— Молодец, сержант. Свободен.
— Подожди, — остановил милиционера Митехин. — Что там с подставой? Бомж этот цел?
— Абсолютно. Видимых повреждений нет. Удар пустым портфелем по голове. — Сержант задумался, что‑то прикидывая в уме. — Вернее, пять ударов. Пинок ногой в зад. Один. Это все.
— Тогда ступай, — отпустил его Серегин, которому не терпелось сравнить отпечатки Кулькова с «пальцами», снятыми с бит. — Купи бомжу, если голодный, пирожок с повидлом.
— Есть, — за сержантом закрылась дверь.
— Сигизмунда Альбертовича беспокоить не будем? — поинтересовался нейтральным голосом Карпов.
— У Сереги здесь все есть! — отмахнулся Серегин, даже не поняв, шутит Никита или говорит серьезно.
Митехин достал из шкафа необходимые материалы, и несколько минут в кабинете висела мертвая тишина. Опера, сдерживая дыхание, стояли рядом. Когда с портфеля были откатаны все качественные отпечатки, Митехин извлек из ящика стола лупу. Три головы склонились над листами бумаги. Еще несколько секунд тишины, и кабинет наполнился возгласами.
— Совпадает!
— Он!
— Есть, курилка! Попался!
Карпов взмахнул руками, хрустнув плечевым поясом и сделал несколько движений из «Цыганочки».
— Эй, на ней, на ней, на ней! Есть, есть, есть. Я–я-я–я-я! — движение закончилось молниеносным прыжком с ударом ноги вверх вперед.
— Классическое «мае–гери», — заметил старший следователь прокуратуры. — Каратист?
— И это тоже. Борец. Вольник, в основном.
— А, да, вижу. Есть малехо. — Митехин внимательно посмотрел на голову Карпова. — Ушки поломаны.
— Ушки на макушке! — радостно затряс листами бумаги с изображением отпечатков пальцев убийцы Серегин. — Мы нашли его, Никита! Нашли меньше, чем за сутки.
— За–а-а–а, — Карпов поднял левую руку с часами к глазам, — восемнадцать с половиной часов. Сейчас полпятого, а задачу нам полковник поставил в десять утра вчера.
— Смирнов дал нам на раскрытие двое суток! И то не строго, — звучно хлопнул в ладоши капитан. — А мы вычислили этого любителя бейсбола за восемнадцать с половиной часов!
— Ну, это же еще не все. Нужен заказчик. А также и посредник. Признание, в конце, концов, тоже не помешает. — Митехин, перечисляя, загибал пальцы.
— А это уже дело техники, — отмахнулся капитан. — Не дрейфь, прокуратура! Мы с Никитой принесем тебе все на блюдечке с… что?
— С голубой каемочкой, — хмыкнул Сергей. — Было бы неплохо, если б ты не забыл и про носки без дырочек.
— Не забудем.
Серегин достал портмоне и извлек, расстегнув «молнию», две золотые цепочки и два браслета. Из кармашка куртки выложил на стол несколько перстней–печаток. Протянул цепь, браслет и одну печатку Карпову.
— Надевай!
— Вот это дело! По такой схеме мы раскатаем этого спортсмена–пограничника в шесть секунд. Всех сдаст за милую душу. — Лейтенант радостно схватил золотые украшения, надел на безымянный палец печать с двумя рядами небольших бриллиантов, «Бисмарк» защелкнул на шее и принялся застегивать на руке карабин браслета.
— Ну, что, братан! Перебазарим? — Серегин, украсив себя увесистыми золотыми украшениями, развел пальцы на обеих руках в «вилки» и пошел разболтанной походкой дворового босяка на Митехина. — О делах наших скорбных перекалякаем?
— Похож, похож. Без вопросов. — Сергей сел в кресло, достал сигарету и закурил. — Ход ваших мыслей мне понятен. Но не могу сказать, что он мне нравится…
— А это уже совсем другая история. — Серегин застегнул «молнию» на портмоне и положил его в карман. — Ты совершенно не обязан знать, куда и зачем мы сейчас отправимся. Таким образом, вопрос «нравится, не нравится» вообще теряет смысл.
— Это как?
— Да так. По–простому. На нет и суда нет. Главное, никуда не уходи. Находись на месте и жди. Через пару–тройку часов мы тебе подвезем этого кренделя. Он будет безмерно счастлив написать на этом столе явку с повинной. Вот посмотришь.
— Охотно верю, — вздохнул Митехин и смерил фигуры оперативников осуждающим взглядом.
— Может, если повезет, даже не одного убийцу доставим, а обоих, — добавил Карпов.
— Во. Видишь, что молодежь глаголет. Вполне может так получиться. Так что ты готовь бумаги побольше. — Капитан направился к двери. — Можешь даже пару часов поспать.
— Поспишь тут с вашими приколами, — буркнул Митехин, прикуривая новую сигарету от выкуренной до фильтра, и бросил в вдогонку: — Вы там резвитесь поаккуратней, гангстеры.
Но его пожелания уже никто не услышал, за оперативниками закрылась дверь.
В пять часов двадцать минут по адресу Красных Маевщиков, дом семнадцать, квартира двести двадцать шесть раздался звонок. Проснувшийся от резкой трели канарейки Иван Кульков с трудом разлепил глаза, скользнул взглядом по циферблату настенных часов и громко выматерился.
— Ну, и ночка! Портфель, бомж, Федя Килька, барыга… Теперь еще кто‑то приперся.
Он снова закрыл глаза, сел на кровати и попытался вслепую нашарить ногами тапочки. Новая трель противной канарейки вывела его из дремоты и порядком разозлила.
— Да иду я, иду! — заорал он и босиком направился к входной двери. — Кого это принесло ни свет ни заря?
Иван, увидел в глазке, выставленный вперед злополучный портфель, который предлагал ему парой часов раньше бомж. Портфель закрывал весь остальной обзор площадки.
— Ах, это ты ж, сука! Ну, я тебя сейчас порву. — Кулькова от ярости передернуло. — Держись, морда козлиная.
Кульков открыл замок, распахнул дверь и в припадке бешенства вылетел на лестничную площадку. Увидев вместо грязного бомжа двух молодых крепких ребят, он опешил.
— Ух, ты! Вот как оно получается, — успел произнести он и тут же получил удар коленом в солнечное сплетение.
— Попандо–о-о–о-с, — получая удар кулаком в висок, успел произнести он и, потеряв сознание, растянулся на цементном полу.
— Отключился, — потирая кулак, резюмировал Карпов.
— Ты его не замочил? — Серегин присел рядом с Кульковым и в поисках пульса приложил пальцы к шее.
— Обижаешь, начальник. У нас все точно. — Никита пнул бесчувственное тело ногой. — Вывозим?
— Можно бы обработать его и в квартире, — Серегин задумчиво посмотрел на напарника, — но давай, наверное, лучше поедем в лес.
— Эффективней? Доходчивей?
— Именно. Так и поступим. — Виктор защелкнул на запястьях Кулькова наручники. — Захвати что‑нибудь из верхней одежды. А то он своими трусами в горошек всех зайцев до смерти перепугает.
— Подойдет? — Карпов метнулся к вешалке в прихожей и вынес джинсовую куртку, первое, что попалось под руку.
— Вполне. — Капитан бесцеремонно хлопнул ладонью Кулькова по уху. — Вставай. Пора на работу. Водку воруют. Смотри‑ка, ноль эмоций. Хреновый, Иван, ты охранник. Никита, сам вырубил, сам и приводи его в чувство.
— Эй! — Карпов присел на корточки и потрепал Кулькова по щекам. — Не прикидывайся, таким ударом я обычно не убиваю. Во всяком случае, когда не хочу. Вставай, давай живо. Пора ехать на пикник.
— Вы кто? Братаны, чего надо? За какие дела? Я ничего никому не должен. — Иван пришел в себя. Он очумело переводил взгляд с Серегина на Карпова и обратно.
— На эту тему поговорим чуть позже. — Карпов схватил цепочку «браслетов» и рванул вверх. — Подъем.
— А–а-а–а! Больно! — Кульков закричал и вскочил на ноги. — Зачем же так делать? Я сам встану.
— Молчи. — Никита ткнул его кулаком под ребра. Удар был вполсилы, но Иван от боли подпрыгнул на месте и скривился.
— Вот. Это правильно. Кривиться можно, а кричать нет. Теперь пулей вниз, — приказал Серегин, и Кульков послушно зашлепал босыми ногами по ступеням. Карпов не удержался и придал ему ускорение, хлопнув подъемом стопы по заду.
— Это так ты местного «босяка» отправил в полет?
— Я же не знал…
— Не оправдывайся. — Серегин отпустил ему крепкую затрещину. — Надо было знать.
Перед дверью на улицу он придержал Ивана за локоть.
— Медведь, придержи нашего дружбана. Я подгоню поближе тачку. Если будет дергаться, дай ему по рогам. Только несильно, а то помнишь, как в прошлый раз?
— Тогда я не рассчитал малехо. Да и кадрик попался слабенький. Малахольный какой‑то. Не бзди, Кирпич, все будет пучком. Этот поц выживет. Видишь, какой здоровый? Спортсмен, наверное.
Серегин замер в дверном проеме, обернулся. Хотел сказать: «Сам ты Кирпич», но сдержался. Никита беззвучно, из‑за спины Кулькова рассмеялся ему в глаза. Виктор помешкал самую малость, произнес:
— Держи этого чайника крепко, но аккуратно, — и вышел во двор.
— Ты понял, что шеф сказал? — Никита развернул Кулькова к себе лицом и отвесил ему хорошую оплеуху. — Это тебе для профилактики, дурилка картонная. Чтоб не рыпался.
— Я и не собирался, — заверил его Иван.
— Молчать, чухан. Базлать команды не было. — Отвесил еще одну увесистую плюху. — А что бью ладошками, так это того… Боюсь я за тебя. Кони можешь двинуть раньше времени. Шеф ругаться будет.
— Пошли. По–быстрячку паканем. — Серегин заглянул в дверной проем и мотнул головой. — На улице никого.
Возле самого порога подъезда стоял «Фольксваген» капитана. Багажник был гостеприимно открыт.
— Прошу. Карета подана. — Пригласил Серегин и, видя, что Кульков замешкался, подтолкнул его в спину кулаком. — Живее.
Иван, неловко опершись руками в наручниках на крыло, перевалился во чрево «Фольксвагена» и поспешно подтянул колени к подбородку.
— Располагайся поудобней! Тебя, я вижу, не впервой таким макаром путешествовать. — Капитан захлопнул крышку багажника и дал Никите подзатыльник. — Погнали, Медведь
— По–быстренькому тему промутим, Кирпич! — Карпов, не обидевшись на шлепок, беззвучно захохотал, широко раскрыв рот. — Все пучком, Кирпич.
— Э–э-э–э-х. — Виктор махнул рукой и сел за руль.
Спустя полчаса они были за городом, в лесу. Немного попетляв по грунтовой дороге среди деревьев, остановились. Серегин критически осмотрел небольшую полянку:
— Сойдет. Выгружай.