Без предупреждения она пронеслась мимо Ноя и бросилась ко мне. Она бросилась в мои объятия, и я обнял ее. Мир вокруг меня померк. Вонь Нассау, палящее солнце над головой, пот и кровь, стекающие с моего лба. В ее объятиях все это не имело значения.
— Не становись таким, как они, — прошептала она мне в плечо. Я кивнул, крепко зажмурив глаза.
— Я думал, что эта жизнь давно в прошлом, и тебе никогда не придется ее увидеть, — вздохнул я, отстраняясь от нее и касаясь пальцами ее раны. Останется шрам. — Мне так жаль, что он так с тобой поступил.
— Царапина на моем лице — не самая большая проблема для нас сейчас. Я так боялась, что ты умер. — Она покачала головой. — Мы все боялись. — Она оглянулась через плечо на МакКензи и Ноя, которые подошли ближе, когда она жестом пригласила их присоединиться.
— Хорошо, что ты вернулся. — Ной закатил глаза, но его слова были искренними. — Теперь, может быть, у тебя есть какая-нибудь идея, как нам вернуться в наше время?
— Боюсь, что трезубец по-прежнему остается нашей единственной надеждой. Если он привел нас сюда, то должен быть в состоянии вернуть нас обратно. Но нам придется выяснить, как это сделать. Но первый шаг — это добраться до сути.
— Значит, мы просто снова проплывем над Бермудским Треугольником на деревянном корабле? — МакКензи приподняла бровь. — В прошлый раз получилось не очень хорошо.
— Я открыт для любых других предложений, но он прав. Какой у нас еще есть выбор? — Ной наклонился ко мне. Было странно слышать, что он согласен со мной.
Я полез в кошелек и достал достаточно золота, чтобы показать им.
— Дайте мне достаточно времени, чтобы найти корабль. У меня осталось ровно столько денег, чтобы купить нам жилье еще на одну ночь. Уверен, нам всем нужно хорошенько выспаться.
Мы забрели в город, достаточно далеко от инцидента с людьми Тейна, чтобы избежать подозрений — не то чтобы это кого-то волновало. Я не мог привести их в таверну Кодфейса. Он и так знал слишком много, а я бы не стал делать из нас мишеней больше, чем мы уже были.
На другом конце города была еще одна гостиница. Это был нелегкий путь, но никто не жаловался. Я поймал себя на том, что остерегаюсь появления Тейна или кого-либо еще, кто хотел бы причинить мне вред, но я изо всех сил старался казаться спокойным и невозмутимым. Если бы из-за меня что-то случилось с Катриной или другими присутствующими здесь, я бы никогда себе этого не простил. Я не мог продолжить дело моего отца, который своими собственными ошибками разрушал тех, кто его окружал.
29. Кораблекрушения
Катрина
Майло привел нас в таверну на окраине города. Я держалась поближе к нему, с подозрением наблюдая, как незнакомые мужчины пялятся на нас с МакКензи, а пьяные попрошайки шатаются возле нас. Никто почти ничего не говорил, все еще пребывая в шоке после того, как мы столкнулись с опасностью несколькими мгновениями ранее.
Пока мы шли, я смотрела на Майло и думала о нем в переулке. Я никогда не видела его таким. Что-то в нем вырвалось на свободу. Что-то животное, темное и дикое. И это пугало и очаровывало меня одновременно. Но мне пришлось напомнить себе, что это место не было Константином. В 1720 году это был город, охваченный пиратами. Конечно, Майло приходилось делать такие вещи, которые я никогда не смогу понять, чтобы выжить. Но я все равно чувствовала беспокойство, когда вспоминала выражение его глаз, когда он обернулся, весь в чужой крови.
— Мы можем переночевать здесь. А утром отправимся в путь с первыми лучами солнца. — Майло взял меня за руку и осторожно повел вверх по ступенькам ко входу. Как несколько мгновений назад эти руки безжалостно вонзали мечи в плоть, а теперь ласкали мою, словно голубку.
МакКензи, Ной и я подождали, пока Майло пойдет поговорить с хозяином гостиницы. Воздух наполнился запахами спиртного, соли, жареного мяса и хлеба, отчего у меня заурчало в животе. Я мечтала о еде более сытной, чем жидкое рагу и вяленое мясо на корабле Беллами.
— Что, если мы никогда не вернемся? — внезапно произнесла МакКензи дрожащим голосом. — Здесь паршиво. Что, если мы окажемся в ловушке?
— МакКензи, — Ной обнял ее за плечи и наклонился, чтобы заглянуть в глаза, — обещаю, что бы ни случилось, у нас все будет хорошо. Я позабочусь об этом.
Я слегка улыбнулась, наблюдая за ними краем глаза. Подруга кивнула, а затем бросилась к нему в объятия. Я была рада, что у нее есть такой упрямый человек, как Ной. Но втайне я боялась того же, что и она. И слова Корделии, которые преследовали меня даже во сне, определенно не помогали мне почувствовать себя лучше.
Майло вернулся и жестом пригласил нас следовать за ним.
— Там еще есть свободная комната.
Мы поднялись наверх, в маленькую комнатку с одной кроватью, ведром для умывания и маленьким столом, и всего этого едва хватало для одного человека, не говоря уже о четырех.
— Ладно, я возвращаюсь вниз за едой, — объявил Ной. — Кто-нибудь пойдет?
Судя по тому, как МакКензи поспешила согласиться, я, должно быть, была не единственной, кто чувствовал, что умирает с голоду. Я вздохнула с облегчением при мысли о том, что смогу наполнить свой пустой желудок.
— Я спущусь через минуту, хочу привести в порядок лицо, — сказала я, дотрагиваясь до пореза, который тянулся от нижней части челюсти к уху.
— Я останусь с тобой, — произнес Майло, а затем заколебался, глядя на дверь. — То есть… если ты этого хочешь.
— Я бы этого хотела, — кивнула я.
— Тогда я пойду принесу что-нибудь, чтобы промыть рану.
Когда деревянная дверь за МакКензи, Ноем и Майло закрылась, я села на пол и окунула тряпку в ведро с водой. Вскоре Майло вернулся со стаканом ликера.
— Вот, — сказал он, забирая тряпку из моих рук, и пламя свечи заиграло на его загорелой коже. — Ты позволишь мне?
Я кивнула, убирая волосы за ухо, чтобы ему было легче добраться до раны. Он осторожно прижал тряпку к ранке, смывая засохшую кровь. Я поморщилась от боли.
— Прости, Катрина, — пробормотал он, мягкими движениями протирая порез.
— Все в порядке, — я прикусила губу. — По крайней мере, я могу прикрыть большую часть раны волосами.
— Нет. — Он убрал тряпку и посмотрел мне в глаза. — Я прошу прощения за все.
— Кто были эти люди?
Майло приоткрыл рот и тяжело вздохнул.
— За те несколько дней, что я здесь, столько всего произошло. Я устроил диверсию на корабле этого человека, чтобы получить информацию об отце. Оказывается, он совсем не тот человек, за которого я его принимал. Не будет преувеличением сказать, что мне стыдно быть его сыном.
— Не может быть, чтобы все было так плохо, а? — Я с беспокойством наблюдала за ним.
Майло достал из кармана компас. Он говорил, пристально глядя на инструмент, который держал в руке, и водил большим и указательным пальцами по ободку. Он рассказал мне о своем отце, о торговле рабами и русалками и обо всем остальном, через что ему пришлось пройти с тех пор, как он очнулся на берегах Нассау.
— Из-за него погибли мои мать и брат. Он с головой ушел в детали сделки, которые я так до конца и не выяснил. И они за это заплатили. — Он убрал компас и расправил плечи. — И теперь я заставляю тебя расплачиваться за мои ошибки.
Мы сидели молча, когда он протянул руку, чтобы коснуться моего лица. Он нежно провел кончиками пальцев по поцарапанной коже на моей щеке.
— Я никогда не смогу сказать, что сожалею, достаточное количество раз, — прошептал он.
— Это мне следует извиниться, — сказала я, опустив глаза. Я хотела сказать ему, что чувствовала, будто теряю себя. Я хотела, чтобы он понял, почему я должна сожалеть. Но не знала, как выразить это словами. Но все равно попыталась. — Прости, что оттолкнула тебя. Еще до того, как все это случилось. До того, как мы оказались здесь… — Я посмотрела на него. — Но с тех пор, как мы здесь, стало еще хуже.
— Что ты имеешь в виду? — Майло склонил голову набок и приподнял бровь.
— Я имею в виду, что это почти как… будто какая-то часть меня хочет быть холодной и жестокой. Часть меня хочет делать то, чего я бы никогда не сделала. И иногда она побеждает.
— Какие вещи?
— Например, сказать тебе, что ты мне не нужен. И срываться на МакКензи, когда она просто пытается помочь. И это все равно, что пытаться взять под контроль целый пиратский корабль прямо на глазах у его капитана. И как… как…
Я затихла. Я не могла рассказать ему о Беллами. Внутренний голос говорил мне этого не делать.
«Секреты никому не повредят. Но если я расскажу ему, то это случится».
— И это все? — Майло наклонился вперед.
Понимая, что это неправильно, я кивнула. Майло выглядел почти раздавленным. Он выпрямился и отвел взгляд.
— Так значит… значит ли это, что вы с Беллами… это была ты? Настоящая ты?
Что-то сжало мое сердце, словно тисками.
— Откуда ты знаешь об этом? — прошипела я. Сирена вернулась.
— Я видел вас. В доках. Вы двое выглядели… близкими. И ты смотрела прямо на меня, будто ненавидела меня.
— Я… я даже не помню, как я это делала. Мне показалось, что я кого-то видела, но не была уверена. Я не видела твоего лица. Должно быть, тогда это меня контролировало.
— Ну, после этого я ушел. Это меня раздавило. Но потом Ной сказал мне, что ты странно себя ведешь, и я подумал, может быть…
— Беллами спас меня. А чего ты ожидал?
О, нет.
Майло встал, его взгляд стал жестче.
— Я не знаю. Не знаю, чего ожидал. Может быть, ты скажешь ему, что не хочешь и не нуждаешься в его помощи, как ты сказала мне.
Я слышала его слова, но эта темная, ужасная сторона меня наслаждалась болью, которую я чувствовала в нем. Я вскочила на ноги и шагнула к нему, в тусклый свет свечи, горевшей в комнате.
«Не говори этого. Нет. Да. Скажи это».
— Может быть, он и правда был мне нужен. Может быть, я хотела его.
Майло шагнул ко мне, стиснув зубы, и обеими руками схватил меня за плечи.