«Оставайся верен северу». Слова Майло пришли мне на ум, казалось бы, из ниоткуда. Три простых слова, которые напомнили мне о том, что нужно идти своим путем. Держаться следующего правильного шага. Сосредоточение на прошлом никого не спасет. Это не изменит существующего положения вещей. И уж точно теперь это не имело значения. Все, что я могла сделать, это сосредоточиться на предстоящей битве и продолжать двигаться вперед.
Я изучала воду вокруг себя в поисках какой-нибудь зацепки, которая могла бы направить меня в правильном направлении. Здесь, внизу, было почти невозможно отличить лево от права или север от юга. Но, будучи русалкой, я обладала острым чутьем, которое работало непостижимым образом. Например, я чувствовала на своей коже каждый пузырек, изменение температуры и направление тока.
Итак, когда я обратила на это пристальное внимание, полностью слившись с окружающей меня океанской пустотой, я обнаружила, что могу уловить необычный узор в том, как вода стекает по почти прозрачным плавникам моего хвоста. Я наблюдала, как вода кружится вокруг него. Одно течение двигалось таким образом, что мой хвостовой плавник двигался в одном направлении так незаметно, что я могла бы не заметить этого, если бы двигалась чуть быстрее.
Течение медленно уходило на дно океана, извиваясь, как призрачная веревка, и чем дальше оно уходило, тем сильнее становилось. Оно текло в обратном направлении, против движения остальной части моря, что убедило меня в том, что оно было создано чем-то сверхъестественным. Там, где проходило естественное подводное течение океана, и там, куда вел этот другой поток, в конце концов встречались, сливаясь, как две ленты, обвивающиеся друг вокруг друга, как извилистые приливы, образующие путь за пределами того, что я могла видеть.
Я последовала за ними, напрягая зрение. Несмотря на то, что у меня было острое зрение сирены, в конце концов, темнота океана стала настолько сильной, что мешала мне. Это была глубина, слишком глубокая даже для русалок. Я могла только представить, как трудно было ныряльщикам Корделии спуститься так далеко. Вот почему ей понадобилась моя помощь. Но я знала, что она найдет способ сделать это с ними или без меня. Я просто надеялась, что она еще не нашла его в настоящем. Итак, я продолжала двигаться, подгоняемая настойчивостью, следуя за мягкими извилистыми течениями, которые спокойно несли меня вперед, будто время не имело значения.
Но время здесь не имело значения. В этом месте такого понятия не существовало. Я могла плавать часами или минутами, одному богу известно. И когда спиралевидные течения внезапно разделились на три потока, танцующих и переплетающихся друг с другом, я поняла, что где-то рядом должен быть источник волшебства. Я медленно поплыла дальше, прислушиваясь, чувствуя, надеясь.
Когда я наткнулась рукой на что-то холодное и твердое. Я отдернула. Но быстро собралась с духом и снова потянулась вперед. Кончики пальцев наткнулись на металлический выступ, и я провела рукой вдоль него, ощутив почти идентичную форму еще двух по обе стороны. Я не могла видеть, но было ясно, что притягивает эти воды друг к другу, связывает их в рамках жизни, времени и пространства — три зубца. Я ахнула, не веря своим глазам… если такое вообще возможно под водой.
Это было реально. Трезубец был настоящим.
Я потянулась, чтобы схватить его, вслепую ощупывая вокруг, и обхватила руками металлическое основание. Вытащить его из-под земли оказалось непросто. С ворчанием, от которого у меня изо рта начали вырываться пузыри, я изо всех сил дернула хвостом вверх и вырвала трезубец из его древней хватки в плотном песке. Все, что я могла сделать, это молча молиться, чтобы, взяв его, боги не навлекли на меня какое-нибудь чудовищное цунами или катастрофу.
Но, насколько я могла судить, ничего катастрофического не произошло. Я улыбнулась и поплыла вверх, держа тяжелый трезубец обеими руками и помахивая хвостом вверх-вниз, чтобы вернуться на поверхность. Мне стало интересно, что меня там ждет. Будут ли корабли еще на плаву? Были ли еще живы мои друзья? Я почти боялась узнать, что ждет меня над морем.
Когда я поплыла обратно к свету, тени кораблей над головой обрели четкость, и отдаленный звук пушечной пальбы возобновился, будто я и не уходила. Я бросилась на поверхность, вода каскадом обрушилась на меня, когда я преодолела барьер из неба и моря. Я приложила все усилия, чтобы спрятать трезубец под водой, и стала звать на помощь, перекрывая звуки пистолетной стрельбы и драки мужчин.
Окровавленный и покрытый синяками Ной бросился к поручням тонущего корабля. Он жестом попросил меня подождать, и, не имея особого выбора, я подчинилась. Он исчез на мгновение, оставив меня в замешательстве, прежде чем звук удара лодки о воду заставил меня посмотреть на накренившийся корпус. Он перерезал веревки, удерживающие ялик, и тот свалился за борт.
Я поспешно подплыла к нему. МакКензи бросилась к Ною, и он помог ей спуститься в лодку, морщась, без сомнения, от напряжения в ноющих мышцах. Это был небольшой прыжок, так как корабль был почти под водой, поэтому потребовалось всего лишь осторожно спуститься по той части корпуса, которая еще не была погружена.
— Вот! — Я перегнулась через борт лодки и положила трезубец внутрь. — Сохраните это!
Ной и МакКензи предложили свою помощь, чтобы затащить меня в лодку. Я вцепилась в их руки, изо всех сил отталкиваясь хвостом, пока они втаскивали меня в лодку. Дерево царапало меня по хвосту, но не так сильно, как боль от обратного превращения, когда чешуя начала высыхать. Прежде чем мои рыбьи части тела снова стали человеческими, я быстро наклонилась и сорвала чешую со своего хвоста, поморщившись от боли. Ощущение было такое, будто выдираешь ноготь.
— Черт. — Ной покачал головой. — Ты действительно русалка.
— Неужели после всего случившегося тебе труднее всего в это поверить? Где Майло?
Ной оглянулся на корабль.
— Он должен был прийти.
Я схватилась за ту часть своего хвоста, которая должна была стать бедрами, когда она снова превратится в ноги. Я была благодарна за длинную тунику, которая была на мне, и которая прикрывала меня достаточно, чтобы не обнажать ничего между ног, когда я лежала на лодке и ждала, когда снова стану человеком. МакКензи бросила мне брюки, которые я сняла ранее.
— И ты беспокоилась, что не сделаешь ничего важного. — Я ухмыльнулась, взяла штаны и натянула их, испытывая облегчение от того, что мне не придется продолжать в обнаженном виде. — Не могу представить, за что я была бы сейчас так благодарна, как за это.
Раздался громкий пушечный выстрел, и на мгновение воцарилась тишина. Затем внезапно снова послышался звон мечей. Майло с разбегу прыгнул с полузатонувшей шхуны и едва успел забраться в лодку, когда нас начало относить в сторону. К нему прилипли засохшая кровь и пот, и все, что он мог сделать, это прижать костяшки пальцев к другой ладони и уставиться в пол лодки таким взглядом, который меня встревожил.
— Лучше поздно, чем никогда. На этот раз мы тебя не бросим. — Ной подтолкнул Майло локтем, когда тот перевел дыхание и устроился в лодке рядом с ним. Майло улыбнулся, и улыбка эта была искренней, но в то же время пронизанной усталым страхом, который я не могла не заметить.
— Они идут за нами? — Я посмотрела вверх, на покачивающиеся на волнах корабли. Корабль Беллами, «Вдова», был сопоставим по размерам с испанским фрегатом. Но, судя по потрепанному виду испанского корабля, именно он пострадал.
— Команда Беллами сдерживает их, сколько может, но численность обеих команд сокращается, так что долго это продолжаться не должно. — Объяснил Майло, разглядывая серебряный трезубец, лежащий по всей длине лодки.
— Итак, как нам заставить эту штуку вернуть нас назад? — подала голос Маккензи.
— Корделия сказала, что только сирена может им пользоваться. Но для этого ей придется кое от чего отказаться, чтобы получить контроль над его силой. Я повертела чешуйки в руках, любуясь их серебристым блеском, прежде чем продолжить. — Я собираюсь дать это. Чтобы показать, что я готова отказаться от своих способностей, если это позволит нам вернуться домой. Кроме того, я все равно никогда не хотела быть русалкой. — Мое сердце бешено колотилось при мысли о том, что мы все вместе вернемся домой, и чем больше я думала об этом, тем быстрее бежала кровь по венам.
— Как это «отдать» ему что-то конкретное? — Ной поднял трезубец, изучая его холодным, сосредоточенным взглядом. Тот был по меньшей мере на фут выше его.
— Не знаю, — сказала я, стоя в шаткой лодке. Как только я обрела равновесие, потянулась вперед и сжала трезубец у его основания. Он начал светиться неземной белой дымкой, пульсируя светом, сконцентрированным в основном вокруг моей руки.
Я поднесла к нему чешуйки, не зная, чего ожидаю, но пытаясь так или иначе заслужить его одобрение. Я прижала чешуйки к основанию, где стержень соединялся с зубцами. Когда это не сработало, я попробовала прикоснуться к каждому из кончиков зубцов, и с каждой неудачной попыткой моя надежда понемногу слабела. Но, несмотря ни на что, пульсирующий белый свет не исчезал, ритмично мерцая, как в ритме вальса.
После того, как я перепробовала все, что только могла придумать, я посмотрела на окружающих растерянными и отчаявшимися глазами. Теперь шхуна почти полностью ушла под воду, и люди Беллами отступали обратно на свой корабль. У нас оставалось всего несколько минут до того, как единственная преграда между нами и охотниками на пиратов окажется на дне моря. Хотя я понятия не имела, потрудятся ли они преследовать нас, мы все равно застрянем в открытом океане в весельной лодке, едва вместительной для нас четверых, без еды и воды.
— Не знаю, что еще я могу сделать. — Я сжала чешуйки в руке. У меня возникло подозрение. Мрачная, навязчивая мысль, почему мои тщетные попытки пожертвовать собственной магией не срабатывали. Но я выбросила это из головы, потому что отказывалась признать, что это действительно могло быть правдой. Должен был быть другой способ.…