ноглины, чтобы кислород не проникал через стенки и не уменьшал срок хранения содержимого.
Не правда ли, это – благо для потребителей и пищевой промышленности? К сожалению, как и с бисфенолом и фталатами, наночастицы, похоже, тоже передаются из упаковки в пищу и питье. Например, недавно исследователи обнаружили, что наночастицы алюминия и кремния попадали из пластиковых бутылок в кислую среду, характерную, например, для газированных напитков и соков, и их концентрация увеличивалась с течением времени и при повышенной температуре.
Стоит ли об этом беспокоиться? Потенциальные проблемы для здоровья представляет малая величина наночастиц. Они примерно в 10 тысяч раз меньше ширины человеческого волоса, что делает их более способными к реакциям и более биологически активными, чем крупные частицы того же самого вещества. Это означает, что они могут оказаться в местах, куда более крупные частицы не попали бы: клетках, тканях и органах, – где они могут накапливаться с вредными последствиями. Например, было установлено, что наночастицы оксида цинка могут вызывать у лабораторных животных поражение печени, поджелудочной железы, сердца и желудка. Научный комитет Европейской комиссии по защите потребителей предупредил, что «явно позитивные токсические реакции [в некоторых из этих тестов] четко показывают потенциальный риск [наночастиц оксида цинка] для людей». Еще одно исследование показывает, что наночастицы диоксида титана могут повредить ДНК, нарушить функции клеток и помешать защитной деятельности иммунной системы. Появилась научная теория, что наночастицы, всасываемые в кишечнике, могут быть фактором в растущем распространении воспалительных состояний, например синдрома раздраженного кишечника и болезни Крона.
Европейская комиссия признает, что наночастицы могут нанести вред здоровью. Она указывает на данные лабораторных исследований о том, что наночастицы могут способствовать слипанию белковых молекул, что является фактором в ряде заболеваний. Она также признает, что частицы могут попадать из слизистой оболочки носа [при вдыхании] в легкие и мозг, что представляет особую опасность для рабочих, которые имеют дело с наноматериалами. «Полная оценка потенциальных опасностей еще впереди», – сообщает Европейская комиссия, и это звучит многообещающе. Национальная академия наук США более нетерпелива и предупреждает, что в понимании [наночастиц] определены «критические пробелы», которые «не изучены настоящими исследованиями». По сути, нанотехнологии вошли в соприкосновение с нашей едой и питьем. Регулирующие органы захвачены врасплох. Институт науки и технологии продуктов питания – профессиональная организация технологов пищевой промышленности – выразил обеспокоенность тем, что в упаковке продуктов используются наночастицы, несмотря на неизвестные скорости миграции и риски воздействия. Он отметил:
Как представляется, не существует требований, чтобы поставщик указывал включение наночастиц в упаковочные материалы, и вследствие отсутствия требований к маркировке конечного продукта потребитель не будет осведомлен о составе упаковочного материала.
По оценкам, сейчас используется 400–500 товаров для упаковки, где применяются наночастицы, но, согласно прогнозам, к 2020 году нанотехнологии будут использоваться для 25 % всей упаковки. По сути, упаковка – это просто передовой отряд этой технологии; нанодобавки уже оказались на американских полках. Например, наноразмерный диоксид титана сейчас используется в таких продуктах, как сливки для кофе, печенье, сливочный сыр, подливка для индейки, лимонад и шоколад. Свежие фрукты и овощи для продления срока годности можно покрыть и тонким воскоподобным составом с наночастицами.
Могут ли нанотехнологические добавки входить в сети сбыта продуктов питания в Соединенном Королевстве или Европе? Истина в том, что ответа толком никто не знает и производители по закону не обязаны информировать нас об их наличии. В Европе маркировка продуктов, содержащих наночастицы, стала полем битвы. Как обычно, крупные производители продуктов питания и нанотехнологическое лобби борются за очень мягкое регулирование, которое оставляло бы им много места для маневра. В декабре 2014 года вступило в силу постановление Евросоюза, которое требует, чтобы пищевые продукты (не упаковка), содержащие наночастицы, маркировались словом «нано-» в квадратных скобках рядом с соответствующим ингредиентом или добавкой. Теоретически это должно показывать, имеется ли «наноистория» у серебра в украшении для кексов или в шоколаде высшего качества или у диоксида титана в вашем маршмэллоу[162] или глазури. Однако не ждите, что полки наполнятся такими наномаркировками. Производители еды и питья продолжают спорить с регулирующими органами по поводу точного определения наночастиц, утверждая, что это ровно те же материалы, которые они использовали годами. Например, диоксид титана в традиционной форме уже имеет Е-индекс: Е171. Также крайне трудно обнаружить и проверить «намеренно введенные» в еду и напитки наночастицы, так что в итоге производители мало рискуют навлечь на себя юридические грозы, если продолжат использовать в продуктах ингредиенты в наноформах, не указывая при этом слово «нано-» на упаковке.
Таким образом, наночастицы могут продолжать оставаться загадочными компонентами не только в упаковке, но и в еде и напитках. В самом деле, сейчас прилагаются значительные усилия, чтобы внедрить нанотехнологии в систему производства и сбыта пищевых продуктов. Многие транснациональные пищевые компании вкладывают значительные средства в исследования и разработки в области нанотехнологий и, судя по их биографиям, ожидают возврата своих инвестиций.
Дело в том, что всегда – говорим ли мы о неуловимых наночастицах или хорошо оборудованном фармацевтическом шкафе с химическими веществами, которые обеспечивают первоклассный сервис при производстве упаковки для еды и питья, – встает очевидный вопрос: сколько крохотных доз токсинов можно получить, прежде чем наш организм перестанет сопротивляться и заболеет? Токсины, как несчастья или шпана на дворе, собираются вместе, и результат оказывается весьма неприятным.
Кто не знает людей с пищевой аллергией, астмой, синдромом раздраженного кишечника или раком, если уж на то пошло? Токсикологи с ограниченным воображением обращаются к философским размышлениям Парацельса, чтобы оправдать терпимое отношение к токсичным соединениям в системах поставки продуктов, исследуя каждое из них по отдельности в безопасных границах лабораторий. Однако остальные из нас правы, сомневаясь в утешительном заявлении невозмутимого Парацельса, застывшего в XVI веке, о том, что маленькие дозы яда не нанесут нам вреда. Мы можем быть достаточно непредубежденными, чтобы рассмотреть вполне реальную возможность: искусственные химикаты, активирующие, блокирующие, захватывающие и иным образом вмешивающиеся в нормальное функционирование наших организмов, вносят вклад в широкий ряд проблем со здоровьем, включая ожирение, диабет, рак, сердечно-сосудистые заболевания, бесплодие и другие нарушения полового созревания. И если мы серьезно отнесемся к этому предложению, то снижение воздействия с помощью минимизации потребления упакованной еды и напитков – одна из отправных точек, с которых можно начать.
Послесловие
Утром 1 января 2014 года я стояла в тихом до блаженности Рейксмюсеуме [163]в Амстердаме и смотрела на неповторимую картину Флориса Клеса ван Дейка «Натюрморт с сырами». Стол задрапирован камчатной скатертью[164], на которой разложена удивительно реалистичная еда. Грубый сыр, сложенный половинками, образует центр композиции. Его окружают миска с яблоками и тарелки с виноградом. На переднем плане – хрустящий хлеб, половинка груши на оловянной тарелке, несколько треснувших орехов и извивающаяся ленточка фруктовой кожуры. Рядом наполовину выпитый стакан воды или вина, за которым на тарелку опирается нож для чистки фруктов, – словно человек, который ел эту простую, но обильную еду, только что встал из-за стола на насколько минут, чтобы сделать что-то еще.
Ван Дейк был знаменитым «старым мастером» голландской школы натюрморта, которая процветала в Нидерландах в 1600-х и была известна, среди прочего, тщательным изображением еды. В самых знаменитых музеях Нидерландов, Бельгии и всего мира вы можете видеть картины ван Дейка и других «старых мастеров», где изображены гранаты, лобстеры, ветчина, айва, мясо, копченая и сырая рыба, вишня, хлеб, пернатая дичь, пироги, крабы, лимоны и многие другие предметы из буфетов того времени.
Самое сверхъестественное в этих произведениях искусства – то, насколько реальной и настоящей кажется еда. Глядя на «Натюрморт с сырами», я ощутила голод. Хотелось взять гроздь винограда, отрезать ломтик сыра и, возможно, отломить кусочек хлеба, прежде чем вернется невидимый едок.
Хотя картина датируется 1615 годом, она произвела на меня сильнейшее впечатление. Еда выглядела настолько правдоподобно качественной, настолько здоровой и настоящей, что мне пришло в голову пойти в один из сырных магазинов Амстердама, а затем в один из магазинчиков, торгующих овощами и фруктами, которые все еще можно найти в густонаселенных жилых районах города, чтобы соорудить собственное небольшое застолье.
В тот дождливый день меня посетила мысль, к которой я до сих пор постоянно возвращаюсь. Еда, так тщательно изображенная ван Дейком еще четыре столетия назад, – это та еда, с которой я ощущаю связь. Я мгновенно понимаю, что это такое. Я могу представить, откуда она появилась, как она была изготовлена, выращена или поймана. Это знакомство обостряет мой аппетит.
Того же нельзя сказать об активно растущем множестве современных фабричных продуктов, которые все больше выходят на передний план в нашем рационе. Если бы ван Дейку, его современникам и последователям показали современные тележки для покупок, наполненные изощренными съедобными конструкциями, они бы испытали значительные трудности с поиском того, что смогли бы считать пищей. «Что это?» – могли бы они спросить, озадаченно роясь в спредах пониженной жирности и сухих завтраках