Члены экипажа бросились прочь, торопливо осматривая борта. Кто-то из них окликнул Беллами, что прозвучало не слишком убедительно. Беллами протиснулся мимо меня, будто я была скорее препятствием на его пути, чем еще одним телом на борту его корабля.
— Возьми штурвал и не поворачивай его ни на йоту, — пробормотал он.
— Что? Правда? — Я запнулась, медленно и нерешительно потянувшись к штурвалу. Но Беллами проигнорировал меня и пошел дальше осматривать ту часть корабля, которая пострадала. Когда он вернулся, его хмурый вид подсказал мне, что повреждения, должно быть, были серьезными.
— Все так плохо?
— Корабль прекрасно преодолеет несколько лиг. Но я не могу допустить, чтобы он снова попал в подобную переделку, — он сделал паузу, глубоко вдохнул морской воздух и занял свое место у штурвала. — Нам придется остановиться в ближайшем порту для ремонта. Это немного замедлит наше движение, но не волнуйтесь, мы скоро доберемся до Кингстона.
— Следующий порт, — пробормотал я. — И где он находится?
Беллами взъерошил волосы, устремив взгляд на прозрачную голубую поверхность под нами.
— Нассау. К счастью, это не так уж далеко от нашего пути. Мы должны быть там завтра днем, если сможем поддерживать такую скорость, и ветер будет попутным.
— Нассау? — повторила я, вспомнив, что Майло давным-давно рассказывал мне о пиратской колонии.
— Нассау. Рай. Один в один, — с усмешкой подтвердил Беллами.
Нассау. Майло так много рассказывал мне об этом. И… и если Беллами был здесь… означало ли это, что Майло мог быть там? Я расправила плечи и вздернула подбородок. Это была глупая надежда. Но, тем не менее, это была надежда. Я знала, что ожидать этого нелепо. Но мне нужно было за что-то зацепиться. Потому что до этого момента я действительно начинала бояться, что никогда больше не увижу Майло.
— Послушай меня, — прорычал Беллами, и его голос внезапно стал похожим на гравий, — никогда больше не проявляй ко мне такого неуважения в присутствии моей команды. Ты начинаешь заставлять меня сожалеть о том, что я спас тебя. Оба раза, — и с этими словами он шагнул обратно к штурвалу.
Если бы он только знал, что я тогда тоже не понимала, что на меня нашло. Когда стояла на носу и кричала в открытое небо, я едва узнавала себя. Но чувствовала себя сильной, когда море было передо мной, подо мной и позади меня. Я почти поддалась искушению нырнуть, когда стояла там и смотрела на глубины. И что-то в моей голове подсказало мне, что я могла бы командовать каждой душой на этом корабле, если бы попыталась. И я не знаю, почему мне этого захотелось.
Я отбросила это странное чувство. Должно быть, на меня подействовала морская соль в воздухе. И полуденная жара не помогала.
Как раз в этот момент Ной и МакКензи подбежали ко мне, обезумев от такой реакции, какой я и ожидала.
— О чем ты думала, Катрина? — МакКензи посмотрела на меня широко раскрытыми глазами из-под наморщенного лба.
— Я не думала, — произнесла я. — Я просто… я подумала, что Беллами пострадал.
— Почему тебя должен волновать Беллами? — Ной вскинул руки, и МакКензи коснулась его руки, чтобы успокоить.
— У Катрины были отношения с Беллами до Майло. Он тоже был проклят.
— У нас ничего не было! — огрызнулась я, спотыкаясь из-за движения корабля. — Никто из вас понятия не имеет, что со мной происходит. — Пока я говорила, у меня кружилась голова. И поняла, что сказала что-то не то. Но мне нужно было уйти от них. От всех. Что-то было не так.
Схватившись рукой за голову, я перевела взгляд с шокированных МакКензи и Ноя.
— Простите, — пробормотала я. — Мне правда жаль. Я не это имела в виду. Мне жаль. — Я отвернулась. — Думаю, мне просто нужно немного времени, чтобы подумать. Побыть одной.
Их быстрые кивки, убедили меня, что моих извинений было достаточно, но по лицам друзей я поняла, что они обеспокоены. Но что еще я могла сказать? Я не могла объяснить свою дилемму, потому что сама ее не понимала.
Я тихо прошла на корму, расположенную на верхней палубе над каютой Беллами. Она редко бывала занята и казалась идеальным местом, чтобы укрыться от постоянной суеты команды. Свернулась калачиком и подтянула колени к груди. Несмотря на палящее солнце, внутри у меня все похолодело.
Смотрела на бурлящий поток воды, тянущийся за кораблем, на белую пену, танцующую на голубом покрывале. Каждый изгиб волн зачаровывал меня, словно пальцы, манящие в своем направлении, зовущие меня, умоляющие меня. Я жаждала взять в руки кисть, чтобы запечатлеть этот момент, когда мои глаза любовались сценой, представленной ниже. Я хотела рисовать. Чтобы запомнить. Чтобы понять. Чтобы убежать, по крайней мере, одним способом.
Я подумала, не могла бы я найти какой-нибудь материал, из которого можно было бы сделать самодельную кисть. На борту этого корабля должно было быть что-то, что могло бы сработать. Поднялась, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы пригодиться в качестве ручки для кисти.
И не смогла найти ничего подходящего. Удочки и весла были слишком толстыми, чтобы ими можно было пользоваться. Я чувствовала себя идиоткой, беспокоясь о живописи в такой момент. Но это было единственное, с чем я могла что-то сделать. А пока мне оставалось только ждать, пока мы доберемся до Нассау, чтобы что-то предпринять.
Когда поиски на корабле оказались пустой тратой времени, я подумала об одном месте, где могло что-то быть. В свое время в каюте Беллами я видела письменные принадлежности и навигационные приборы подобного рода. Там должно было быть что-то, что я могла бы использовать.
Пока Беллами находился за штурвалом я делала все возможное, чтобы оставаться незамеченной, пробираясь по кораблю. Последнее, чего я хотела, — это дать ему еще один повод заставить меня снова провести ночь в его постели. Я проскользнула между членами экипажа по палубе к каюте капитана, проверив дверную ручку, как только добрался до нее. Улыбка расплылась по лицу, когда я поняла, что дверь не заперта и войти можно, просто повернув ручку.
Она со скрипом открылась, что слегка напомнило мне о том, как я пробралась на борт «Презрения Сирены», чтобы украсть ключ у Вальдеса. Легкие шаги и дыхание, застрявшее где-то между горлом и легкими, я прокралась вперед, разглядывая предметы вокруг меня, когда проходила мимо. Небольшой письменный стол Беллами стоял рядом с сундуком, в котором он прошлой ночью хранил свою одежду. Тогда у меня не было возможности подойти к нему так близко, поэтому я быстро подошла, чтобы рассмотреть его подробнее. Роясь в куче бумаг и полуобгоревших подсвечниках, я была разочарована, не найдя ничего, хотя бы отдаленно напоминающего ручку, которую могла бы превратить в ручку для кисти.
Но когда посмотрела во второй раз, то заметила кое-что, чего не заметила сначала, — угольный карандаш. Он был длинным, грубым и неудобным. Но сойдет. Я засунула его за пояс, повязанный вокруг талии, и поискала нож, который можно было бы использовать для рисования кистью. Один из сабель Беллами в ножнах стоял в углу. Я вытащила клинок, на мгновение залюбовавшись им. Никогда раньше не держала в руках ничего подобного. В прозрачной стали отразилось мое собственное лицо, и я чуть не подпрыгнула от этого зрелища. Я была оборвана и измучена, но выглядела еще более свирепой, чем когда-либо. Мое лицо было таким же, как прежде, но что-то в нем теперь казалось поразительным и пугающим. Со мной что-то происходило.
Я отогнала от себя пугающее осознание и сосредоточилась на текущей задаче. Выбрав тонкую прядь волос, туго натянула ее одной рукой, а другой осторожно провела по лезвию меча. Всего нескольких дюймов должно хватить для тонкой кисточки.
И тут услышала, как скрипнула открывающаяся дверь.
20. Мутные воды
Катрина
— Я бы спросил тебя, почему ты здесь оказалась, — сказал Беллами, подходя ко мне сзади. — Но ты не можешь дать никакого объяснения, которое сделало бы это приемлемым.
Что-то во мне снова всколыхнулось, словно водоворот, который я не могла контролировать. Я заговорила, прежде чем повернуться к нему лицом, все еще крепко сжимая меч.
— Кажется, у тебя не было проблем с тем, что я была в твоей комнате прошлой ночью, — спокойно сказала я. — Решай. Ты ненавидишь меня или хочешь переспать со мной?
Я была шокирована своими словами. Они вырвались прежде, чем я успела их произнести. На меня было не похоже быть такой язвительной и самоуверенной.
Беллами наклонился ко мне, и его непослушные черные пряди упали ему на глаза.
— Может быть, и то, и другое вместе. — Он мягко забрал меч у меня из рук. — А теперь расскажи мне, почему ты здесь. И что ты с этим делаешь.
Не говори ему. Заставь его задуматься. Заставь его умолять узнать.
— Не твое дело, — огрызнулась я, полностью прислушиваясь к странному новому внутреннему голосу в моей голове.
— Мой меч. Это мое дело, — ухмыльнулся Беллами.
— Хорошо, — сказала я, на мгновение встряхнув головой, чтобы прийти в себя. Мой голос смягчился. — Я… я просто хотела порисовать.
— Должен признать, это совсем не то, что я ожидал от тебя услышать. — Беллами склонил голову набок. — Ты странная девушка.
— Ты даже не представляешь, — пробормотала я. — Теперь я могу получить меч обратно?
— Пока нет, дорогая, — ледяные голубые глаза Беллами сверкнули из-под сурово поднятых бровей. — Видишь, ты заставила меня задуматься, Катрина, — он крутанул меч в руке за рукоять, приложив не больше усилий, чем если бы он щелкал карандашом. — Если мы еще раз столкнемся с какими-нибудь неприятностями на нашем пути, ты и твои друзья, дрожащие в трюме, довольно беззащитны — осмелюсь сказать, бесполезны, — прежде чем продолжить, он поднял меч между нами, — итак, я собираюсь научить тебя, как правильно держать себя в руках. На закате. На главной палубе. У нас будет небольшой урок.
— А что, если я скажу «нет»?
— Тогда ты можешь встретиться со мной на конце доски.
Я вздернула подбородок. Беллами всегда был высокомерным, но этот превзошел даже того Беллами, которого, как мне казалось, я знала.