службе.