— Что ты делаешь? — крикнула я сквозь рев воды.
— Испытываю трезубец. Очевидно, что он может управлять временем и пространством. Но давай посмотрим что насчет жизни, а? Говорят, что он может даже возвращать к жизни мертвых, которые сделали море своей могилой. Итак, я возвращаю кое-кого, специально для тебя. — Она холодно подмигнула мне, и я испугалась того, что должно было произойти дальше.
Я замерла в изумлении, с открытым от благоговения ртом наблюдая, как море бурлит там, где командовала Корделия. Трещина в море засветилась, как сам трезубец, и через мгновение появилась фигура — мужская.
Я бросилась к перилам и в отчаянии перегнулась через них, чтобы посмотреть, возможно ли, что она вернула Майло. Слабая надежда затрепетала в моем сердце, причиняя боль. Может быть, только может быть, она хотела, чтобы он вернулся ко мне. Но когда небо над головой потемнело от черных туч, я отчетливо разглядела испуганное лицо Беллами, когда он вынырнул из воды, хватая ртом воздух. И тут я разбилась вдребезги.
— Зачем ты это сделала? — закричала я, меня охватило холодное чувство предательства. Меня захлестнуло столько эмоций, что я даже не могла определить, что причинило мне больше всего боли, когда я увидела, как Беллами воскрес. Это была жестокая шутка по отношению к нам обоим. — Пусть он отдохнет! Он и так уже через многое прошел!
От бессердечной улыбки Корделии у меня по спине пробежали мурашки, и я бросилась за одним из спасательных средств, оставшихся на палубе после того, как команда вытащила МакКензи и Ноя в безопасное место.
— Помогите мне вытащить его! — крикнула я друзьям, которые поспешили за мной, когда мы бросили Беллами спасательный круг.
Он в панике схватился за него, когда вода обрушилась ему на голову, и волны подбросили его, как бочку. Мое сердце слегка сжалось от того, насколько это, должно быть, страшно и запутанно для него. Он только что воскрес и впервые открыл глаза на все это.
Я чувствовала слабость перед приливом, натягивая веревку, привязанную к Беллами, но, поскольку сила Ноя и МакКензи прибавилась к моей, мы собрались с силами, чтобы подтянуть его и помочь ему подняться и перебраться через борт.
Он задыхался, откашливался от морской воды и держался за живот, пока я помогала ему выпрямиться. Странно было видеть его таким, беспомощным и испуганным, хотя всего несколько часов назад я наблюдала, как он бесстрашно ведет атаку на корабль, стреляя из пушек и обнажая мечи. Сейчас он выглядел так же, как и тогда, когда я впервые встретила его несколько месяцев назад в библиотеке, одетый в промокшие темные джинсы и черную куртку, его черные как смоль волосы были подстрижены короче, чем в те дни, когда он был капитаном флота своего отца.
— Где я? — Его голос дрожал, но самого звука его голоса — того, что он был мне знаком, — было достаточно, чтобы дать мне некое подобие утешения размером с камешек посреди всего, что происходило вокруг нас. Я посмотрела на него тяжелым, убитым горем взглядом, и к моим глазам подступили слезы.
— В конце света, — сказала я.
40. Черное море
Катрина
Корделия воспользовалась возможностью, чтобы расположиться на носу яхты, призывая силу трезубца, чтобы начать свою долгожданную миссию. Трезубец продолжал излучать мощь, в то время как небо над головой потемнело, как от пепла, из-за увеличения количества облаков и грома. Лицо Корделии, освещенное сиянием трезубца в руках, оставалось твердым, когда она сосредоточилась на управлении течениями и поднимающимися волнами с помощью силы трезубца.
— Сорок дней и сорок ночей потребовалось, чтобы однажды затопить землю. На этот раз это не займет так много времени. — Она говорила скорее для себя, чем для кого-либо из окружающих. Ныряльщики и члены экипажа на яхте с изумлением и страхом наблюдали, как океан начал подниматься, огромные водяные холмы медленно накатывались и плескались по мере того, как судно поднималось все выше, пока, наконец, люди не стали слишком напуганы, чтобы оставаться на палубе, и не побежали прятаться в каюту.
— Корделия, остановись! — закричала МакКензи, и ее слегка веснушчатое лицо залилось слезами, когда она увидела разворачивающуюся перед ней сцену. Ной бросился на Корделию, но был отброшен назад силой, исходящей от трезубца, и остался корчиться от боли на палубе, а морская вода заливала борта.
— Скажи своим друзьям, что это бесполезно! — Корделия окликнула меня, поднявшись на самую высокую точку на носу и подняв трезубец, как приз. — Но не волнуйся. Если вы на моем корабле, вас пощадят. Я к вам благосклонна. — Ее темно-красные губы изогнулись в улыбке, которая заставила меня отшатнуться.
Я подумала о своей семье и семьях моих друзей. Я подумала о Беллами и о том бессердечном поступке, который Корделия только что совершила по отношению к нам обоим, приведя его сюда. А потом я подумала о Майло и о том, как его отнимали у меня снова и снова из-за женщины, которая играла роль Бога на носу этого корабля. И я больше не могла сдерживать слезы. Меня больше не волновало даже спасение мира. Очевидно, я потерпела неудачу. Но это означало, что Майло напрасно пожертвовал собой. И именно это терзало меня так, что я не могла с этим справиться.
Беллами вытер слезинку, скатившуюся по моей щеке, пока я тупо смотрела на палубу у себя под ногами.
— Я все помню, — тихо сказал он.
— Все? — Я шмыгнула носом, пораженная его словами. — Даже все в 1720 году?
Он кивнул, и его пристальный взгляд был единственным, за что я могла уцепиться, пока стояла в замешательстве. А потом я упала в его объятия, когда он крепко обнял меня, нежно, защищая, что дало мне всего лишь одну ощутимую секунду комфорта и привычности во всем этом хаосе.
— Он мертв? Он выжил? — Я плакала, уткнувшись лицом в его мокрое плечо. — Что с ним случилось?
— Он выжил, — ответил Беллами. — Он сбежал.
Волна облегчения захлестнула меня, но мое сердце все равно разрывалось от осознания того, что Майло остался там, один, пойманный в ловушку где-то между своим настоящим и прошлым и никогда не сможет вернуться в свое будущее. Он продолжит стареть с годами, а это означало, что к настоящему времени он уже давно мертв. Его собственный ход истории изменился навсегда, и я могу искать его по всему миру, но никогда не найду его в этой жизни с бьющимся сердцем.
Я открыла глаза, когда стало слишком трудно сдерживать слезы, все еще прижимаясь лицом к плечу Беллами. Волны вокруг нас обрушивались на лодку, неумолимые и яростные. Картина вокруг меня была размыта, белый цвет яхты смутно сливался с тяжелым штормовым небом над головой и полуночной синевой воды внизу. Будто смешивались цвета в картине… как акварель.
Акварельные краски.
Абсурдная мысль пришла мне в голову, напомнив о силе, к которой я не ожидала прибегнуть. Но, когда слезы потекли быстрее, я поняла, что они могут оказаться моей величайшей силой. С кратким приливом надежды я отстранилась, глядя в лицо Беллами.
— Забери у нее трезубец, вот что бы то ни стало, — произнесла я.
— Всего пять минут, как я воскрес, а ты уже вовлекаешь меня в неприятности, — в голосе Беллами звучала нежная дразнящая улыбка, и я притянула его к себе, чтобы еще раз обнять.
— Тебе никогда не требовалась помощь в поисках неприятностей. — Я слабо ухмыльнулся.
Мы жестом подозвали МакКензи и Ноя подойти поближе, оставив Корделию выполнять свой ритуал с трезубцем. Когда они присоединились к нам, я быстро изложила им единственный план, который у меня остался.
— Без чешуек она больше не обладает всей мощью своей песни сирены. Так что без трезубца она бессильна. Я не знаю, сработает ли это, а если нет, никто из вас не пойдет за мной, понятно? — Слова застряли у меня в горле, когда я поняла, что то, о чем я их попрошу, будет далеко не простым делом.
— Мы все равно умрем. Или будем вынуждены встать на сторону вон той морской ведьмы. Если мы тебе понадобимся, то придем за тобой, — возразил Ной со своим обычным упрямством, но втайне я была рада это слышать. Было приятно, что хоть раз он был на моей стороне.
— Прежде всего, вы должны сосредоточиться на том, чтобы отделить трезубец от Корделии. И опустить его в воду. Мне все равно, как вы это сделаете.
— Мы попытаемся, но нам не удастся приблизиться к нему, чтобы не получить удар током, — сказала МакКензи.
— Тогда придумай что-нибудь. Вы можете это сделать. — Я подбодрила её.
— Итак, что именно ты собираешься делать, когда мы заберем его у нее? — спросил меня Беллами.
— Я просто заплачу, — сказала я.
Игнорируя три пары непонимающих взглядов, устремленных на меня, я отошла без дальнейших объяснений, повернувшись лицом к корме. Было бы проще нырнуть в море с кормы лодки, чтобы Корделия не заметила. Я потянула Беллами за руку и повела его за собой на полпути.
— Присмотри за ее командой. Большинство из них, похоже, слишком напуганы, чтобы что-либо предпринять, и заперлись в каюте, но я не знаю, насколько они ей преданы. Береги МакКензи и Ноя, — поспешно сказала я, заметив, что волны поднимаются все выше и выше. Невозможно было сказать, сколько суши уже начало затапливать, морская вода хлынула на побережье. Мы не могли больше терять времени.
Я направилась к корме, но не успела сделать и двух шагов, как обернулась.
— Спасибо тебе за все, Беллами.
Он кивнул с ухмылкой.
— Спасибо, дорогая. Ты та, кто всегда ради меня прыгает через борт.
Я покачала головой, думая о том, насколько он был прав. Было бы неплохо, если бы хоть раз в жизни, поступив правильно, не пришлось бросаться головой вперед в бушующее море. И вот мы снова здесь.
Я сбросила туфли и перелезла через ограждение корабля, который поднимался и опускался вместе с движением волн. Я посмотрела вниз, боясь упасть в эти коварные воды. Но на этот раз я утешалась мыслью, что это единственное место, где Корделия не сможет меня достать. Она не умела плавать на таких глубинах, как я. Больше нет. Без своего хвоста она всегда была так же беспомощна перед морем, как и любой обычный человек.