Берил медленно подошла к нему, не отрывая своего взгляда от его лица:
– Я не она, Ричард.
– Я знаю.
– Независимо от того, как сильно ты бы хотел ее вернуть…
– Ее? – Он мягко взял Берил за запястья и притянул к себе. – Когда я смотрю на тебя, я вижу только Берил. Конечно, я замечаю и твое сходство с Мэдлин – те же волосы, те же глаза. Но ты единственная, кого я вижу. Единственная, кого я хочу.
Ричард наклонился к Берил и нежно коснулся ее губ:
– Именно поэтому мне и нужно, чтобы ты осталась здесь сегодня вечером.
– Твоей пленницей? – тихо спросила она.
– Если это будет нужно – да. – Он снова поцеловал Берил и услышал, как с ее уст сорвался вздох наслаждения.
Берил откинула голову, и губы Ричарда скользнули по ее шее – такой гладкой, такой восхитительно благоухающей…
– Тогда тебе придется связать меня… – прошептала она.
– Я сделаю все, что только не пожелаешь.
– …потому что другого способа заставить меня сидеть здесь этим вечером просто нет! – Она разразилась дерзким, приводящим в исступление смехом, выскользнула из его объятий и направилась в ванную.
Ричард с трудом подавил вздох разочарования. Стоя у дверного проема, он наблюдал, как Берил закалывает волосы наверх.
– И все-таки, чего же ты так ожидаешь от этого вечера? – спросил он.
– Кто знает… Удовольствия от сбора оперативной информации, например. Держать свои уши и глаза открытыми, узнавать что-то новое, интересное. Думаю, мы уже выяснили о Франсуа довольно много. Мы знаем, что у него есть сестра, которая тяжело больна. Это значит, что Франсуа нуждался в деньгах. Работа швейцаром в художественной галерее вряд ли приносила ему достаточно средств, чтобы заплатить за весь тот уход, который ей требовался. Возможно, он пришел в отчаяние, был согласен на все что угодно ради денег. Даже на работу наемного убийцы.
– Железная логика, с тобой не поспоришь.
– Спасибо.
– Но твой план действий – просто безумие! Ты не должна так рисковать…
– А я рискну. – Берил повернулась к Ричарду, теперь ее волосы были по-королевски убраны в высокую прическу. – Кто-то хочет убить нас с Джорданом. И я пойду туда сегодня вечером. Стану самой удобной, близкой мишенью.
«Какое все-таки изумительное создание эта Берил! – подумал Ричард. – Ох уж эта непобедимая родословная, эти сильные гены Бернарда и Мэдлин! Она думает, что неуязвима».
– В этом и состоит твой план, не так ли? – спросил он. – Спровоцировать убийцу, заставить его действовать?
– Да, если именно это требуется для спасения Джордана.
– И что должно помешать убийце претворить свои намерения в жизнь?
– Два моих телохранителя. И ты.
– Мне тоже свойственно ошибаться, Берил.
– Ты ошибаешься крайне редко.
– Но я могу допустить промах. А вдруг от моего внимания ускользнет что-то важное?
– Я тебе доверяю.
– Но я себе не доверяю! – Взволнованный, Ричард принялся мерить шагами пол спальни. – Я был не у дел в течение многих лет. У меня давно не было практики подобной работы, да и физически я уже не тот, что прежде. Мне сорок два, Берил, и мои рефлексы уже не так сильны, как в былые годы.
– Вчера вечером мне показалось, что ты действовал довольно решительно и проворно.
– Снаружи, за этой дверью, Берил, я не могу гарантировать твою безопасность.
Она подошла к Вулфу и спокойно заглянула ему в глаза:
– Истина заключается в том, Ричард, что ты вообще не можешь гарантировать мою безопасность – нигде. Здесь, на улицах, на приеме в честь художника. Везде, где бы я ни находилась, могут произойти досадные неожиданности, что-то может пойти не так. Если я останусь сидеть взаперти, глядя на эти стены и думая обо всем том ужасном, что еще может случиться, я просто сойду с ума. Лучше уж пойти на прием. Делать хоть что-нибудь. Джордан не в силах себе помочь, значит, действовать должна я.
– Превратив себя в наживку?
– Наша единственная зацепка – погибший Франсуа. Кто-то нанял его, Ричард. Некто, возможно связанный с галереей «Анника».
Вулф на мгновение замер, пристально глядя на Берил и размышляя над ее словами: «Она, конечно, права. Я пришел к тому же самому выводу. Она достаточно умна, чтобы точно знать, что нужно делать. И довольно безрассудна, чтобы осуществить задуманное».
Он подошел к тумбочке и взял лежавший на ней «глок». Полтора фунта стали и пластика – вот и все, что у него было, чтобы защитить Берил. Сила оружия казалась непрочной, иллюзорной, неспособной защитить ото всех опасностей, таящихся за дверью.
– Ты пойдешь со мной? – спросила Берил.
Ричард обернулся и взглянул на нее:
– А ты думаешь, я бы позволил тебе идти одной?
Упрямица улыбнулась так самоуверенно, что Ричард испугался. Это была знакомая ему улыбка Мэдлин – той самой Мэдлин, которая верила в себя каждой клеточкой своего существа.
Вулф вложил «глок» в кобуру у плеча.
– Я буду рядом с тобой, Берил, – сказал он. – Ни на шаг не отпущу от себя.
Энтони Сазерленд горделиво стоял у своей отлитой в бронзе Мадонны с шакалом, позируя, будто маленький император. На нем была надета пиратская рубашка из фиолетового шелка, черные кожаные брюки и ботинки из змеиной кожи. Энтони, казалось, ничуть не досаждали вспышки фотографов, неустанно щелкавших вокруг него своей аппаратурой.
Искусствоведы громко обсуждали выставку, высокопарно бросая в воздух эпитеты. «Пугающе! Волнующе! Ломка условностей!» – вот лишь несколько из комментариев, которые удалось подслушать Берил, пока она прохаживалась по галерее.
Наконец Берил и Ричард остановились, чтобы осмотреть другое бронзовое изваяние работы Энтони. На первый взгляд скульптура напоминала две обнаженные фигуры, переплетенные в любовном объятии. Но при более близком осмотре выяснилось, что это были мужчина и женщина, заживо пожирающие друг друга.
– Вам не кажется, что это аллегория брака? – окликнул Берил и Ричарда знакомый голос. Рядом с ними стоял Реджи Вэйн, стараясь удержать бокал шампанского в одной руке и две изящные тарелки с канапе в другой.
Наклонившись вперед, Реджи с любовью чмокнул Берил в щечку:
– Ты сегодня вечером просто сногсшибательна, дорогая. Твоя мать гордилась бы тобой.
– Реджи, я и понятия не имела, что вы интересуетесь современным искусством, – заметила Берил.
– Я-то нет. Хелена притащила меня сюда. – Вэйн с отвращением окинул взглядом толпу. – Боже, как я ненавижу подобные мероприятия! Но Сен-Пьеры собирались прийти, а Мари, разумеется, каждый раз настаивает, чтобы была и Хелена, которая могла бы составить ей компанию.
Реджи поставил пустой бокал из-под шампанского на самую вершину бронзовой пары и засмеялся над причудливым эффектом:
– Какое усовершенствование, развитие композиции, вы не находите? Раз уж эти двое собираются съесть друг друга, можно дать им немного шампанского, чтобы они могли друг друга запить.
К нему моментально подлетела элегантно одетая женщина, которая тут же убрала бокал.
– Пожалуйста, будьте более почтительны по отношению к произведениям искусства, мистер Вэйн, – проворчала она.
– О, я совсем не собирался проявлять неуважение, Анника, – ответил Реджи. – Я лишь подумал, что этой работе не помешает капелька юмора.
– Эта скульптура превосходна и без этого. – Анника прошлась по бронзовым головам носовым платком и отошла назад, восхищаясь переплетенными фигурами. – Ваши причуды разрушат посыл, который несет в себе эта работа.
– И что же это за посыл? – поинтересовался Ричард.
Хозяйка галереи обернулась, чтобы взглянуть на задавшего вопрос, и ее голова с короткой мальчишеской стрижкой вдруг наклонилась набок, выражая явный интерес.
– А посыл заключается в том, – объяснила она, пристально глядя на Ричарда, – что моногамия – разрушительный, пагубный институт.
– Ах, так это все-таки брак! – бестактно хмыкнул Реджи.
– Но свободная любовь, – продолжала Анника, – любовь без ограничений, открытая для всех удовольствий, – это позитивная, созидательная сила.
– Сам Энтони так интерпретирует это произведение? – осведомилась Берил.
– Нет, эта интерпретация моя. – Взгляд Анники переместился на мисс Тэвисток. – Вы подруга Энтони?
– Знакомая. Я знаю его мать, Нину.
– А кстати, где же Нина? – спросил Реджи. – Сегодня, в ночь славы ее дорогого Энтони, она должна быть в центре всеобщего внимания, аудитория должна пасть у ее ног!
Реджи искусно передразнил Нину, заставив Берил улыбнуться. В самом деле, стоило королеве Нине захотеть покрасоваться на публике, она тут же бросала клич на одно из подобных модных сборищ – и гости валом валили на мероприятие. Вот и теперь на прием пожаловала даже бедная Мари Сен-Пьер, только что покинувшая больницу.
Мари стояла в дальнем углу вместе с Хеленой Вэйн – державшиеся вместе дамы напоминали воробьев, случайно затесавшихся в стаю павлинов. Было сразу понятно, почему они так хорошо дружат: обе не обладали примечательной внешностью, обе не могли похвастать счастливым браком. То, что их союзы действительно не были счастливыми, было очевидно сегодня вечером. Вэйны подчеркнуто избегали друг друга: Хелена из своего угла метала гневные взгляды в сторону супруга, а Реджи просто старался держаться от благоверной как можно дальше. Что же касается Мари Сен-Пьер, то ее мужа в это время и вовсе не было в галерее.
– Выходит, это ода свободной любви, не так ли? – констатировал Реджи, разглядывая бронзу уже с пониманием и симпатией.
– Именно так я это и вижу, – подтвердила Анника. – Именно так должны любить мужчина и женщина.
– Я склонен с вами согласиться, – с неожиданным приступом воодушевления заметил Реджи. – Нужно вообще запретить браки!
Анника провокационно посмотрела на Ричарда:
– А что вы думаете, мистер?..
– Вулф, – отозвался Ричард. – Боюсь, я-то согласиться не могу.
Он взял Берил за руку:
– Покорнейше прошу нас извинить. Мы должны осмотреть оставшуюся часть коллекции.