— Не надо! На меня ваши штучки не действуют! — предостерегла она его и обратилась к Матвею: — Я рада, что твои проблемы начали разрешаться, ты нашел этого парня…
— Да, теперь мы ждем документ из посольства для его вывоза из Турции, — ответил Матвей, отнимая лед от головы и глядя на Стешу так, будто увидел впервые. — Черт!
— Что?
— А ведь этот недоумок виноват в твоем несчастье. Не пойди он в сауну, не поехал бы я за ним, не попади он в передрягу, не погнался бы я за ним в твоей машине… Мы бы не перевернулись, ты бы не опоздала на свою свадьбу, твой муж, может, не пошел бы в туалет и не был бы повешен маньяком! — подвел логическую цепочку размышлений Матвей, снова прикладывая лед к голове.
— Это из разряда «знать бы, где соломки подстелить», — махнула Стеша рукой, — следуя твоей логике, теперь Максим должен жениться на мне, заменив собою погибшего жениха, но я не буду отнимать мужа у твоей беременной племянницы.
— О чем вы говорите? Что за ужас ты рассказал? — пролепетал Максим.
— Я рассказал правду, то, к чему привел твой милый обман, — ответил Матвей. — Мы уедем, а ты? — спросил он у Стеши, поворачивая к ней голову.
— А что я? Я здесь не из-за тебя. Я отдыхала с подругой, с ней и останусь.
— Как вы тут отдыхаете, я уже видел. Ой, будет мое сердце неспокойно за вас.
— Свое сердце береги для Марины, — ответила Степанида, — я зашла попрощаться. Мы попытались помочь тебе, ты, в свою очередь, спас нас. Мы квиты.
— Стеша, я надеюсь, мы встретимся в Москве? — умоляюще посмотрел он на нее, струйки растопившегося льда стекали по его вискам на шею.
— Не думаю. — Степанида поднялась, оправила юбку. — Мне пора идти.
— Но как же так? — растерялся Матвей, вскакивая с места. — А это…
— Что? — строго спросила она его.
— Ну… ужин при свечах? Романтический вечер? Любой ресторан. Хочешь, я организую праздник на пляже, арендую катер?
Степанида оставалась непреклонной, хотя такой богатый выбор ей предложили первый раз в жизни. Она холодно попрощалась с Матвеем и гордо удалилась, внушая себе, что это ей не надо и что у нее вовсе даже не участился пульс.
Возвращаться в свой отель Стеша не хотела, там в их номере шли настоящие «боевые» действия. Муж Аллы пытался вернуть свою жену, свою нимфу всеми возможными и невозможными средствами. Алла, как особа темпераментная и решительно настроенная, не хотела его больше видеть и желала только одного — свободы. После того как Алла вернулась из клуба, они постоянно ругались и что-то доказывали друг другу. Степанида решила погулять по городу, посидеть где-нибудь в кафе и отдохнуть после перенесенного нервного напряжения. С момента встречи с Матвеем у нее в жизни начались сплошные неприятности. «Просто роковой мужчина», — подумала она, понимая, что погорячилась насчет прогулки по городу. Стамбул — город многолюдный, и турецкие мужчины не пропускали мимо себя без комментариев одинокую девушку европейской наружности. Они сыпали ей комплименты, издавали какие-то восторженные возгласы, пытаясь привлечь ее внимание, зазывали присоединиться к ним, если они сидели за столиком уличного кафе, или приглашали зайти в магазин, если они были продавцами и хозяевами. Хорошо еще, что они не хватали Стешу за руки и не навязывали свое общество силой. Из-за этих повышенных знаков внимания невозможно было наслаждаться красивым городом таинственного Востока. Она свернула в тень беседки, увитой плющом, и взяла листок с меню, лежащий на столе. Оно было написано на трех языках, в том числе и на русском. Степанида удовлетворенно вздохнула и, когда к ней подошел молоденький улыбчивый паренек в белом длинном фартуке, остановила свой выбор на цыпленке табака, турецкой лепешке и кофе с восточными сладостями.
«Смерть моей талии», — подумала она, но удержаться не могла, тем более что из двери полуподвальчика, где, по-видимому, располагались закрытая часть кафе и кухня, распространялись манящие ароматы свежей выпечки и специй. Оттуда же доносилась приятная восточная мелодия.
— Вы понимаете по-русски? — спросила она официанта.
— Конечно. У нас весь персонал русскоговорящий, есть страничка в меню с русской кухней, потому что наш шеф-повар, он же хозяин, — русский, — пояснил паренек и побежал выполнять заказ Стеши.
Она вдыхала запахи пряностей, доносящиеся с кухни, вперемешку с ароматом цветущих растений, которых здесь было множество, но названия которых она не знала. Монотонная, обволакивающая сознание и успокаивающая нервы музыка вводила в состояние некоего транса. Желудок Стеши уже свело судорогой, когда наконец-то принесли ее заказ. Аппетитного румяного цыпленка в обрамлении различных соусов и зелени вынес высокий светловолосый мужчина в белой одежде и поварском колпаке.
— Дорогая соотечественница, я, шеф-повар этого ресторана, решил лично вас приветствовать, — заученным текстом произнес мужчина и вдруг пронзительно закричал: — Степа, мать твою?! Степка, это ты?! Не узнаешь, что ли? Степа, это же я!! Ты что, не рада?!
Степанида растерянно моргала глазами. По-мальчишески, Степой ее мог назвать только один человек на свете — Юра, Юрка Вихров, ее детский приятель, ее лучший школьный друг. Именно с ним она днями напролет играла в казаки-разбойники, а когда он снисходил, то и в дочки-матери. Именно с ним они лазили через заборы по ночам, сбежав из дома и воруя яблоки у соседей в садах. Один раз они легли на железнодорожные рельсы и, несмотря на пронзительный визг тормозов поезда, убежали с рельсов в последнюю минуту. Юру тогда поймали, но свою подругу он милиции не сдал и на учет в детскую комнату милиции попал в гордом одиночестве. И вот сейчас этот вихрастый пацан с веснушчатым носом и вечно содранными коленками стоял перед ней в образе симпатичного мужчины, правда, все с тем же носом в веснушках.
— Юрка! — радостно воскликнула она и, вскочив с места, кинулась ему на шею. — Черт бы тебя побрал!
Ловкостью Степанида не отличалась, поэтому, вскакивая из-за стола, она перевернула солонку с мелкой солью. Юрий Вихров оторвал от себя Стешу:
— Дай-ка я посмотрю на тебя! Вот ты какая стала! Красавица! Сколько лет, сколько зим! Я так часто вспоминал о тебе, о нашем беззаботном детстве.
— Я тоже помнила тебя все это время. Воспоминания о детстве, о школьных годах неразрывно шли с мыслями о тебе и о наших проказах.
— Садись, давай поговорим! — предложил Юрий, придвигая Стеше стул и присаживаясь за столик. — Как ты жила все эти годы? Я потерял твой след, когда ты вышла замуж. Как же звали этого парня? Кажется, Роман! Да! Он был клевый чувак! Байкер! Я понял, что ты в надежных руках, потому что твой избранник был такой же бесшабашный, как и ты! — хохотнул Юрий, смахивая соль со стола широкой ладонью и подзывая официанта. — Нам бутылку лучшего вина, фруктов, самых дорогих закусок! Мигом, чтобы стол ломился от еды!
Парнишка кинулся выполнять поручение шефа с большим энтузиазмом и блеском в глазах.
— Ну, дружище? — прищурил озорной глаз Юрий. — Почему я не вижу задора в твоих глазах?
— Жизнь погасила этот задор… — грустно ответила Степанида и вдруг расплакалась, причем сама от себя такого не ожидая.
Юра ассоциировался с беззаботным детством и бесшабашной юностью — самыми счастливыми периодами в ее жизни. Все последующее время было полной противоположностью. Юра испугался.
— Степ, ты чего? Степа, прекрати! Что случилось? Кто посмел обидеть моего верного оруженосца? Роман? Он оказался парнем не твоего романа? — догадался Юрий.
Степанида промокнула глаза бумажными салфетками, а затем шумно высморкалась. Она взяла Юру за руку и поведала ему о годах, проведенных в заботах о муже-инвалиде, добавив в конце:
— Только ты не подумай, что я жалуюсь. Так уж легла карта, но вот этот тяжелый быт и постоянные заботы о Романе высосали из меня всю жизненную энергию и силу. Я опустошена и раздавлена. Я стала совсем другая, я иногда сама себя пугаюсь, я разучилась радоваться и больше не верю, что у меня все еще может наладиться.
— Бедная ты моя подруга… — выдохнул Юрий, — если бы я знал, что тебе так плохо, я прилетел бы к тебе с любой точки земли.
— Я не нагружала никого своими проблемами.
— А зря! Для чего же нужны друзья? Эх, если бы я знал! — Юра сдвинул поварской колпак на макушку.
— А ты как?
Он махнул рукой:
— Ой, и помотало меня по всему свету!
— Я знала, что ты не скоро успокоишься, — шмыгнула носом Стеша.
— Кем мне только не пришлось работать — от докера в порту до имиджмейкера начинающей поп-звезды, от разносчика пиццы до вышибалы в ночном клубе. Постепенно я сколотил небольшой капиталец и вложил его в одну торгово-закупочную фирму в Турции, так как в этой стране торговля развита, как нигде. А главное, мне подходит их темперамент, их отношение к деньгам и к жизни в целом. Я понял, что в душе я — турок! — блеснул улыбкой Юрий. — Деньги мои приумножились, и тогда я вложил их в дело.
— И ты открыл ресторан? — продолжила Стеша.
— Я всегда любил поесть, а во Франции я научился многим кулинарным фокусам и даже получил сертификат о прохождении обучения поварскому искусству. Я открыл этот ресторанчик в уютном месте. Я здесь уже два года. Это рекорд для меня, я нигде больше нескольких месяцев не задерживался. Мне тут нравится, я впервые почувствовал, что получаю удовольствие от своей работы. И я собираюсь здесь задержаться, я пустил корни, у меня появились постоянные клиенты, друзья, поставщики…
— А личная жизнь? — поинтересовалась подруга детства.
— Я был женат дважды. От одного брака у меня есть дочь. Я периодически вижусь с ней и ежемесячно высылаю бывшей жене деньги. Она — полька. Сейчас я тоже увлечен, — подмигнул Юрий, — дочкой моего поставщика мяса. Если ее отец узнает, мне конец.
— Ты не изменился, — опустила глаза Стеша. На поверхности стола, покрытого цветным пластиком, было что-то написано размашистым почерком белым карандашом. Присмотревшись, она поняла, что это не карандаш и не мелок, просто в пластиковом покрытии образовались углубления и бороздки из-за того, что кто-то писал с нажимом на листе бумаги на этом столе. Рассыпавшаяся мелкая соль заполнила эти бороздки и осталась в