се рабы тьмы внутри нас, — сурово сказал Майло, наблюдая, как кулон с крестом болтается над бурлящей черной бездной внизу. На несколько секунд он склонил голову в молчаливом раздумье, а затем разжал руку. Четки соскользнули с его пальцев и упали вниз. Даже в темноте шхуна шла так низко над водой, что можно было разглядеть медленно опускающиеся бусинки, а вокруг них в морской воде расцветали кровавые пятна.
Я повернулась к нему и поцеловала в губы, надеясь, что он действительно начал избавляться от чувства вины, и надеясь, что смогу сделать то же самое, чтобы не быть лицемеркой.
— А теперь иди поспи немного, — прошептала я ему на ухо, прежде чем отстраниться.
Второй и третий день мы провели как в тумане, просто плыли вперед и внимательно следили за нашей компанией, идущей позади. Я заступала на вахту рано утром, поэтому часто проводила долгие минуты, стоя на носу и глядя, как морской бриз заключает меня в свои прохладные объятия, а соленый утренний туман оседает бисеринками на ресницах.
На третий день я посмотрела вниз, на воду, ее сапфирово-голубую гладь, сверкающую на солнце, как драгоценные камни. Я старалась не думать о том, что может лежать далеко внизу. Моя душа сирены спала долгое время, и я ничего не слышала о ней с тех пор, как приняла русалочий облик в лагуне. Но я почти желала, чтобы она была сейчас здесь. Я хотела, чтобы был какой-нибудь способ воззвать к ней. Мне нужны были ее смелость, бесстрашие и тоска по морю. Потому что я знала, что рано или поздно, как только мы найдем местонахождение трезубца, останется только один способ заполучить его. И для этого потребовалось бы темное, бездонное погружение в тонущие глубины Дьявольского треугольника.
34. Не все сокровища — серебро и золото
Майло
Каждое утро в течение следующих трех дней я наблюдал, как Катрина стоит на носу корабля. Я знал, что она подумывает о том, чтобы нырнуть за трезубцем. Она была нашей единственной надеждой заполучить его, но я не хотел, чтобы она несла этот груз в одиночку.
Я наконец-то смирился с тем, что Тейн не собирается прекращать погоню, и нам, в конце концов, придется дать ему отпор. Эта мысль привела меня в ужас, ведь я знал, что нас всего четверо против множества людей из его команды. И сам он был более чем грозным противником. Я знал, что если он доберется до нашего корабля, нам придется бороться за выживание. Но решил, что если он еще раз попытается тронуть Катрину, я выпотрошу его никчемные кишки у штурвала его собственного корабля и заставлю его людей наблюдать. Даже если Катрина потом будет считать меня чудовищем, я больше никогда не позволю ему причинить ей боль.
Вечером третьего дня Ной предложил еще немного порулить кораблем, и паруса пришлось немного отрегулировать, что дало мне несколько дополнительных часов свободы, которые я обычно не мог себе позволить. Мы с Катриной вместе работали в каюте, разрабатывая план на тот момент, когда прибудем к предполагаемому месту нахождения трезубца. Пока мы обсуждали это, как и когда, я поймал себя на том, что теряю концентрацию, наблюдая за тем, как она говорит, мой взгляд задержался на ее розовых губах, когда она рассказывала о нырянии в воду.
Я расправил плечи, изо всех сил стараясь сохранять сосредоточенность, когда мы склонились над маленьким угловым столиком в каюте, но что-то в ней в тот момент удерживало меня в плену и отказывалось отпускать. Возможно, дело было в том, что она говорила так смело и с готовностью собиралась сделать все, что угодно, чтобы заполучить трезубец. Или, возможно, только ее красота взывала ко мне, как песня сирены. Суровые дни, проведенные в море и на острове, создали в ней необъяснимое сияние. Ее кожа сияла глубоким, словно обожженным солнцем теплом, которое усиливалось из-за того, что ее темные, развевающиеся на ветру волосы обрамляли лицо и стройную шею пышными волнами. Я наблюдал за тем, как она приподнимала подбородок, когда говорила, и заметил изящные впадинки на ключицах. Я вспоминал каждый божественный изгиб ее тела под свободной туникой, которую она носила. Боже, я хотел ее прямо здесь и сейчас.
Если бы не эти вещи, которые заставляли меня терять концентрацию, это могло быть только одно… я не знал, что ждет нас впереди. И не смог защитить нас. Я не могу остановить то, что надвигалось.
— Могу я тебя кое о чем спросить? — наконец-то выпалил я, прервав Катрину, когда она рассказывала о том, как поплывет вниз, найдет трезубец и вернется, как только мы уберем корабль Тейна.
Она посмотрела на меня в замешательстве.
— Да, в чем дело? — Она приподняла брови. — Продолжай.
— Насколько сильно ты меня любишь? — спросил я, наклоняясь вперед. — И подумай хорошенько, прежде чем ответить.
Она огляделась, очевидно, застигнутая врасплох моим вопросом.
— Ну, — она глубоко вздохнула. — Почему ты спрашиваешь об этом? Ты думаешь, я не…
— Нет, ничего подобного. Я знаю, что ты любишь меня. Но просто ради шутки, если бы тебе пришлось выразить это словами, как бы ты это сделала? — Я с нежной улыбкой кивнул, чтобы она продолжала. Если бы она сочла, что вопрос задан слишком прямолинейно, я бы превратил это в игру.
— Я… я бы сказала, что люблю тебя всем сердцем. И… и я не могу представить свою жизнь без тебя. Я бы не хотела представлять такую жизнь. Ты… ты для меня все. — Она покраснела, посмотрела на кольцо, которое я ей подарил, и осторожно поправила его пальцами. — Теперь тебе лучше? — Она рассмеялась.
Черт.
Я никогда не думал, что признание в любви может быть таким болезненным. Я мог только надеяться, что она лжет. Может быть, было что-то еще, что волновало ее больше… может быть. Возможно, ей следовало просто влюбиться в Беллами. Я бы этого хотел. Потому что я очень боялся, что если это правда, то ее ответ означал что-то пагубное. Что-то, о чем я пока не хотел думать, хотя и знал, что рано или поздно мне придется с этим столкнуться.
Пока что лучше подождать. Потому что прямо сейчас, в этот редкий момент, когда мы остаемся наедине, я хотел только одного — прижать Катрину к стене и любить ее до потери сознания. Я хотел еще раз увидеть звезды вместе с ней.
Она стояла, прислонившись спиной к стене, и смотрела на меня, в ее глазах было такое же страстное желание, как и в моих. Я потянулся к ее руке и поднес ее к своим губам. Я поцеловал каждый пальчик, нежно посасывая и лаская губами. Она прижалась ко мне, другой рукой нежно поглаживая мои мышцы. Она блуждала по моему телу, не оставляя ни одного незанятого места.
— Всего времени, проведенного с тобой, никогда не будет достаточно, — сказала она с нежным придыханием.
— В этом-то и проблема, не так ли? — прошептал я, обводя ее идеальные изгибы под рубашкой и проводя рукой по ее бедрам к теплу между ног. — Я устал от того, что у нас с тобой отнимают время. Так что вместо этого я собираюсь украсть его.
— В истинно пиратской манере, — тихо прорычала она с озорным блеском в глазах. Эти глубокие карие глаза, в которых я охотно утонул бы до последнего вздоха.
Она прижалась губами к моим губам, дразня и запуская пальцы в мои волосы. Руками потянула меня за рубашку, снимая ее через голову, когда наклонилась, чтобы поцеловать мою грудь. Во мне поднялась такая волна желания, что я не мог удержаться и прикоснулся к каждой ее частичке, раздевая ее осторожными движениями.
Ее кожа казалась такой нежной под моими грубыми руками. Я прикоснулся губами к ее плечу, нежно касаясь губами ее шеи. От нее сладко пахло морем. Я хотел привязать ее к своей душе, чтобы мы стали единым целым. И то, как она обхватила меня своими ногами, убедило меня, что она хотела того же.
Огонь запульсировал в моих жилах, сердце бешено заколотилось, когда она расстегнула мой ремень. Я усадил ее на край стола, за которым мы разговаривали, отодвинув в сторону все, что на нем было, чтобы освободить для нее место. Осторожно, медленно я придвинулся к ней. От ее тихих вздохов у моего уха у меня закружилась голова, и я шептал ее имя снова и снова, чтобы она знала, что она хозяйка моей судьбы, здесь, сейчас и навсегда.
Наши тела словно плыли по волнам корабля, одни мгновения были медленными и плавными, а другие — быстрыми и глубокими. С каждым тихим стоном, срывавшимся с ее губ, желание обладать ею все сильнее отдавалось во мне. Я стоял, крепко держа ее, пока она прижималась ко мне. Мы были как два океана, встречающиеся, сливающиеся в клубах морской пены. Она обняла меня, поглаживая мою спину и шею между неистовыми поцелуями и дразнящими облизываниями, прежде чем рухнуть подо мной, прерывисто дыша.
— Майло, — прошептала она, проводя дрожащими пальцами по татуировке в виде Полярной звезды на моем теле. При звуке моего имени, сорвавшегося с ее губ, я растворился, увлекаемый потоком, которым она управляла.
Нарастающее во мне желание переросло в животную потребность, в плотину дикой жажды, которую я больше не мог сдерживать. Я задвигался быстрее, сжимая пальцы Катрины, которые теперь переплелись между моими, и волна блаженства захлестнула меня, а колени чуть не подогнулись.
Я держался за нее, наслаждаясь ощущениями, которые вырывались у меня в виде стонов, потому что боялся, что в ближайшие часы удовольствия вряд ли будет немного больше. Но я не позволю этому беспокойству украсть у нас этот момент.
Ошеломленные и мокрые от пота из-за духоты маленькой каюты, мы рухнули рядом среди разбросанных предметов одежды. Когда я перевел дыхание и пришел в себя, я притянул Катрину к себе и уткнулся носом в ее плечо.
— Теперь я действительно чувствую себя лучше, — пробормотал я, уткнувшись в ее влажные волосы, желая, чтобы это продолжалось вечно. Потому что больше всего на свете я боялся покинуть эту каюту и встретиться лицом к лицу с тем, что будет дальше.
35. Пощады не жди
Катрина
Я нежно улыбнулась Майло. Эти моменты между нами всегда заканчивались так быстро, мы всегда были в шаге от новой угрозы нашим жизням. Я не могла дождаться, когда мы вернемся домой и это смутное чувство исчезнет. Я теребила кольцо на пальце, мечтая о жизни, которая у нас почти была — и могла бы быть снова, — если бы мы только смогли все вернуть.